Лунатики

– Прости, лапушка. Мама иногда забывается. – Потом она посмотрела на Стивена, и улыбка исчезла. – Так ты это хотел сказать?

Стивен не сразу ответил, и Кэти изучала его лицо, пока он смотрел на Хэлли. Но выражения его лица она не поняла. Как-то странно залегли морщинки в углах его глаз. Она даже не видела самих глаз, потому что в линзах очков Стивена отражался свет фонаря. Но морщинки у глаз и щеки – их она видела. Мускулы напряглись, но не так, как если бы Стивен сердился.

Кэти не понимала, что это значит. Но ей это не понравилось. Она почувствовала то же, что несколько минут назад, когда Клео и Тони подбежали к Хэлли и взяли ее за руки.

– Я думаю, в каком-то смысле, – тихо промолвил Стивен, – остальные в еще большем психологическом тупике, чем Джек. В конце концов, – Стивен смотрел на восток, и теперь в его очках отражалась полная Луна, – Джек, по крайней мере, знает, чего хочет.

– А остальные не знают? – фыркнула Хэлли. – Говори за себя, Стив.

– Я не знаю, – сказал он.

Эти три слова и то, как он их сказал, все прояснили. Теперь Кэти понимала, почему Стивен так выглядел. Она знала, чего он хотел.

Он хотел Хэлли.

И это несправедливо. Это так несправедливо. Хэлли не лучше Кэти ни в каком отношении. Она не умнее. Она не симпатичнее, покорнее или мудрее. Она даже не такая же хорошая мать, какой стала бы Кэти, будь у нее шанс.

Если Стивен собрался хотеть кого-то еще, почему он по крайней мере не мог возжелать ту, которая в каком-то смысле лучше ее? Например, Кэролин. Это Кэти могла бы понять. Даже посочувствовать. Физическую страсть она могла понять.

Сейчас она хотела одного – найти Арти и позволить ему опять отыметь ее на заднем сиденье «тойоты». Теперь она бы даже не возражала против синяков.

– Смотрите! – сказал Тони, показывая на подъездной путь. – Импотент возвращается!

Кэти посмотрела, обрадовавшись предлогу отвернуться от Стивена и Хэлли. И впрямь: Леонард Дьякон перешел дорогу и приближался к ним. Его волосы были всклокочены, и он жевал кончик галстука. Он шел так, будто двенадцать часов ехал на велосипеде.

Хэлли присвистнула:

– Хуево выглядит наш Ленни.

– Мама! – сказала Клео, наступая ей на ногу.

– Ладно, извини, лапушка, – сказала Хэлли. – Но он правда так выглядит.

Леонард Дьякон остановился передними, покачиваясь. Его глаза походили на сваренные вкрутую яйца.

– Я должен принести извинения, – сказал он Хэлли голосом, приглушенным из-за того, что он все еще жевал галстук. – Я ошибся в том, что, как мне показалось, я видел на утесе Боннелл сегодня вечером. Наверное, это было игрой лунного света. Поэтому я сейчас иду внутрь, забираю свою жалобу и прошу прощения у добрых жителей Остина. Да хранит вас Бог.

Проговорив все это, он обошел Кэти, Стивена, Хэлли и детей, нетвердым зигзагом поднялся по ступенькам и вошел в здание муниципального суда.

Кэти смотрела ему вслед. Она хотела бы думать, что он пьян или обкурился, но знала правду. Лили что-то с ним сделала. И это хорошо, потому что если Леонард Дьякон и впрямь заберет свою жалобу, Джека освободят. Но это и настораживало. Кэти вспомнила теперь странный телефонный звонок, случившийся в июне, в тот день, когда началась ее связь с Арти…

У Лили имелась власть заставлять людей делать то, что они не сделали бы по своей воле. Случай с Леонардом Дьяконом это доказал. И если Лили могла сделать это с ним, почему не сможет проделать нечто подобное с Кэти? Или с Арти? Или с любым из них? Кэти была рада, что Лили помогла Джеку, но все равно пришла к выводу, что Лили ей совсем не нравится.

На сей раз внутрь пошли она и Стивен, а Хэлли и дети ждали снаружи, и после изматывающего получаса, за который Леонард Дьякон не только забрал жалобу, но и спел целиком «Бесс, ты теперь моя женщина»,[19] Джека освободили. Кэти с облегчением увидела, что он полностью одет.

– Я боялась, что ты разденешься в камере, – прошептала Кэти ему, когда они выходили.

Джек посмотрел на нее как на сумасшедшую.

– А ради чего мне было это делать? – спросил он. – Там же нет лунного света.

Когда Кэти, Стивен и Джек присоединились к Хэлли и детям, на Седьмую улицу выехала «хонда» Кэролин и остановилась у ограды перед ними. Арти махнул им с пассажирского сиденья, а Кэролин выскочила и шлепнула по крыше машины ладонью.

– Вот черт! – сказала она. – Я опять все пропустила?

– На сей раз я позвонил тебе первой. Ну правда. Но тебя не было дома.

Кэролин сердито заворчала:

– Впервые за сотню лет мы с Арти выехали поужинать, и конечно же в этот вечер происходит самое интересное.

Кэти невольно почувствовала еще один укол ревности. Была некая ирония в том, что это связано с приездом Кэролин, так как ревность скорее присуща характеру Кэролин, а не ее. Но сейчас Кэти ничего не могла с собой поделать. Дети Хэлли любили Хэлли больше, чем Кэти; Стивен любил Хэлли больше, чем Кэти; и Арти только что отправился на обед с Кэролин вместо того, чтобы побыть с Кэти.

Ее мутило от всего этого. С нее довольно.

– Ну конечно, сегодня вечером произошло самое интересное! – выкрикнула она. – Сегодня же Полнолуние! Когда еще происходит самое интересное? Где ты была с января месяца?

И затем повисла тишина. Никто не сказал ни слова. Кэролин уставилась на Кэти, а Кэти на нее. Ей было плевать на все. Ей и впрямь было на все плевать.

Тут она услышала, как открылась дверь, и оглянулась, чтобы увидеть, как ковыляет вниз Леонард Дьякон. Полиция явно решила, что он больше не заслуживает внимания. Он, пошатываясь, миновал Кэти, наткнулся на машину Кэролин и затем снова пошел к переходу.

– Хуй вам в рот наоборот, – взвизгнул он. – Сиськи, сиськи, сиськи.

Кэти и все остальные смотрели ему вслед.

Клео вздохнула.

– Все говорят неприличные слова, – сказала она. Таким утомленным от несовершенства мира голосом, каким только может сказать девятилетняя девочка.

– Наверно, кругом одни импотенты, – сказал Тони.

– Присоединяюсь, – пробормотал Стивен.

Вряд ли Стивен и впрямь хотел быть услышанным, подумала Кэти, но не сомневалась, что услышали все.

– Ладно, хватит развлечений на один вечер, – сказала Хэлли. – Клео, подбери свои звездочки. Тони, прекрати говорить «импотент». Джек – с кем ты поедешь? Ты ведь без джипа?

– Ну да, – сказал Джек. – Я приехал на полицейской машине. Правда, они не дали мне включить сирену. – Он подошел к Кэролин. – Мне по пути с тобой, если ты не» против. Лили будет меня ждать.

Кэти не могла больше терпеть. Кэролин приехала поздно, и все же Джек решил ехать с Кэролин. Но едва подумав, Кэти ощутила всю нелепость этой мысли. Однако нелепо это или нет, Кэти все равно не могла от нее избавиться.

Когда «хонда» отъезжала, она позволила себе взглянуть на Арти и увидела, что он тоже смотрит на нее. Она видела, что Арти ее хочет.

Это немного скрасило обстановку.

Они со Стивеном проводили Хэлли, Клео и Тони к «плимуту», стоявшему на краю городской стоянки. Когда «плимут» скрылся в облаке синего дыма, они пошли к своей «тойоте», припаркованной под эстакадой. Кэти – к месту водителя, Стивен – к месту пассажира. Каждый вытащил ключ и сам отпер свою дверь. Никто не сказал ни слова.

Когда Кэти надавила на газ, в свете фар вырисовалась фигура, сидевшая под столбом эстакады. Это был Леонард Дьякон. Он мастурбировал.

Кэти и Стивен одновременно завопили в шоке и отвращении, и Кэти поддала газу и ринулась на север.

– Фу-у! – сказала она, выехав на трассу. – Фу, фу, фу-у!

– Достаточно, чтобы тебя потянуло рвать? – сказал Стивен.

– Даже блевать, – содрогнулась Кэти. – Фу-у-у!

– Не хочешь вернуться и подать жалобу? – спросил Стивен.

– О господи, нет, я… – начала Кэти, поглядела на Стивена и увидела, что он улыбается ей.

Она не удержалась от ответной улыбки, и не успела она понять, что происходит, они оба уже хохотали во все горло.

19

«Бесс, ты теперь моя женщина» («Bess, You Is My Woman Now») – композиция из джазовой оперы американского композитора Джорджа Гершвина (1898–1937) «Порги и Бесс» («Porgy and Bess», 1935).