Погоня за убийцей

Я пошел по шоссе в сторону Даннеллона, который находился в пятнадцати милях. На 41-м шоссе было довольно интенсивное движение – в основном грузовые машины. Если повезет, меня может кто-нибудь подбросить. Если нет, придется украсть машину.

Я шел и шел в лунном свете и думал, как быстро могут меняться моральные устои человека. Сутки назад меня шокировала бы сама мысль о краже машины, а теперь это был вопрос жизни и смерти. Я совсем не собирался садиться на электрический стул за убийство, которого не совершал.

Здесь, дальше от побережья, было душно. Я снял свою куртку и повесил ее на руку. Но пришлось снова надеть ее из-за москитов, которые налетали с болота, тянувшегося по обеим сторонам дороги. Пот градом катился по лицу. Прохладный, свежий ветер с залива принадлежал, как и Цо, прошлому.

Временами я проходил мимо ферм. Дважды выбегали собаки и лаяли на меня, а я все шел и шел, не решаясь остановиться. Потом, находясь на возвышенности, я увидел, как по дороге приближается машина. Я затаился в канаве. Машина ползла медленно. Это был грузовик с двумя работниками фермы. Они ехали, виляя и не подозревая, что будут скоро задержаны из-за того, что вели машину в нетрезвом состоянии.

В канаве росла высокая трава и было попрохладнее. Я сидел в ней довольно долго, размышляя, может ли мужчина любить одновременно двух женщин. Пытался представить себе нежную красоту блондинки Бет и стыдился своих мыслей, поскольку испытывал к ней физическое влечение несмотря на все, что произошло. Как счастливы мы могли быть с Бет, если бы она относилась ко мне так же, как Цо.

Но Бет всегда вела себя сдержанно. Сексом мы занимались только по вторникам и пятницам. Я положил руки и словно услышал голос Бет: "Ты же знаешь, что мне завтра рано вставать на работу".

Бет всегда немножко стыдилась того, что вышла замуж за капитана рыболовецкого судна. Ее семья жила в "хороших условиях", и для Бет была важна материальная сторона жизни: современный дом с дорогой мебелью, уважение соседей, солидный счет в банке. Требования, явно для меня завышенные.

До того, как я начал работать на сеньора Пезо, я мог ей предложить всего лишь старый дом на острове, кишащий змеями, хороший бифштекс в отеле да кашу на следующий день. Она даже вынуждена была пойти работать к мистеру Клифтону, чтобы иметь возможность обеспечить себя приличным гардеробом.

Это чудо, что она вообще мне написала. Конечно, ее это не особенно воодушевляло, но тем не менее факт оставался фактом: она считала, что мы могли бы начать все сначала, послала мне двадцать пять долларов, чтобы я смог добраться к ней. Я чересчур гордился собой, когда читал ее письмо, а рядом находилась девушка, которая действительно ждала меня. Теперь она мертва, а я скрываюсь от полиции.

Я был честен по отношению к самому себе: я скрывался не потому, что боялся смерти, а потому, что считал себя обделенным. Ведь в Гаване меня ждет сорок восемь тысяч, и я хотел прожить еще какое-то время вольготно.

Жара совсем донимала меня, что я за человек?

Я бы с удовольствием поговорил с лейтенантом Кеном Джилли. Он работал в полиции Пальмето-Сити. Мы давно были друзьями. Его семья тоже какое-то время жила на острове. Кен был умным человеком, посещал колледж и казался мне таким же опытным, как Шведе.

Полиция искала меня, она искала убийцу. Если бы я предстал перед ним и рассказал свою историю, он, возможно, поверил бы и стал бы искать того человека, который убил Цо. А я торжественно обещал бы любить Бет и заботиться о ней. И с моими сорока восемью тысячами она больше не будет иметь забот.

Москиты выгнали меня из мокрой травы.

Как бы то ни было, я теперь знал, чего не хотел: провести хотя бы минуту в тюрьме. Я уже достаточно насиделся. Хватит на всю оставшуюся жизнь. Надо добраться до Гаваны.

Это нелегко. На меня ополчилась вся полиция. Они знали мое имя, мои привычки, мою внешность. И если кто-нибудь пристрелит меня, то будет выглядеть героем. Если же я убью кого-нибудь из них, то буду считаться двойным убийцей. Сейчас между мной и Ки-Уэст расстояние в пятьсот семьдесят две мили, потом еще девяносто морских миль до Кубы.

И я зашагал по дороге, сжимая в кармане револьвер, из которого была убита Цо.

7

На вывеске написано: "Добро пожаловать в Даннелон с его 1344 жителями". Тяжело дыша, я остановился и посмотрел на восток, где начинала заниматься заря. Скоро будет совсем светло. Я мог это понять и по внезапно установившейся тишине, и по запаху, распространяющемуся в воздухе.

Мои сапоги, сделанные в тюрьме, натирали мне ноги. Я снял их, носки и пошел босиком по тихим улочкам, посматривая по пути на машины, которые я мог бы украсть. Большая часть Данеллона еще спала, но кое-где в окнах уже загорелся свет.

Перед белым деревянным домом, в двух кварталах от границы города, стоял "понтиак". Я попытался включить зажигание, но руки мои дрожали так сильно, что я не мог соединить контакты. Я трижды пытался это сделать, но пальцы слиплись от пота. На дереве, под которым стояла машина, прыгала семья белок. Улица серела в утренних сумерках.

Я побрел дальше, держа сапоги в руке и избегая центральных улиц. Я высматривал машину, в которой бы торчали ключи зажигания, но таких не было. А во многих домах загорался свет. Отцы семейств, сладко зевая, выходили на порог дома, чтобы забрать утренние газеты.

Улица кончилась, и я снова очутился на проселочной дороге. Хотел было вернуться, но пошел дальше, мимо свалки мусора, и, пройдя милю, набрел на 41-м шоссе на открытую закусочную для водителей грузовиков.

Перед ней стояли четыре грузовика с прицепами. Три из них принадлежали известным фирмам по перевозкам, а на четвертом стояло "Джим Келли Элира, штат Огайо".

Рядом с закусочной протекал небольшой ручеек. Я обмыл ноги и надел носки и сапоги. Потом посмотрел на машины. Ключей у них не было. Я отчетливо чувствовал запахи сала, яиц и кофе. Я ничего не ел со вчерашнего полдня. Нащупав в кармане деньги, я раздумывал, войти или нет.

Дверь закусочной открылась, оттуда вышел небритый человек в костюме цвета хаки и стал задумчиво осматривать изношенные покрышки одного из грузовиков. Глаза его были опухшими и красными. Выглядел он очень усталым.

Видимо, он предположил, что я – шофер из другой машины, и коротко кивнул мне, пожелав доброго утра. Я ответил на приветствие и вошел в закусочную.

В помещении громко гудел большой вентилятор, но было еще более душно, чем на улицах. Три шофера со своими сменщиками сидели на табуретках и с аппетитом ели. Немного подальше лениво ковыряли вилками две парочки, видимо, туристы.

Парень за стойкой был такого же огромного роста, как и шериф в Инглисе. Рубашка его была расстегнута, а рукава закатаны, открывая татуировку: орел на фоне леса.

Я заказал яичницу с ветчиной и пудинг и прошел к умывальнику, чтобы освежиться. На затылке налипла засохшая кровь. Я отмыл ее, сполоснул лицо и пригладил водой волосы. Ноги болели, в голове гудело, но выглядел я не так уж плохо. В зале я сел за стойку, а плечистый блондин придвинул мне заказанное. Все было очень жирное, но выглядело неплохо и на вкус как раз то, что надо. Именно в такой пище я и нуждался.

Туристы расплатились и ушли, оставив массу объедков. Хозяин закусочной плюнул им вслед и кивнул мне, показывая в тарелку:

– Ну, разве не вкусно?

– По-моему, вкусно.

– И я тоже так считаю. А им – не нравится. Прямо беда с этими туристами.

Я заказал еще порцию кофе. Шофер в костюме цвета хаки вошел в закусочную и опустил несколько монеток в телефон-автомат. Три других шофера закончили свою трапезу и вышли.

Хозяин взял оставленные деньги и побряцал ими.

– Понимаете, что я имею в виду? Вот эти – настоящие парни! Всякий раз полдоллара на чай, даже если брали только кофе с бисквитом. И всегда едят все, что им предлагают. Некоторым этим проклятым туристам следовало бы поучиться у них.