Русские князья

После отцовской кончины борьба за верховную власть между его сыновьями началась сразу же. Бориса в те дни не было в Киеве — он с дружиной был отправлен отцом в поход на степняков-печенегов. Киевские бояре три дня скрывали смерть великого князя, надеясь на быстрое возвращение Бориса из Дикого Поля. Однако им все же пришлось организовать похороны, не дождавшись его.

Святополк воспользовался удачной для него ситуацией. Он богатыми дарами и «ласкательством» расположил к себе киевлян, как простых горожан, так и столичное боярство. Они признали его великим киевским князем. Однако его права на верховную власть над Киевской Русью были откровенно сомнительными и Святополк это прекрасно понимал.

Тогда он решил расправиться любым путем с братьями-соперниками. Уже 24 июля на берегах реки Альты был злодейски умерщвлен Борис, 5 сентября на Днепре близ Смоленска убийцы умертвили Глеба.

Такая же участь постигла и третьего брата Святополка — князя Святослава Древлянского, который, получив известие о смертельной опасности, бежал в Венгрию. Убийцы сумели настигнуть его в Карпатских горах.

За братоубийство новый великий киевский князь Святополк удостоился исторического прозвища Окаянный. Он стал на Руси библейским Каином, получив осуждение прежде всего в среде простого люда.

Четвертый брат Святополка — Ярослав, находившийся во время этих событий в Новгороде, уберегся от покушений старшего брата. Но у него в те дни оказались большие трудности в правлении городом. Нанятые им на службу в княжескую дружину варяги, расселенные по домам горожан, начали бесчинствовать. Сильно возмущенные их поведением новгородцы дали пришельцам вооруженный отпор: во дворе горожанина Поромони было «избито» немалое число варягов.

Ярослав Владимирович решил отомстить подданным. Он вызвал к себе в загородную усадьбу в Ракове зачинщиков той кровавой схватки из числа горожан и приказал дружинникам перебить их. Поступок князя был вероломен, поскольку он пригласил новгородцев в свою резиденцию якобы для угощения.

Сожалеть о содеянном ему пришлось уже в первую ночь — из Киева прибыл вестник от сестры Предславы, которая сообщала о смерти отца и братоубийстве. Это известие вызвало в Ярославе сильное негодование — к Борису и Глебу он не испытывал ненависти, нрав же Святополка знал хорошо. К слову сказать, погибших братьев «царских византийских кровей» Русская Православная Церковь со временем объявит святыми мучениками и они по сей день исключительно высоко почитаемы в православии.

Ярослав стал готовиться к вооруженной схватке со Святополком за великокняжеский стол. Он явился на городское вече — народную сходку — и повинился перед новгородцами, высказав сожаление о содеянном вероломном поступке и спросив, помогут ли они ему в борьбе за Киев. Новгородцы ответили: «Хотя, князь, ты и перебил нашу братью, но мы можем бороться за тебя».

После победы великий князь Киевский Ярослав Мудрый отблагодарит новгородцев за помощь, дав им льготную грамоту. Она освобождала их от непосредственной власти стольного Киева и возвращала Новгороду с его северными землями древнюю самобытность, большую автономию в рамках такого древнерусского государственного образования, как Киевская Русь.

Согласно летописным данным, Ярослав выступил в поход против киевского князя с огромным по тем временам войском — во главе 40 тысяч новгородцев. Он вел с собой на юг еще и тысячу варягов под начальством Эймунда, сына норвежского князя Ринга. Святополк выступил против него осенью 1016 года с киевлянами и нанятой печенежской конницей. Сведений о численности его войска летописи не приводят, но во всяком случае она была весьма значительной.

Решающая битва между двумя старшими братьями рода Владимира прошла, по всей вероятности, осенью, скорее поздней, 1016 года у города Любеч. Битва решала судьбу великокняжеского стола, но оказалась в этой междоусобице лишь первой. Причем, стороны на сражение решились не сразу. Русский историк Н. И. Костомаров так описывает те ратные события под Любечем:

«Враги встретились под Любечем и долго (по летописям, три месяца) стояли друг против друга на разных берегах Днепра: ни те, ни другие не смели первые перебраться через реку; наконец, киевляне раздражили новгородцев презрительными насмешками. Святополков воевода, выехавши вперед, кричал: „Ах, вы, плотники этакие, чего пришли с этим хоромцем (охотником строить); вот, мы заставим вас рубить нам хоромы!“ — „Князь, закричали новгородцы, если ты не пойдешь, то мы сами ударим на них“, и они перевозились через Днепр. Ярослав, зная, что один из воевод киевских расположен к нему, послал к нему ночью отрока и приказал сказать ему такого рода намек: „Что делать? меду мало варено, а дружины много“. Киевлянин отвечал: „Хотя меду мало, а дружины много, но к вечеру нужно дать“. Ярослав понял, что следует в ту же ночь сделать нападение и двинулся в битву, отдавши такой приказ своей дружине: „повяжите свои головы платками, чтобы отличать своих!“. Святополк заложил свой стан между двумя озерами и, не ожидая нападения, всю ночь пил и веселился с дружиною. Новгородцы неожиданно ударили на них. Печенеги стояли за озером и не могли помочь Святополку. Новгородцы притиснули киевлян к озеру. Киевляне бросились на лед, но лед был еще тонок, и многие потонули в озере. Разбитый Святополк бежал в Польшу к своему тестю Болеславу, а Ярослав вступил в Киев».

По другим источникам, Святополк Окаянный бежал сперва к союзникам-печенегам и только спустя какое-то время перебрался в Польшу под защиту ее государя Болеслава Храброго. Жена беглеца, то есть дочь Болеслава, осталась в Киеве.

Начавший править на великокняжеском престоле Ярослав Владимирович понимал непрочность международного положения Киевской Руси, которой с запада грозила Польша со Святополком, а с юга из Дикой Степи — печенежские кочевья. Польский правитель Болеслав заключил с печенегами военный союз.

Прежде всего Ярослав возобновил союз с германским королем и «по совместительству» императором Священной Римской империи Генрихом II. Этот союз был заключен еще его отцом Владимиром, женившимся после кончины своей византийской супруги Анны на племяннице германского короля.

По договоренности с Генрихом II, который вел в то время затянувшуюся войну с Польшей, киевский князь в 1017 году начал поход против своего врага на западе. Болеслав сделал незамедлительный ответный ход: он побудил печенегов напасть на Киев. Ярославу пришлось спешно возвращаться из похода, чтобы отстоять свою столицу.

Эти события на Руси памятны еще и тем, что тогда сгорел деревянный храм Святой Софии, построенный в Киеве еще княгиней Ольгой. Впоследствии Ярослав Мудрый, прославленный в отечественной истории градостроитель, воздвиг на месте пожарища величественный белокаменный собор — Святую Софию — сохранившийся в своей основе до нашего времени.

Болеслав Храбрый, будущий польский король, стремился расширить свои владения прежде всего за счет земель русичей. В январе 1018 года он поторопился заключить мир с Генрихом II. Монарх Польши сумел собрать мощную по тем временам армию, которая включала в себя наемных германцев из Саксонии и венгров, а также конные полчища степняков-печенегов.

С огромным войском Болеслав Храбрый уже в июле того же 1018 года вторгся в пределы Киевской Руси вместе с зятем Святополком Окаянным. Отечественные историки считают, что это была первая внушительная агрессия Запада по отношению к Руси.

Вражеское вторжение не испугало Ярослава Владимировича. Собрав свое войско, он решил дать отпор Болеславу и быстро двинулся к западному порубежью, на Волынь. Противники встретились на берегах Буга, не решаясь с ходу начать большую битву и выжидая удобного случая для нападения на соперника.

Историк Н. И. Костомаров так описывает битву на бугских берегах: «Тут опять повторился русский обычай поддразнивать врагов. Кормилец и воевода Ярославов, Будый, ездя по берегу, кричал, указывая на Болеслава: „Вот, мы тебе щепкою проколим черево твое толстое“. Не стерпел такого оскорбления храбрый Болеслав: „Если вас не трогает такой укор, — сказал он своим, — я один погибну“, и бросился в брод через Буг, а поляки за ним. Ярослав не был готов к бою, не выдержал напора и убежал с четырьмя из своих людей в Новгород».