Страница 75 из 82
Равено де Люссан заявляет, что «подобное сообщение, без сомнения, могло привести в трепет кого бы то ни было, только не флибустьеров». Не тратя даром ни минуты времени, они в два часа пополудни подошли к городу, на входе в который обнаружили баррикаду. Флибустьеры тут же пошли на штурм Через час, пишет Люссан, «мы бросились на нее с такой решимостью, что уложили на месте всех тех, кто там был, потеряв с нашей стороны лишь одного человека, и оттуда вступили в город, на входе в который остановились, чтобы дождаться ответа от некоторых наших людей, выделенных для проведения разведки окрестностей форта, который виден был в конце той улицы, на которую мы вышли. Минуту спустя вернулась группа, сообщившая нам, что форт имеет четырехугольную форму, и что за улицей, где мы находились, они заметили еще три, которые примыкали к трем другим сторонам этого форта, откуда враги могли замечать всех тех, кто попытался бы приблизиться к ним по этим улицам, находившимся под обстрелом их пушек и мушкетов».
Решив, что у них слишком мало сил для того, чтобы атаковать форт с нескольких сторон* флибустьеры сконцентрировали все силы на одном — центральном — участке. Заметив неприятеля еще издали, испанцы открыли по нему бешеный огонь из пушек, но их ядра падали на землю, не долетая до цели. Тем временем пираты, расположившись вдоль домов и заняв небольшую возвышенность, начали швырять в испанцев гранаты. В ходе этого боя была захвачена главная церковь города, стоявшая на краю Оружейной площади, а затем, увидев, что испанские солдаты в панике отступают, атакующий отряд бросился на стены форта и овладел этим укреплением. «Так мы стали хозяевами их Оружейной площади, — сообщает Равено де Люссан, — и, соответственно, города, откуда они ушли, потеряв много народа; с нашей стороны было четверо убитых и восемь раненых, из которых, честно говоря, мало кто выжил Когда мы вошли в этот форт, мы нашли его достаточно обширным, способным в ходе сражения содержать шесть тысяч человек; он был окружен стеной… с множеством амбразур, которые были хорошо обеспечены людьми и мушкетами; лицевая сторона, выходившая на улицу, по которой мы атаковали их, была снабжена двумя пушками и четырьмя камнеметами, защищавшими подступы, не считая нескольких иных отверстий, имевшихся у основания стены…»
Овладев городом, который Шарлевуа назвал «одним из самых красивых и самых богатых в Америке», французские флибустьеры-католики исполнили в главной церкви Гранады торжественный гимн Те Deum, затем выставили на колокольне четырех дозорных, а в самых прочных каменных домах на Оружейной площади устроили караульные помещения. Сюда доставляли найденные в форте и жилищах горожан военное снаряжение, вещи и провизию.
«Вечером следующего дня, — продолжает свой рассказ Люссан, — мы выделили отряд в сто пятьдесят человек, чтобы пойти отыскать женщин (с целью получения выкупа) и кое-какое добро, которое, как нам сказали, находилось с ними на сахарной плантации в одном лье от города. Но они убежали оттуда, едва явившись, поскольку не чувствовали себя там в безопасности; так что отряд вернулся ни с чем. В тот же день алы отправили одного пленного к испанцам, чтобы потребовать выкуп за город, угрожая в противном случае сжечь его; они прислали в качестве парламентера одного падре, или священника, который сказал нам, что офицеры и жители собрались на совещание, но один из наших людей, который из-за усталости отстал по пути и был захвачен в плен… заверил их, что мы не сожжем его, так как в наши планы входило возвращение спустя несколько месяцев в Северное (т. е. Карибское. — В. Г.) море через озеро (Никарагуа. — В. Г.) и взятие в этом городе припасов, необходимых для нашего перехода; что нам не удастся вернуться, если мы устроим здесь пожар, и таким вот образом этот человек их успокоил».
После такого ответа, понимая, что выкуп за город они не получат, некоторые флибустьеры решили от досады немедленно предать его огню.
15 апреля пиратский отряд покинул Гранаду, забрав с собой одну пушку и четыре камнемета. До побережья Тихого океана предстояло пройти по вражеской территории приблизительно 20 лье. На этом пути, естественно, испанцы постарались устроить несколько засад. В четверти лье от Гранады флибустьеры наткнулись на первую засаду. Поскольку засевшие там испанские солдаты не подозревали, что противник располагает артиллерией, двух выстрелов из пушки оказалось достаточно, чтобы обратить их в бегство. Одного из беглецов удалось поймать. Он признался на допросе, что в стене дома старшего счетовода Гранады были замурованы 1,5 миллиона пиастров, предназначавшиеся для выкупа города в случае его захвата неприятелем. Если бы флибустьеры проявили больше настойчивости, возможно, им удалось бы получить эти деньги. Впрочем, проверить правдивость информации пленного было уже невозможно — вернуться в город в сложившейся ситуации, когда вокруг рыскали отряды испанских солдат и ополченцев, не представлялось возможным.
Вечером того же дня пиратам пришлось заклепать трофейную пушку и оставить ее на дороге, поскольку тащившие ее волы умирали от жажды и валились с ног. Люди тоже были измучены жарой, пылью и недостатком питьевой воды. Тем не менее они не рискнули избавиться от камнеметов — последние были погружены на мулов.
В деревеньке Масайя отряд встретили миролюбивые индейцы, однако все запасы воды, ранее хранившиеся в этом поселении, были предусмотрительно вылиты побывавшими здесь испанскими солдатами. Флибустьеры хотели в отместку сжечь поселок, но индейцы стали умолять их не делать этого и пообещали достать для них всё, в чем они нуждались.
17 апреля отряд двинулся дальше и остановился на ночлег в другой деревне, находившейся в трех лье от Масайи. Утром 18-го пираты снова пустились в путь. Пройдя через лес, они вышли на равнину, и тут обнаружили отряд испанцев численностью до 500 человек. Их возглавлял сбежавший от флибустьеров квартирмейстер-каталонец. «Они подняли красный флаг, чтобы дать нам понять, что никому из нас пощады не будет; в ответ мы свернули наши белые флаги и развернули красные, как и они, — сообщает Люссан. — Мы двинулись на них, не стреляя, тогда как они вели по нам очень интенсивный огонь». Лишь очутившись на расстоянии мушкетного выстрела, пираты дали по противнику залп из своих фузей. Испанцы тут же ретировались. Победителям достались полсотни лошадей, кое-какое оружие и пленные. Последние признались, что их отряд был послан из Леона на помощь Гранаде, но не успел прибыть туда вовремя.
Отдохнув в течение часа, флибустьеры пошли дальше. Заночевали в покинутой жителями деревеньке 19 апреля марш к морю продолжился, двигались до заката солнца, после чего снова устроились на ночлег. «20-го мы заночевали на постоялом дворе, где провели несколько дней, чтобы отдохнуть от тягот нашего путешествия и засолить мясо, чтобы потом доставить его на борт наших судов, на которых, по нашим расчетам, уже не осталось провизии, — продолжает свое повествование Люссан. — Я все же отправился вперед с отрядом из пятидесяти человек, чтобы информировать о нашем возвращении тех, кто их охранял. 26-го остальные наши люди прибыли на берег моря, где мы все поднялись на борт…
Так завершился победоносный поход флибустьеров на город Гранаду, который принес им ратную славу, но мало богатств. На следующий день они снялись с якоря, пустившись на поиски новых приключений.
«Великий исход» флибустьеров из Южного моря
15 декабря 1687 года отряд французских флибустьеров, насчитывавший 280 человек, прибыл под командованием капитана Пьера Пикардийца в залив Амапалья (совр. Фонсека), расположенный на тихоокеанском побережье Центральной Америки. Отсюда решено было начать переход через пограничную территорию между Никарагуа и Гондурасом к Карибскому морю. Подробности этой экспедиции известны из записок Равено де Люссана, к которым мы уже неоднократно обращались.
17 декабря пираты собрались на совет и, допросив пленных испанцев, узнали, что сначала им придется пробиться к никарагуанскому городу Нуэва-Сеговия (совр. Окоталь), лежащему в 40 лье от побережья Тихого океана. Примерно в 25 лье от этого города находились верховья реки Сеговия (совр. Коко), по которой можно было добраться до карибского побережья в районе мыса Грасьяс-а-Дьос Это был оптимальный вариант «великого исхода» из Южного моря, но, прежде чем остановиться на нем, французы решили подстраховаться и захватить новых пленников — они могли подтвердить или опровергнуть полученную информацию.