Поцелуй или смерть

Галь подняла на него глаза и провела по губам языком.

– Прошу вас, инспектор, переходите к фактам.

– Перехожу. Не думаете ли вы, что вам отец мог убить Вирджинию Марвин, чтобы попытаться бросить подозрение на вашего мужа?

– Не говорите ерунды!

– Почему это ерунда?

– Моего отца даже не было в городе. Он находился в Эггл-Риверс.

– О, нет! – покачал головой Карлтон. – Он только хотел, чтобы все считали, что он там находится, но лейтенант Рой и я связались с тамошней телефонной компанией и установили, что оттуда не было никакого вызова!

– О! – воскликнула Галь, расстегивая и вновь застегивая свое манто.

– Ваш отец не любил вашего мужа?

– Наоборот, отец очень его любил.

– Понимаю... Поэтому он и пытался защитить его, сказав, что вы отправились во второе свадебное путешествие, когда мы с лейтенантом Роем приехали к вам вчера вечером. Мы хотели предупредить Менделла, что его залог аннулирован.

– Да, мой отец старался пустить в ход законную защиту.

– И несмотря на это, немного позднее, вечером, Менделл, вместо того чтобы испытывать чувство благодарности, совсем потерял голову, пытался убить вас и убил вашего отца, который пришел вам на защиту?

– Да, инспектор! – Галь разразилась слезами. – Это ужасно!

– Вы поклянетесь в этом перед судом? В том, что Менделл убил вашего отца, что он дважды стрелял в него?

– Да, инспектор, он сделал это. Я видела, как Барни убил моего отца.

Инспектор Карлтон закурил сигарету, прошелся по возвышению и подошел к ней.

– Вашего мужа выписали из клиники для умалишенных, не так ли, мадам?

– Да, за несколько дней до этой драмы.

– А по какой причине вы поссорились? Мне хочется знать, из-за чего Менделл пытался вас убить?

Галь вытерла глаза носовым платком.

– Это идиотизм. Без всякой причины. Барни сказал, что он не хочет быть сумасшедшим, что он боится, что его разлучат со мной.

Карлтон посмотрел в зал.

– Доктор Гаррис здесь?

Коренастый мужчина лет сорока появился на освещенном пятачке, вытирая стекла очков без оправы.

– Да, это я доктор Гаррис, инспектор.

Карлтон отвернулся, чтобы не пускать дым в лицо доктору.

– Вы практикующий психиатр?

– Это обычная формулировка.

– Это вы в самом начале освидетельствовали Менделла и признали его сумасшедшим?

– Да.

– По чьей просьбе?

– Ничьей. Разве что об этом попросил сам Менделл... Он, миссис Менделл и мистер Эбблинг приехали проконсультироваться со мной примерно два года назад. И мое обследование показало, что Барни Менделл страдал размягчением мозга. Симптомы были очень определенными, что при его профессии неудивительно. Ведь он боксер.

– И тогда вы посоветовали ему полечиться в клинике?

– Да.

– А не было ли это слишком серьезным решением, доктор? Вы даже не посоветовались с другими врачами!

Доктор Гаррис перестал вытирать очки, водрузил их на нос и посмотрел сквозь них на Карлтона.

– Я считаю себя достаточно компетентным в своей профессии, чтобы обходиться без мнения моих коллег.

Карлтон посмотрел в зал.

– Доктор Карсон здесь?

Молодой человек с усталым видом вышел на возвышение.

– Я доктор Карсон.

– Вы главный врач клиники, в которую поместили Менделла?

– Совершенно верно, инспектор.

– Можете ли вы сообщить мне ваше мнение о состоянии рассудка Менделла?

– Я сказал бы, что он совершенно нормален.

– И что удары на ринге не принесли ему вреда?

– Он так же нормален, как и я.

– Тогда почему же вы держали его в клинике два года?

– Мы обязаны тщательно обследовать всех, кого нам присылают, – ответил Карсон. – И мы приняли мистера Менделла по рекомендации и заключению доктора Гарриса, на основании официальных документов, которые нам представили. Но когда мы провели собственные исследования, мы не смогли найти ничего такого, что подтверждало бы прежний диагноз. Мы посчитали, что у Менделла средний уровень развития и что он в полном рассудке. Я бы даже сказал, что он несколько выделялся своим интеллектом среди людей, его окружавших. И так как мы были перегружены больными, которые действительно требовали самого тщательного наблюдения и лечения, мы в течение двух лет пытались уничтожить первоначальное заключение о его ненормальности, но всегда наталкивались на настоящий барьер.

– Со стороны мистера Эбблинга и доктора Гарриса?

– Насколько нам известно, да.

– Вы можете засвидетельствовать свои показания перед судом?

– Я буду в восторге от этого.

– Спасибо, доктор, – подвел итог Карлтон. – Пока все. – Он повернулся к доктору Гаррису. – Что вы об этом скажете, доктор?

– Профессиональные расхождения, – пожал плечами Гаррис.

– Сколько заплатил вам Эбблинг, чтобы вы признали Менделла сумасшедшим?

Гаррис снял очки.

– Я отказываюсь отвечать на такой вопрос, так как он унижает мои конституционные права.

– Это ваше право, – согласился Карлтон, сделав кому-то знак в зале. – Пожалуйста, поднимитесь на минутку, Пете.

Тотчас же появился мужчина в штатском.

– Пожалуйста, Пете, отведите доктора в камеру. – Карлтон указал ему на Гарриса. – И пусть он там за решеткой подумает несколько часов о своих конституционных правах. Я слышал, что это очень помогает правильному пониманию вещей.

– Слушаюсь, сэр, – ответил человек в штатском. – Сюда, доктор.

Галь закусила губу, когда Пете увел Гарриса. Карлтон повернулся к ней.

– Теперь вернемся к трагическому концу вашего отца, миссис. Кто, кроме вас, был свидетелем преступления?

Галь перестала кусать губы и облизала их.

– Мне... мне кажется, что в холле находился Андре.

– Ах да, шофер, – воскликнул Карлтон. – Пусть войдет Андре. Лейтенант, пригласите его.

Андре появился на возвышении, идя словно по яйцам.

– Как вас полностью величают, парень? – спросил Карлтон.

– Альварес Кабраи, сэр.

– Испанец?

– Нет, сэр, португалец. Вернее, бразилец португальского происхождения.

– Понимаю, – откликнулся Карлтон. – А у вас тоже были неприятности с Менделлом?

– О да, сэр! – Он взял свою форменную фуражку в левую руку и показал Карлтону правую. – Видите, как изранена моя рука, сэр? Я был вынужден защищаться от него сам и защищать миссис Менделл. Менделл был в дикой ярости после смерти мистера Эбблинга. Он ударил меня так, что я потерял сознание, и миссис была вынуждена запереться в музыкальном салоне и дожидаться приезда полиции Лайк-Форест.

– Мерзкий тип, да?

– Да, сэр.

– Миссис Менделл сказала, что вы присутствовали при убийстве ее отца. Это правда?

– Да, сэр, это правда. Я находился в холле.

– Сколько раз Менделл выстрелил в мистера Эбблинга?

– Два раза, сэр.

– Из одного и того же револьвера?

– Да, сэр.

Тогда Карлтон пересек все возвышение, чтобы подойти к Андре. Инспектор открыл рот, чтобы что-то сказать, но не вымолвил ни звука. Вместо этого он снял свою шляпу и швырнул ее на пол. Потом он снял пальто и оно тоже последовало за шляпой. Только эти действия развязали ему язык.

– Черт возьми! Выдействительно считаете нас за идиотов! Вы утверждаете, что Эбблинг убит прошлой ночью. А одна из ран, от которой он и умер, была сделана по крайней мере за двенадцать часов до его смерти. На его теле обнаружены две раны. Одна сделана из оружия калибра семь, шестьдесят пять, а другая из обычного револьвера сорок пятого калибра, принадлежащего агенту казначейства Джону Куртису.

– Этого не может быть! – вскочила Галь, задыхаясь. – Нет! Это Барни убил моего отца, я это видела! Я вам говорю, что я видела, как он убил моего отца!

Тогда Менделл прошел по среднему проходу и приблизился к возвышению.

– Почему бы тебе не снять свою шубку, малышка, чтобы получше показать свои прелести: Может, тебе удастся их убедить... как ты всегда убеждала меня... Но объясни мне, почему тебе так не терпится увидеть меня мертвым?