Лунатики

Так что если ярость помогла ей перенести все это, поможет и сейчас.

По сравнению с тем, с чем она уже столкнулась в жизни, эта полуголая ошибка природы – просто цветочки.

Она заставила себя шагнуть к Лили.

– Ладно, мы поговорим, – негромко сказала она. – Но сначала позволь внести ясность: ты уберешь за собой этот бардак.

Лили моргнула, затем опустила крылья:

– Согласна.

Кэролин осмелела и решила, что этого недостаточно.

– И заплатишь за вазы, которые разбила.

Теперь Лили слегка занервничала:

– Боюсь, у меня нет денег.

– Тогда тебе придется отработать, – сказала Кэролин. – После того, как ты уберешь тут за собой, можешь пойти в подсобку и убрать за мной. И поскольку вазы стоили по двадцать долларов, а за частичную занятость я плачу по шесть долларов в час, ты можешь рассчитывать, что проработаешь большую часть ночи.

Лили поглядела на дверь:

– Я не могу оставаться так долго. Мне нужно встретиться с Джеком.

Кэролин не отступала:

– Я не хочу слышать никаких оправданий. Ты разбила мой товар, и ты заплатишь так или иначе. И если ты действительно хочешь со мной поговорить, можешь говорить, пока занимаешься уборкой. И если ты не проработаешь нынешним вечером достаточно долго, чтобы окупить вазы, ты вернешься и снова будешь работать, пока меня это не удовлетворит. Или же я найду тебя и выцарапаю у тебя деньги из-под кожи. До тебя дошло?

Лили опешила, но кивнула.

– Ладно, – сказала Кэролин. – Теперь напяль свою рубашку обратно… Меня не впечатляли титьки с тех пор, как я обзавелась своими, а это было двадцать три года назад. К тому же кругом валяются твои перья.

Лили сложила крылья и надела блузку. Потом опустилась на колени и начала собирать открытки и перья.

Она взглянула на Кэролин озадаченно:

– Ты что, совсем не боишься? В конце концов, я же только что доказала тебе, что я – богиня.

– Да ладно, я тоже. – пожала плечами Кэролин, – По крайней мере, так говорили множество мужчин, когда я снимала свою блузку. Кстати, включая Джека.

У Лили сузились глаза.

– Ты сказала это, поскольку хочешь, чтобы я наверняка знала – ты заполучила его первой.

– Причем во всех отношениях. – Кэролин села на корточки и начала помогать подбирать открытки. – Я заполучила его первой в том смысле, что заполучила его до тебя, и к тому же была первой в том смысле, что заполучила его прежде всех остальных. Может, у меня я нет крыльев, но его невинность досталась мне.

– Потом ты бросила его ради другого, – сказала Лили. – И сделала от него аборт, не сказав ему.

Кэролин впилась в Лили взглядом:

– Иди ты трижды к черту. Не знаю, как ты про это узнала, но это не важно, потому что меня это не волнует. Я хотела бросить Джека ради Дэвида Макилхенни, и я это сделала. И если тебе это доставит такое удовольствие. Я могу признать, что Макилхенни оказался большой ошибкой. С другой стороны, прервать беременность было абсолютно правильно. Ни Джек, ни я тогда не могли быть родителями, даже если бы остались вместе. И не было никакого смысла говорить ему у него хватало своих проблем. Это была моя проблема и мой выбор. – Она стукнула кромкой пачки открыток по полу. – Так что, видишь ли, мисс Лили Великая-и-Ужасная. даже если ты – богиня. ты – не та богиня, которой я собираюсь поклоняться. У тебя нет власти меня судить.

Лили встала со стопкой открыток я руках и пошла к стойке у кассы.

– Я и не сужу, – сказала она. – Я констатирую факты. Точно так же я констатирую факт, когда говорю, что ты легла со Стивеном Корманом в постель этим утром, когда Арти уехал в ресторан.

У Кэролин напряглась спина. Лили не имела никакого права на эту информацию. Это личное дело Кэролин и больше ничье. За исключением Стивена. И может, даже не его дело.

– Значит, ты все-таки шпионила за мной, – сказала Кэролин.

Лилия положила открытки на стойку.

– Мне нет нужды шпионить, если речь идет о сексуальных вопросах. У тебя есть веник и совок?

– Не поняла?

– Чтобы смести осколки ваз.

Кэролин встала и проследовала мимо Лили в подсобку. По пути она шлепнула на прилавок собранные открытки.

– Я вернусь, – сказала она. – Положи это на стойку.

– Да, мэм, – сказала Лили. Кэролин так и не поняла, с сарказмом это было сказано или нет.

В подсобке было холодно, хотя не было кондиционера. День жаркий, но пеканы, шеренгой выстроившиеся вдоль переулка на задах, держали комнату в тени, а гладкий цементный пол словно тянул холод от подземной речки. Кэролин закрыла дверь в магазин, села на холодный цемент и заплакала.

Она использовала Стивена. Она использовала его ради ощущения, будто она все еще контролирует ситуацию. Он был ее другом, она к нему очень хорошо относилась, и он совершенно ее не возбуждал. Но, несмотря на это, она строила планы, как бы заполучить его в постель, с того самого момента, когда поняла, что происходит между Арти и Кэти. И сегодня утром она добилась успеха.

Накануне вечером она не выключила фары своей машины, но поскольку машина стояла в гараже, никто ничего не заметил. Потом, когда Арти умчался на своем мотоцикле на нечастую утреннюю смену, она позвонила Стивену и попросила его принести соединительные кабели.

Остальное оказалось легче легкого. Даже легче, чем она предполагала.

Но потом он сказал, что любит ее, и это тревожило. Она считала, что Стивен занялся с ней сексом по той же самой причине, по какой она занялась сексом с ним.

Хотя, возможно, он даже не знал об Арти и Кэти. Он ничего об этом не сказал, и она ему не говорила. Так что он мог лечь с ней в постель по какой-то другой причине.

Он действительно мог испытывать к ней чувства.

Вот только Хэлли сказала, что Стивен без ума от нее.

Так что Кэролин не знала, что думать.

Замешательство по этому поводу недопустимо. Сначала Кэролин слегка испугалась – но потом овладела собой и решила: каковы бы ни были чувства Стивена, она за них не отвечает. Его мотивы – это его мотивы.

Кроме того, она же тыкала пистолетом ему в висок. Он сам хотел. Даже пылал энтузиазмом. И она не лгала ему. Нет. Она просто использовала его, чтобы отомстить его жене, поскольку та трахнула Арти. Чтобы вернуть все под контроль.

И теперь какая-то сука с крыльями врывается к ней и устраивает разгром в магазине. Как будто у Кэролин нет других проблем.

Богиня, шмудиня. Эта Лили – кошмарный геморрой.

На полу у колен Кэролин возникла пара теннисных туфель. Кэролин посмотрела наверх и увидела Лили – та смотрела с живейшим сочувствием. Кэролин готов была ее убить.

– Ты переживаешь, что твое свидание со Стивеном может означать для него больше, чем для тебя? – . спросила Лили. – Или ты волнуешься, что он может поду, мать, будто для тебя это значит больше, чем на самом деле?

Кэролин рукавом вытерла слезы. Она не будет плакать перед Лили.

– Нет. Я ему не врала. Я не говорила, что люблю его или что хочу быть с ним и что-нибудь подобное. Это был секс. Просто секс. У него нет оснований ожидать большего.

Лили прищелкнула языком.

– Может, и нет, – сказала она. – Но я так понимаю, что некоторые мужчины расценивают минет как некое обещание.

Кэролин встала.

– Мне вряд ли поможет, если я скажу тебе: «иди ты четырежды к черту», так ведь?

– Не знаю, – улыбнулась Лили. – А на что ты рассчитывала первые три раза?

– На то, что ты уйдешь, – сказала Кэролин.

– А я думала, ты хотела, чтобы я осталась и убрала за собой.

Кэролин пошла в туалет.

– По-твоему, я противоречу себе? – спросила она. – Ну что же, значит, я противоречу себе. Я широка, я вмещаю в себе Уолта Уитмена.[16]

Она открыла туалет и вынула веник и совок.

– Вот, – сказала она, сунув их Лили. – На, дай себе волю.

Лили взяла совок и веник.

– Вряд ли ты и впрямь этого хочешь. Когда я даю себе волю, земля дрожит и люди падают на колени, истекая кровью.

16

Аллюзия на строки из поэмы американского поэта Уолта Уитмена (1819–1892) «Песня о себе» (1855): «По-твоему, я противоречу себе? Ну что же, значит, я противоречу себе. (Я широк, я вмещаю в себе множество разных людей.)». Пер. К. Чуковского.