Страница 67 из 79
Остановившись на углу одного из мрачноватого вида пакгаузов, совсем рядом с прибывшим и теперь интенсивно разгружаемым эшелоном, конгломерат вел себя шумно, бесцеремонно, задорно и весело. Мальчишки хватали своих подруг, которых, на удивление, было едва ли не вдвое меньше, за недозрелые еще грудки, с откровенной наглостью лапали между ног, изображали малопристойные телодвижения, имитируя спаривание чуть ли не на ходу. Кто-то хлебал из горлышка захваченной с собой бутылки неестественно бордовое и пахучее вино, практически все курили одна за другой сигаретки, явно выданные им из запасов главного режиссера этого спектакля. И, конечно же, буйство и шум конгломерата, вместо привлечения к себе внимания, оставался совершенно незаметным для грузчиков и других станционных тружеников. Ведь такая картинка была привычной для них, подростки частенько наведывались на станцию просто от скуки и вели себя сегодня так же, как всегда. Самым главным для станционных работяг было то, что пришедший конгломерат не мешал работать, не лез нахально в вагоны, не суетился под ногами во время переноски грузов, не выклянчивал сигаретки у занятых учетом бухгалтеров.
А девки и парни, и без того особо не обращающие внимания на своих сопровождаемых, постепенно, по мере увеличения выпитого, расслаблялись и непотребствовали все больше и больше. Вот уже кто-то натуральным образом согнул подругу буквой "зю", а приятель помогал ему, стаскивая с девки штаны, пятеро самых догадливых, усадив в центр своего тесного кружка кого-то из девок, деловито, с шутками и глупыми прибаутками расстегивали ширинки...
- Как-то уж слишком все откровенно... - брезгливо оглядываясь, проговорила рыжая репортерша.
- А ты не туда смотришь, - негромко засмеялся Ворон. - Вон, где самое интересное...
Нина глянула в указанном направлении, ожидая увидеть что-то и вовсе сногсшибательное в своей непристойности, но... по-прежнему возле вагонов суетились грузчики, выгребая остатки привезенных товаров, экспедиторы с военной выправкой и с какими-то неизменными в любом мире накладными осаждали пятерку местных бухгалтеров совершенно не конторского, разбойничьего вида...
- Видишь, от пакгаузов идет...
Ворон одним из первых приметил этого приезжего, деловым, но очень уж беспокойным шагом направляющегося к месту скопления экспедиторов с бухгалтерами.
- Когда он уходил, мы не приметили. Видно, еще в самом начале разгрузки, как только эшелон остановился, - заметил Голицын, также с интересом, но искоса вглядываясь в приближающегося иногороднего. - С кем-то из городских, наверное, встречался?
- ...и узнал такое, что заставило его забыть о правилах и манерах поведения экспедиторов, - поддакнул Алексей.
А подошедший к своим коллегам-подчиненным Горвич коротко скомандовал: "Двадцать минут - окончить разгрузку, оформить документы, встать под отправку обратно!" Немного расхлябанные, расслабившиеся далеко от дома и начальства экспедиторы попытались возразить, мол, никогда так быстро не разгружались, да и, вообще, спешка нужна при ловле блох... но тут Горвич рявкнул по-настоящему, пусть и вполголоса, пытаясь не привлечь к себе лишнего внимания местных.
За шумом и гамом конгломерата слова подлинного главного экспедитора услышали только те, кому они непосредственно предназначались. Но реакция на них видна была, что называется, невооруженным глазом. Приезжие засуетились, подсовывая свои бумаги бухгалтерам, на любое возражение махали руками, да ладно, мол, потом разберемся, и щедро сыпали из своих карманов в чужие соблазнительно позвякивающие серебряные монетки.
Запланированная первоначально работа едва ли не на полночи и в самом деле была полностью завершена в ближайшие полчаса, и грузчики, удивленные и слегка ошалевшие от такой интенсивности, нехотя стали разбредаться кто куда по территории станции. Экспедиторы, старательно позакрывав двери разгруженных вагонов, собрались возле единственного пассажирского в эшелоне, изначально предназначено для их удобств в пути, а один из приезжих, высокий и крепкий, прошел по направлению к уже перегнанному в голову состава тепловозу, видимо, экстренные меры, объявленные Горвичем, предусматривали дополнительный контроль за локомотивной бригадой.
Будто по неслышимой команде невидимого режиссера, конгломерат вместе с жандармским подполковником, ссутулившимся еще сильнее, рыженькой репортершей, штурмовиком и Кассандрой-Совой живенько так переместился к дальнему вагону, туда, где освещение грузового перрона было совсем слабеньким, и многочисленные тени от людских фигур искажали пространство, сильно затрудняя наблюдение. Вагон, обыкновенная теплушка без малого полувековой давности все еще нещадно эксплуатируемая, был, разумеется заперт на очень приличных размеров висячий замок. Такой и ударом приклада сбить было бы непросто, но удар не понадобился. Один из мальчишек, грубовато оттолкнув буквально висевшую на нем подружку, извлек из кармана явно отцовского по размеру бушлата небольшой кусок гибкой проволоки и, ухмыляясь и гримасничая, за полминуты открыл вагон, оставив замок висеть в петлях так, чтобы с первого взгляда не бросалась в глаза его декоративная отныне функция.
- Вот так, - кивнул выскользнувший из темноты Дядя. - Все готово. Осталось лишь отъезжающим занять свои места... вот только купленных билетов нет, но и без них сойдет...
Вечный остановился в тени вагона таким образом, чтобы не быть замеченным при беглом внешнем осмотре состава перед отправлением. Конгломерат же, при появлении городской легенды тихо-тихо, но очень шустро начал рассасываться, по одному, по двое, по трое исчезая в направлении того самого пакгауза, где несколько часов назад Горвич встречался со своим агентом-осведомителем и получил от него некие сверхсрочные, сногсшибательные сведения.
- Ехать вам минут двадцать, от силы - полчаса, если машинист гнать не будет, - пояснил Дядя отъезжающим, когда они остались возле вагона одни. - Эшелон притормозит, а то и вообще остановится в нужном месте, тогда - выходите, ну, или выпрыгивайте, как кому нравится...
- А потом? - зачем-то спросила Нина.
- А потом двигайтесь к вашему "Черному дому", там недалеко, - все-таки ответил на глупый женский вопрос Дядя. - Часы-то у вас есть?
Голицын молча поддернул рукав выделенного ему от щедрот аборигена бушлата и продемонстрировал свой платиновый хронометр.
- Отлично, - кивнул в ответ Дядя. - Значит, не ошибетесь... ну, а случись чего не так, у вас есть кому вывести к нужному месту...
И он внимательно посмотрел на Ворона. Тому даже как-то неуютно стало под этим пристальным прощальным взглядом, но говорить Алексей ничего не стал, просто кивнул, соглашаясь с возложенной на него миссией поводыря.
- И вот еще... - предупредил Дядя жестом чуть выдвинувшегося было к нему подполковника. - У нас, здесь, не принято благодарить и прощаться... Если хочешь сказать что-то приятное человеку, просто скажи: "Увидимся..."
- Увидимся, - коротко, по-офицерски отдавая честь, кивнул Голицын.
- Увидимся... увидимся... увидимся... - повторили за ним остальные.
- Все! По вагонам...
Фигура Дяди и без того невнятная в глубокой тени, начала на глазах расплываться и исчезать, как исчезает кусок сахара в крутом кипятке...
- И в заключение - материализация духов и раздача слонов, - нервно пошутила фразой из знаменитого сатирического романа Нина, когда у затененной стены вагона не осталось и следа от странной городской легенды.
- То-то я смотрю он без Жанетки пришел, - задумчиво сказал в ответ Ворон. - Она, наверное, так не умеет...
- Закончили разговоры, - неожиданно резко распорядился Голицын, вновь принимая на себя обязанности командира маленького отряда. - По местам...
- Теперь главное, чтоб эшелон все-таки остановился, - заметила как бы сама себе под нос рыжая репортерша. - Очень бы я не хотела проехаться до их столицы и потом долго и бестолково объясняться с каким-нибудь местным подполковником от жандармерии...