Страница 69 из 118
Согласно партизанским донесениям, подобные акции способствовали расколу в некоторых группах, оставленных для подпольной работы30.
Другой формой провокаций являлась доведённая до абсурда лексика Главного политического управления Красной Армии. Листовки данной группы сообщали населению о том, что война была начата по инициативе СССР для экспорта мировой революции, вестись она будет до последней капли крови, а «в крайнем случае наши вожди с нашим имуществом могут уйти за границу»31.
Основной поток информационного воздействия нацистской пропаганды был направлен на слушателя, находившегося на оккупированных территориях. В первые месяцы войны советская сторона не смогла организовать сколь-либо существенного противодействия пропаганде противника.
Деятельность нацистских пропагандистских служб осуществлялась по нескольким направлениям: через печать (газеты и листовки); аудиовыступления (передачи проводного радио, налаженные во многих населенных пунктах уже через несколько недель оккупации, и через репродукторы и рупоры); активные акции (экскурсии для населения в тюрьмы и торжественные похороны «жертв НКВД»); передвижные выставки «Кровавые злодеяния ЧК-ГПУ-НКВД» «Красный «рай», «Так живут рабочие и крестьяне в Германии (обычно для нее использовался специально оформленный автобус, который в воскресные дни парковался на базарных площадях областных и районных центров); кино (все художественные фильмы в обязательном порядке начинались просмотром немецкой хроники о положении в Германии, на Восточном фронте и в «освобожденных областях); театральные и художественные постановки; адресно-тематическая, для определенных категорий населения (занятия для функционеров коллаборационистской администрации, учителей школ, полицейских, карателей и пр.).
Наиболее активно сотрудники ведомства Геббельса занимались печатной пропагандой. В первые месяцы оккупации газеты русскому населению раздавались бесплатно. Тематика номеров утверждалась министерством пропаганды III Рейха. Массовые тиражи изданий позволяли распространять их практически во всех населенных пунктах.
При составлении листовок и прокламаций за основу брался конкретный материал, который мог быть известен местным жителям, и из других источников информации. Это могла быть партизанская акция, связанная с реквизициями, с человеческими жертвами, или факт какого-либо «благодеяния» со стороны оккупантов (открытие церкви, школы или кинотеатра, освобождение военнопленных из числа «честных хлеборобов»).
Следует признать, что в первые, самые тяжелые месяцы войны, для советской стороны была характерна недооценка органов пропаганды противника.
Главную цель своей работы среди населения оккупированных районов советские политорганы видели в том, чтобы поднять народные массы на всенародную борьбу против фашистских захватчиков. Для этого предполагалось постоянно и своевременно информировать население о ходе Великой Отечественной войны, о действиях РККА, о героизме бойцов и командиров, партизан, тружеников советского тыла, укреплять в людях веру в неизбежность полного разгрома фашистской Германии.
При этом недооценивалась такая форма борьбы с врагом, как контрпропаганда. Так, в ноябре 1941 года начальник Политического управления Северо-Западного фронта писал в Главное политическое управление РККА: «В провокационном и авантюристическом характере, в лживости враждебной пропаганды — её главная слабость… Поэтому-то фашистская пропаганда и не доходит до населения, на которое рассчитана. Поэтому-то в нашей пропаганде нет необходимости даже опровергать содержание вражеских газет и листовок, ибо их опровергают сами фашисты своими делами: убийствами, грабежами, насилием, которые они чинят в оккупированных районах»32. Это была явная попытка выдать желаемое за действительное.
К этому времени фашистам удалось полностью развернуть свои пропагандистские подразделения на оккупированной территории. Недооценка их деятельности негативно отражалась на всём комплексе советских пропагандистских акций: распространении советских газет и листовок, прокламаций, обращенных к солдатам противника, беседах и встречах с мирным населением.
Партизаны и подпольщики в первые месяцы войны оказались совершенно не готовы к активной контрпропагандистской деятельности. В большинстве своём приёмники, способные принимать радиопередачи с большого расстояния, были изъяты у населения советскими органами ещё в конце июня 1941 года. В условиях начавшейся вражеской оккупации возможность организовать сопротивление врагу с помощью радиопередач из Москвы и Ленинграда сократилась до минимума. Находясь в информационной блокаде, народные мстители опасались самостоятельно начинать пропагандистскую работу, так как изначально предполагалось, что все материалы будут доставляться из центра33.
Однако 1941 год принёс и позитивные результаты: Советский Союз сорвал планы молниеносной войны, и поэтому оккупанты были вынуждены перестраивать свою пропагандистскую работу. Партизаны и подпольщики получили первоначальный опыт в проведении идеологических акций.
Реально начало всесторонней борьбы с немецко-фашистской идеологией можно отнести к концу осени 1941 года. Оно связано, в первую очередь, с партизанскими рейдами из-за линии фронта. Народные мстители обнаружили, что советской литературы: газет, листовок — поступает явно недостаточно. Жители некоторых деревень не видели её с начала оккупации. Население высказывало жалобы, что ограниченное количество советской прессы разбрасывалось самолётами в прифронтовой зоне, откуда местные жители обычно были выселены34.
Первые месяцы войны вскрыли важнейшие недостатки советской пропаганды: её абстрактность и неоперативность. Они были связаны с отсутствием у пропагандистов практического опыта ведения аргументированной дискуссии с идеологическим противником в предвоенные годы, а также страхом допустить при самостоятельной работе политическую ошибку. Партизаны и подпольщики не имели опыта практической контрпропагандистской работы, а предвоенные наработки и штампы оказались не только ненужными, но и нанесли заметный вред в процессе организации пропагандистской деятельности. Отсутствие у народных мстителей постоянной связи с центром мешало им организовывать акции по разоблачению деятельности нацистских служб.
Кроме этого, эффективность и успехи нацистской пропаганды на первом этапе войны зависели в основном от трёх условий:
1) дезориентации значительной части населения на оккупированной территории;
2) обеспечения относительной монополии в области информации;
3) подкрепления пропагандистских акций практическими успехами на фронтах.
Как видно, немецко-фашистская пропаганда на начальном этапе была неразрывно связана с осуществлением плана молниеносной войны. Хотя ей удалось через местную администрацию и свои подразделения охватить значительную часть населения оккупированных областей России (разовый тираж коллаборационистских газет насчитывал сотни тысяч экземпляров), оно стало быстро разочаровываться в формах и методах проведения оккупационной политики. Изменившийся характер войны требовал от нацистов перестройки их деятельности. Зима 1941–1942 годов, стабилизация линии фронта и, как следствие этого, частичный отвод подразделений вермахта в тыл значительно усложнили положение сил сопротивления.
К весне 1942 года оккупантами разрабатывается новая программа пропагандистского воздействия на население. Она предусматривала следующие направления. Предполагалось внушить населению мысль, что русский народ сможет получить свободу и благосостояние только после победы Германии, которая предрешена — это только вопрос времени. Резко активизировалась реклама жизненного уровня в Германии. В ней обещалось, что после войны русские крестьяне и рабочие будут жить не хуже. Жителей предупреждали, что поскольку бандиты-партизаны продлевают войну и являются врагами мирного труда, любая связь с ними приведёт к расстрелу виновных и сожжению их домов35.