Страница 13 из 14
Некта резко, будто подброшенная невидимой пружиной, поднялась на ноги и ответила на взгляд взглядом, будто играя с пожилым мужчиной в детскую игру «кто кого переглядит». И шумное банкетное общество, и сидящий рядом юбиляр в этот миг словно ушли куда далеко-далеко, растворились, как сахар в горячей воде — не исчезая, но меняя свое состояние, превращаясь из твердых кристаллов в жидкий насыщенный раствор. Не обращая внимание на происходящие вокруг странности, двое, не отрываясь и не моргая, упрямо и с вызовом смотрели в глаза друг другу…
…в полутемную, загроможденную антикварными шкафами со старыми потертыми книгами и комодами, заполненную внушительным письменным столом, на котором и горела единственная лампа под темно-синим абажуром, укрытую от нескромных взглядов извне плотными черными портьерами на небольших окнах, отделанную деревянными, мореного дуба, панелями выше человеческого роста комнату генерал-полковник Волков вошел первым, даже не подумав пропустить вперед Некту, нарушая уже сложившееся, было, о нем впечатление, как о человеке воспитанном, умеющим вести себя в обществе.
Неторопливо следующая за главой местной разведки агентесса Преисподней нарочито отстала на пару шагов, мельком оглядывая пустое помещение, но ничего особо интригующего не заметила — раритетная мебель и плотные шторы на окнах, причудливые экзотические безделушки, собранные, похоже, со всех стран этого мира, старинные тонкие кружевные салфетки, укрывающие поверхность комодов, слабое — чуть только разглядеть протянутую руку — освещение, которое правильнее было бы назвать подсветкой, и глубокая, плотная многозначительная тишина не были для не нее чем-то необыкновенным, диковинным. А хозяин — ну, не в чужой же дом привел её Марк Иванович! — быстрыми и легкими шагами преодолел расстояние от входной двери до письменного стола, привычно уселся в хорошо ему знакомое удобное кресло и пристально взглянул на задержавшуюся гостью. Слегка выцветшие глаза его чуть заметно блеснули, отражая свет настольной лампы, и агентессе показалось, что синяя, призрачная искорка так и осталась, замерла в хрусталике, усиливая возникшее вдруг ощущение иррациональности, потусторонности происходящего.
Кажется, старичок-разведчик начинает что-то говорить, голос его звучит жестко, отчетливо, совсем не так, как это было только что, в курилке банкетного зала, но Некта не понимает ни слова, как ни старается вникнуть, прислушаться… и уже через пару минут бросает это бесполезное занятие, тем более, ей и без того отлично известно о чем идет речь. Кажется, Шура Цветкова — эта простенькая, симпатичная девчонка совсем не так проста. Внучка? запоздалая дочь? племянница? ребенок погибшего друга? Ерунда, тут что-то не то, так не бывает, вернее, бывает, но в дурных мелодраматических романах и бесконечных телесериалах для домохозяек. Ерунда… или не ерунда? Но и это, в конце концов, совершенно неважно…
В этот момент Некта раздваивается. Одна её часть, на ходу продолжая в уме жонглировать только что услышанными от старичка словами, неторопливо отходит от стола к занавешенному окну и бесцеремонно прислоняется плечом к деревянной панели простенка. А вторая… вторая остается на месте, отступает на шаг назад, отмечая, как у замолчавшего разведчика изменяется выражение лица и, кажется, даже слегка округляются глаза от такого непривычного фантастического зрелища, увиденного не на экране телевизора, а в собственном рабочем кабинете. Агентесса не просто раздвоилась в его собственном сознании или воображении, их и физически стало — две Некты: стоящая у окна в непринужденной вольготной позе и напряженная, словно ожидающая внезапного удара, возле стола… Такого Марк Иванович не видел никогда в своей насыщенной, богатой событиями и невероятными происшествиями жизни — чтобы вот просто так, у него на глазах, без всякой престижитаторской техники, магических пассов или резких отвлекающих внимание движений непростой — он это понял по первому же разговору с агентессой в курилке — но все-таки человек разделился, подобно амебе или какой-нибудь инфузории, на два совершенно идентичных экземпляра. Старичок замер на полуслове, кажется, даже забыв до конца прикрыть рот…
В полутемном рабочем кабинете главного разведчика наступила странная загробная тишина, похожая на ночную кладбищенскую, как показалось агентессе. Но — ненадолго. Будто освободившись от чего-то ненужного — своего второго «я» — первая, стоящая у стола, Некта чуть подняла руки ладонями к плечам и словно забросила этим жестом себе за спину сгусток кромешной тьмы, из которой, поглощая миниатюрную фигурку девушки, начало появляться, формируясь, отливаясь из ничего… будто вырубленное из темно-красного гранита, почти черное в полутьме, скуластое лицо, полностью лишенное растительности… лишь на голове, чуть скрывая аккуратные, но за многие тысячи лет существования слегка притупившиеся едва заметные рожки вились густые и жесткие вороные кудри…
И тут Марк Иванович понял, что полутьма кабинета и первозданная темнота за плечами исчезающей первой Некты, совершенно не мешают ему в деталях видеть незваного гостя, словно освещенного ярким черным прожектором. Он был высок, широкоплеч, могуч и полон внеземной абсолютной власти, но — удивительное дело! — настолько в меру, что выглядело это не устрашающе, но грозно. Отличный, но совершенно немодный в этом Отражении костюм цвета горького шоколада плотно, но не в обтяжку, облегал сильное тело, белоснежная сорочка, цветастый галстук с широким узлом, темный рубин-астерикс в золотой заколке, черные ботинки, нет, это не обувь — глубокая непроглядная мгла чуть выше щиколоток все еще окутывала ноги возникшего ниоткуда пришельца… впрочем, кроме багрово-черного лица и кистей рук — рожки-то можно было и не заметить в первые самые волнующие минуты — ничто не говорило об истинной природе неожиданного гостя, решившего появиться перед глазами разведчика столь экзотическим образом, разве что — абсолютная неподвижность, присущая лишь неживым, неподвижность памятника, скалы, гранита и мрамора…
Оставляя за спиной первозданную тьму Преисподней и жадно пожираемый вечным мраком аватар агентессы, Иерарх делает шаг к столу, окончательно являясь смертному в том виде, к которому он успел привыкнуть за последние столетия. Недоумевающий, шокированный и откровенно растерянный главный разведчик страны, совсем уж наивно, почти по-детски, хлопая глазами, приподнимается с кресла… Некта у окна отталкивается от деревянной панели, выпрямляясь, меняя расслабленную вольготную позу на более строгую, соответствующую моменту… она великолепно понимает, что одному из высших бесов совершенно наплевать в каком виде агентесса присутствует в помещении, он и глазом бы — пронзительно черным, вобравшим в себя великую ночь загробного мира — не моргнул, увидев свою лазутчицу распятой, прибитой ржавыми гвоздями к стене или распластанной на полу с выпотрошенными внутренностями…
- Вот мы и встретились, Маркус Иоганн Вольф! — звучит, заполняя всю комнату, глубокий могучий голос Иерарха.
Марк Иванович, только что пытавшийся привстать, бессильно опускается на стул, оседает, растекаясь по высокой спинке. Неподвижная, как памятник самой себе, Некта вдруг совершенно отчетливо видит, как угасают в разведчике стандартные, готовые вот-вот вырваться фразы: «Кто вы такой?», а может быть: «Что вам здесь надо?», привычно служащие в критической ситуации лишь для затяжки времени, позволяющие хотя бы немного придти в себя, чтобы… но сейчас Марк Иванович, он же Маркус Иоганн, в глубине сознания не хуже своих незваных гостей понимает, что никакие слова не помогут… он полностью во власти потусторонней силы, которая проявилась в его кабинете вовсе не для того, чтобы при жизни забрать его в Преисподнюю. Проявилась…
Старый разведчик, кажется, находит ключевое для себя слово, ощутимо вздрагивает и, отвлекаясь от фигуры Иерарха — один бог ведает, какого усилия воли это стоило Маркусу! — находит взглядом замершую у окна агентессу.
- Классно сработано, — с трудом шелестит словами, делая ничтожную попытку перехватить инициативу, Марк Иванович. — Никого другого я бы сюда не допустил. Вы отменно подвели ко мне своего человека…