Лунатики

Он никогда не ездил домой обедать. Обычно он покупал сэндвич в Студенческом клубе и съедал его в своей комнате, делая заметки для следующей лекции. Но сегодня он хотел пойти домой. Он не хотел находиться рядом с детьми, которые притворяются взрослыми. И вообще рядом с кем бы то ни было.

Но когда по дороге домой он повернул на свою улицу, то увидел «тойоту» Кэти. И подумал, что она раньше тоже никогда не приходила домой обедать.

Он проехал мимо дома, затем прокатился вверх и вниз по каким-то улицам, пока не добрался до шоссе, а оттуда отправился на юг. Он не знал, куда едет. Просто на юг. Может быть, на юг и потом на восток, по пути к дому Хэлли. Сегодня там должен появиться Джек. Этой ночью – Полнолуние, но Джек будет один. Хэлли отдала ему ключи и заставила пообещать, что он будет хорошо себя вести. У всех остальных слишком много дел, чтобы возиться с ним в этом месяце. К примеру, считалось, что Стивен принимает экзамены и читает курсовые работы.

Но идея поехать в загородный дом нравилась ему больше.

Кроме того, Стивен чувствовал бы, что обязан приглядеть за Джеком. Позаботиться о нем. А Стивен сейчас совсем не хотел ни о ком заботиться. Он хотел, чтобы позаботились о нем. Или хотя бы оставили его в покое.

В обеденное время на шоссе было не продохнуть, и машины передвигались рывками. К северу от 360-й развязки, когда все машины встали, Стивен вдруг заорал. Все водители на дороге – дебилы, едут так, будто кроме них больше никому не нужно никуда добраться. Их отцы – дубоголовые выродки, а матери – бородатые вонючие козлихи.

И тут женщина в соседнем автомобиле показала ему средний палец.

Он изумился и потерял дар речи. Миниатюрная симпатичная женщина в деловом костюме, и она только что показала ему средний палец. Он слабо ей улыбнулся и изрек «простите», но она снова повторила свой жест.

Машины тронулись, и Стивен свернул направо. Огромный торговый центр «Бартон Грик» возвышался сразу после поворота, и Стивен решил, что ему туда. Он не хотел ничего покупать, но не хотел и куда-то еще ехать. А тут достаточно большой торговый центр, в нем можно затеряться. Затеряться где-то – хорошая мысль, и он собирался так и поступить.

Он припарковал свой «эскорт» – кусок дерьма на колесах; хороший автомобиль достался Кэти – и пошел по горячему асфальту к дверям. Асфальт казался настолько мягким, что на него можно было лечь. Это Стивену нравилось. Он хотел бы лечь на что-то горячее, черное и маслянистое, а потом прийти домой и завалиться на те простыни, которые без видимых причин постирала Кэти.

Без видимых причин, если только она не стелила их на кушетку или даже на супружескую кровать и не трахалась с кем-то так неистово, что остались влажные пятна размером с Айдахо.

В торговом центре было значительно прохладнее, чем на автостоянке. Можно сказать, даже холодно. Стивен не знал, что так сильно вспотел, пока мощные кондиционеры магазина не добрались до его рубашки и не прижали ее к коже, как влажную тряпку к горячему лбу. Так, как делала его мать, когда он болел, – по крайней мере, в тех редких случаях, когда она не болела сама.

Замечательно, думал он. Он подозревал, что его жена занимается этим с кем-то еще, и в результате вспомнил о своей умершей матери. Просто превосходно.

Он купил шоколадное печенье по цене целого обеда, а потом пошел по периметру нижнего этажа магазина. Обойдя его дважды, он поднялся по эскалатору на второй этаж и обошел его. Тут он посмотрел на часы и увидел, что до начала его предпоследней лекции летнего курса про Topo/Эмерсона[9] остается двадцать пять минут.

Ну и фиг с ним.

Он обнаружил, что пялится на девочек. Здесь было полно девочек – они фланировали вдоль стен. Не женщин – девочек. Не старше девятнадцати. И все они напоминали ту студентку с первого ряда группы по британской литературе профессора Лесли. Они играли с чувственностью, болтаясь без дела рядом со взрослыми и не имея представления о последствиях, потому что, по их мнению, последствий никаких не бывает. Они неуязвимы.

Стивену все они казались непривлекательными почт до отвращения. Он жаждал увидеть кого-то, похожего н женщину. Женщину с тяжелыми бедрами и грудями, с несколькими морщинками возле глаз, которые доказывали бы, что она знает жизнь.

Кого-то, похожего на Хэлли.

Вот в чем все дело. Он пришел в ярость от мысли что у Кэти роман, но на самом деле его привело в полное уныние то, что у него нет романа с Хэлли.

– Какой же я идиот, – сказал он.

Две девицы, шедшие навстречу, посмотрели на него похабно, и одна из них показала ему средний палец.

Стивен начал подмечать тенденцию.

Он снова посмотрел на часы. У него пятнадцать минут до того, как миру станет очевидно, что он презрел свои обязанности. А от торгового центра до университета по крайней мере двадцать минут езды, и пройдет еще десять, пока он доберется до лекционной комнаты. Ему не успеть.

Поэтому он как сумасшедший ринулся к ближайшему выходу, снова проскочив мимо тех двух девчонок и показав им два средних пальца. Делать этот жест не было в его привычке, но Стивен спешил, а они начали первыми. Он прибежал к маленькой развалюхе «форду», запрыгнул внутрь, обжег руки о руль и включил двигатель. Старая развалюха загрохотала, как дерьмовоз, каковым и являлась, и Стивен поехал так быстро, как только возможно по этому шоссе.

Он ворвался в лекционную комнату с опозданием на девять минут, без книг и лекционных материалов, в потной рубашке, со всклокоченными волосами и сбитыми набок очками. Студенты его ждали, и он получил странное удовольствие, наблюдая, как отвисают у них челюсти и расширяются глаза. Профессор Корман не был замечен в появлении на лекциях в таком виде, будто перебрал «ангельской пыли».[10]

Стивен стоял на кафедре, стараясь отдышаться и ожидая, осмелится ли хоть один студент спросить, что случилось. Никто не осмелился.

– Итак, приступим, – наконец сказал он. – Поллета мы говорили о Торо и Эмерсоне. – Он сделал паузу и уставился на аудиторию. – Так какого хуя вам еще надо знать об этих парнях?

Он не остался на заседание ученого совета, не стал отрабатывать свое рабочее время. Сразу после того, как его группа – которая вела себя на удивление хорошо, подумал он, если учесть, что он дважды назвал Генри Дэвида Торо членососом, склонным к гражданскому неповиновению, – разошлась, он сел в свой автомобиль и поехал к дому Джека. Но Джек ему не открыл, и почтового джипа не было видно. Джек уже уехал за город.

С минуту Стивен размышлял, не отправиться ли туда же. Но было уже слишком поздно, и когда он доберется, Джек уже будет в голом виде бродить по округе. А Стивен в этом месяце что-то не имел аппетита к такому зрелищу, даже при наличии бутербродов с копченой колбасой.

Он подъехал к магазину на Гваделупа-стрит, купил там ледяной кока-колы и выпил ее, сидя в автомобиле на крошечной стоянке. Было уже почти шесть часов, и на улице шумел и вонял вечерний поток автомобилей. Почему-то Стивен от этого чувствовал свое одиночество острее, чем если бы вокруг не было ни души. Повсюду машины и люди, но все в гадком настроении и спешке, и никто не обращает на него ни малейшего внимания. Находись он на Луне, он был бы не более одинок, чем в центре Остина.

Если, конечно, предположить, что Лили уже покинула Луну и направилась на ежемесячное свидание с Джеком.

Стивен допил ледяную кока-колу через соломинку одним длинным удушающим глотком, и у него ужасно заболела голова. Он даже обрадовался. Боль привела его в чувство и заставила заметить, что он весь растрепан и от него несет потом.

Он решил, что Кэти вернулась на работу после своего визита домой на обед, и это значило, что сейчас дома ее нет. Она никогда не приходила домой с работы раньше половины восьмого. Так что он мог туда пойти, принять душ, переменить рубашку и уйти раньше, чем она появится.

9

Ральф Уолдо Эмерсон (1803–1882) – американский писатель и философ.

10

«Ангельская пыль» – синтезированное галлюциногенное вещество фенциклидин (PCP).