Глаза чужого мира

Старец чуть ссутулился, подался вперед и отхлебнул из своего кубка. Только после этого взглянул вверх.

— Крылатые существа пролетают над нами. Кугель задумчиво потянул себя за подбородок.

— А как защититься от крылатых существ?

Вопрос выглядел неуместным. Старец свирепо взглянул на своего собеседника.

— Если человек должен умереть, появляются крылатые существа. Если нет, то ему нечего опасаться.

Кугель несколько раз кивнул.

— Ты рассеял мое недоумение. Завтра — поскольку по всем признакам и ты, и я находимся в отличном здравии — давай поднимемся на холм и прогуляемся рядом с утесом.

— Нет, — сказал старец, — атмосфера на такой высоте пагубна для здоровья. Мы, скорее всего, надышимся ядовитых испарений.

— Я все прекрасно понял, — кивнул Кугель. — Может, оставим эту зловещую тему? Ведь мы пока живы и до некоторой степени укрыты лозами, обвивающими беседку. Давай есть и пить и наблюдать за весельем. Молодежь очень ловко пляшет.

Старец осушил свой кубок и поднялся на ноги.

— Ты можешь делать, что тебе захочется. Что же касается меня, мне пора совершать ритуальное уничижение, поскольку данный акт является неотъемлемой частью нашей веры.

— Я вскоре тоже совершу нечто подобное, — заверил Кугель. — Желаю тебе получить удовольствие от обряда.

Старец покинул беседку, и Кугель остался в одиночестве. Вскоре несколько молодых людей, ведомые любопытством, подошли к нему, и Кугель еще раз объяснил свое присутствие, хотя на этот раз сделал меньшее ударение на варварской грубости своей родины, потому что к группе присоединилось несколько девушек и Кугель разгорелся при виде экзотического цвета их кожи, волос и живости поведения. Было подано много вина, и Кугель поддался на уговоры и попробовал станцевать местный танец, отличающийся множеством прыжков, и успех сопутствовал ему.

Его удачливость привела к близкому контакту с одной особенно соблазнительной девушкой, которая заявила, что ее зовут Зиамль Враз. Когда танец окончился, она обняла Кугеля за талию, отвела назад к столику и уселась к нему на колени. Эта фамильярность не вызвала явного неодобрения среди остальных членов группы, и Кугель осмелел еще больше.

— Я еще не договорился о ночлеге. Возможно, мне стоит сделать это, прежде чем придет ночь.

Девушка подала знак хозяину.

— Ты оставил комнату для остролицего чужеземца?

— Естественно!

Он отвел Кугеля в приятную комнатку на первом этаже, где были мягкое ложе, комод, коврик и лампа. На одной стене висел гобелен, вытканный в пурпурных и черных тонах. На другой — изображение необычайно уродливого ребенка, который, казалось, был заточен или какимто образом помещен в прозрачный шар. Комната Кугелю понравилась, он объявил об этом хозяину и вернулся в беседку, где гуляющие начали понемногу расходиться. Девушка по имени Зиамль Враз все еще оставалась там и приветствовала Кугеля с теплотой, которая избавила его от последних остатков осторожности. Выпив еще кубок вина, он наклонился к ее уху.

— Возможно, я слишком тороплив, возможно, я слишком поощряю свое тщеславие, возможно, я вступаю в противоречие с общепринятыми в этой деревне правилами приличия, но есть ли какиенибудь причины, по которым мы не можем удалиться в мою комнату и там поразвлечься?

— Абсолютно никаких, — сверкнула глазами девушка. — Я не замужем и могу вести себя, как хочу, потому что таков наш обычай.

— Замечательно, — сказал Кугель. — Хочешь ли ты пойти впереди меня или потихоньку последуешь сзади?

— Мы пойдем вместе. Нет никакой необходимости таиться!

Они вместе прошли в комнату и предались плотским утехам, после которых совершенно выдохшийся Кугель провалился в объятия сна, поскольку день выдался чересчур утомительным.

Посреди ночи Кугель проснулся и обнаружил, что Зиамль Враз нет в комнате, — факт, который по причине сонного состояния не вызвал у него особого огорчения, и он снова вернулся ко сну.

Его разбудил стук гневно распахнутой двери. Кугель сел на ложе и увидел, что солнце еще не встало и что делегация, возглавляемая вчерашним старцем, разглядывала его с ужасом и отвращением.

Старец указал на него во мраке длинным трепещущим пальцем.

— Мне казалось, что я обнаружил еретические идеи. Теперь это известно точно! Обратите внимание: он спит, не покрывая голову, без благочестивого бальзама на подбородке. Девушка Зиамль Враз сообщила, что ни разу за время их уединения этот негодяй не воззвал к Елисеа!

— Вне всякого сомнения, еретичество! — заявили остальные члены делегации.

— Чего еще можно ожидать от чужестранца? — презрительно вопросил старец. — Посмотрите! Даже сейчас он отказывается сделать священный знак.

— Я не знаю никакого священного знака! — запротестовал Кугель. — Я ничего не знаю о ваших обрядах! Это простое неведение!

— Я не могу поверить, — сказал старец. — Не далее как прошлой ночью я обрисовал тебе природу ортодоксальной доктрины.

— Ситуация плачевна, — сказал ктото из членов делегации голосом, полным зловещей меланхолии. — Ересь существует только изза разложения доли правильности.

— Неизлечимое и роковое омертвение, — заявил другой не менее горестным тоном.

— Увы, — вздохнул тот, что стоял у двери. — Несчастный!

— Идем! — воскликнул старец. — Мы должны разобраться с этим немедленно.

— Не беспокойтесь, — сказал Кугель. — Позвольте мне одеться, и я уйду из вашей деревни, чтобы никогда больше не возвращаться.

— Чтобы распространять в других местах свою презренную доктрину? Ни в коем случае!

Тут Кугеля схватили и голым выволокли из комнаты. Потом его провели через парк к павильону в центре. Несколько человек из группы соорудили на платформе павильона загородку из жердей и в эту загородку впихнули Кугеля.

— Что вы делаете? — закричал тот. — Я не желаю участвовать в ваших обрядах!

Никто не обратил на него внимания, и он стоял, выглядывая наружу через щели клетки, пока несколько жителей деревни надували горячим воздухом большой воздушный шар из зеленой бумаги, к которому снизу были прицеплены три зеленых фонарика.

На западе засветились бледные отблески зари. Жители деревни, завершив приготовления, отошли к границам парка. Кугель попытался вылезти из клетки, но жерди были такого диаметра и вбиты на таком расстоянии, что ему не удалось ни за что ухватиться.

Небо посветлело. Высоко вверху горели зеленые фонарики. Кугель, скукоженный от утренней прохлады, шагал взад и вперед по своей клетке. Вдруг он застыл на месте — сверху донеслась музыка. Она становилась все громче, доходя, казалось, до порога слышимости. Высоко в небе появилось крылатое существо. Его белые одежды тянулись за ним и хлопали по ветру. Оно устремилось вниз, и суставы Кугеля ослабели и обмякли.

Крылатое существо зависло над Кугелевой загородкой, ринулось вниз, окутало своими белыми одеждами и попыталось поднять его в воздух. Но Кугель ухватился за одну из жердей загородки, и существо лишь напрасно хлопало крыльями. Жердь затрещала, захрипела, треснула. Кугель вырвался из удушающих складок плаща и с истерической силой дернул за жердь, та с треском раскололась. Пленник схватил один из обломков и ткнул им в крылатое существо. Острый кол пронзил белый плащ, существо ударило Кугеля крылом. Тот уцепился за одно хитиновое ребро и могучим усилием вывернул его назад, так что оно треснуло и сломалось. Разорванное крыло повисло. Крылатое существо в ужасе запрыгало вдоль деревни, волоча за собой сломанное крыло.

Кугель бежал сзади, обрабатывая летуна подхваченной на ходу дубинкой. Он мельком заметил, что жители деревни пялятся на него с благоговейным ужасом. Их рты были широко разинуты, они, должно быть, кричали, но Кугель не слышал ни звука. Крылатое существо запрыгало вверх по тропе по направлению к утесу. Кугель заработал дубинкой изо всех сил. Золотое солнце поднялось за дальними горами. Крылатое существо внезапно повернулось лицом к Кугелю, и тот почувствовал на себе свирепый взгляд, хотя лицо, если это было лицом, скрывал капюшон плаща. Кугель, тяжело дыша, в замешательстве отступил, и тут ему пришло в голову, что, если другие нападут на него с воздуха, он окажется беззащитным. Так что он выкрикнул в адрес существа ругательство и повернул назад к деревне.