Пайола

Третий гангстер стоял за ним. В первое мгновение он тоже хотел было принять участие в битве, но потом передумал и со всех ног помчался к запертой двери.

Пока он поворачивал ключ в замке, я легко мог бы его пристрелить, но я не хотел убивать – я хотел только сам остаться в живых.

Я встал на колени и хотел пойти вслед за ним к двери, но Ивонна удержала меня за плечо. Голос ее был тихим и доносился словно издалека: – Вы ранены, Джонни.

В ту же минуту я почувствовал, как ослабли мои колени, и Ивонна должна была напрячь все свои силы, чтобы усадить меня на кровать.

Она на минуту покинула меня, а потом появилась с бутылкой виски в руке, которую нашла в другой комнате. Сперва я подумал, что она хочет дать мне выпить, но она промыла виски рану. Потом своим разорванным платьем перетянула плечо, остановив кровотечение. Операция была примитивная, но рана действительно перестала кровоточить.

Теперь я почувствовал себя гораздо лучше и выпил остатки виски. Комната перестала кружиться над моей головой.

Пока она ухаживала за мной, она испачкалась моей кровью. Я попытался ладонью стереть кровь с ее обнаженного тела. Но не успела моя рука прикоснуться к ней, как Ивонна блаженно вздохнула. В ее серо-зеленых глазах я увидел страстное желание. Слова были не нужны. Наше возбуждение не имело ничего общего со страстью. Оба мы просто были охвачены первобытной животной тягой друг к другу. Я должен был взять это красивое тело и овладеть им, даже если мне придется поплатиться за это жизнью.

Я поцеловал ее в губы. Она с диким порывом ответила на мой поцелуй, а ногти ее впились в мое тело. С каким-то беспомощным стоном, словно раненая кошка, она откинулась назад, увлекая меня за собой.

Я овладел ею чуть ли не со звериным бешенством, мы оба лишь стонали и переваливались из стороны в сторону, и это было неудивительно. Мы были слишком близки к смерти, и жажда жизни неожиданно нашла выход в бешеном порыве.

Успокоившись, Ивонна несколько секунд молчала. Потом тихо промолвила:

– Не очень-то я горжусь собой.

– Я – тоже, – признался я.

Я помог ей подняться. Внезапно мы оба почувствовали сильное смущение и были очень вежливы друг к другу. Она снова закрепила мне повязку, а потом мы решили немедленно известить обо всем полицию. Только сперва мы должны были найти ей одежду. Ведь не могла же она выйти на улицу в чем мать родила.

Глава 12

Мы остановили свой выбор на костюме Ника. Он, правда, еще не пришел в себя, но я убедился, что он жив.

Ивонна отказалась надеть его рубашку. Но сам костюм оказался ей впору, после того как она закатала рукава и брючины. Важно было, чтобы она не замерзла, пока мы сможем подыскать ей что-нибудь подходящее.

Пока она одевалась, я расхаживал перед домом взад и вперед. Ветер утих, а над побережьем расстилался предутренний туман. Искать убежавшего гангстера было так же бесполезно, как пытаться отыскать иголку в сене. Кроме того, это не входило в мои обязанности. Если он понадобится полиции, люди Тома Хэнсона наверняка найдут его, когда будут забирать Ника и отвозить труп Епископа в морг.

Чтобы Ник не смог скрыться до приезда полиции, я связал ему руки за спиной его же галстуком, а остатками своей рубашки перетянул ноги.

Даже в широком мужском костюме Ивонна выглядела великолепно. Она принадлежала к числу тех женщин, которые выглядят великолепно в любой одежде. Я взял ее за руку, помог спуститься по шатким ступеням и провел по выщербленной бетонной дорожке к тупику.

Амато и шофер воспользовались другой машиной. "Кадиллак" Ивонны стоял на прежнем месте. Я открыл перед ней дверцу и в тот же миг словно окаменел. Такое же чувство было у меня сегодня днем, когда я уезжал из апартаментов Ивонны. Чувство, что за мной кто-то наблюдает. Кто-то и сейчас наблюдал за мной. Кто-то, кто собирался меня убить.

Выстрел донесся из тумана и разбил ветровое стекло, чуть не угодив мне в грудь.

Я быстро втолкнул Ивонну в машину и защитил ее, прикрыв своим телом. Выхватив из кобуры вновь приобретенный револьвер, я попытался что-нибудь разглядеть сквозь плотную завесу тумана.

Второго выстрела не последовало. И мне не в кого было разрядить свой револьвер.

Какое-то время я стоял, не шевелясь, чувствуя при этом скорее недоумение, чем страх. Потом я перебрался через колени Ивонны и сел за руль.

– Кто это был? – срывающимся голосом спросила она.

– Понятия не имею.

Вряд ли это убежавший гангстер. Тот наверняка все еще бежит, не разбирая дороги. Бежит от меня, от полиции, от Амато. Босс с водителем тоже еще не могли вернуться. Так как они не знали, что произошло в доме, у них не было и причины скрываться в тумане. Единственный выстрел, судя по всему, был скорее всего сделан не профессионалом. Одно можно было сказать с уверенностью: меня многие не любили, и кто-то настойчиво старался отправить меня на тот свет.

Ивонна дрожала от холода и была на грани истерики. Я завел машину и включил отопление. Чтобы успокоить ее, я приобнял ее за плечи и поцеловал.

– Ты здорово очаровала этих парней. Большое спасибо.

Она не отозвалась. Я чувствовал, что она постепенно берет себя в руки. Дрожь прекратилась. Она легонько поцеловала меня в щеку.

– Спасибо тебе, Джонни. Спасибо за все. И почему только я не встретилась с тобой раньше? Почему на моей шее висит теперь такой старик, как Тод Хаммер?

– Он не так уж и плох, – заметил я.

– Не плох, – согласилась она. – И на свой лад он очень любит меня. В том-то все и дело.

Я дал задний ход и вывел машину из тупика. Выстрелов больше не было. И никто не пытался нас остановить.

У подъездной дорожки бензоколонки в Редондо Бич стоял телефон-автомат. Я не знал точно, какой полицейский участок обслуживал этот район, но в отделе по расследованию убийств это наверняка знают.

Я нашел среди мелочи десятицентовик, набрал номер и спросил Хэнсона.

Его не оказалось на месте, но к телефону подошел сержант Кейс. Я вкратце рассказал ему, что произошло, и описал ему загородный дом на побережье.

– Я хочу вам сказать кое-что, – предложил Кейс. – Почему бы вам не поехать сейчас домой и не дождаться нашей машины? Ведь мы уже несколько лет пытаемся уличить Амато в подобных проделках.

– Я с удовольствием заеду к вам завтра утром и дам письменные показания на него, но в настоящий момент я очень занят, – быстро сказал я.

– Чем? – потребовал от меня ответа Кейс.

– Пытаюсь выяснить, кто добивается моей смерти.

Я быстро повесил трубку. У меня не было ни времени, ни желания играть с полицейским управлением в вопросы и ответы. Я хотел знать, кто же все-таки вменил себе в обязанность глупую привычку стрелять в меня.

Напротив бензоколонки находился небольшой травматологический пункт. Я подъехал к нему. На звонок появился молодой и заспанный врач, который с любезным видом спросил меня, что я желаю.

– Я чистил свой револьвер, – солгал я. – И он внезапно выстрелил. Вы не могли бы осмотреть рану и, может быть, продезинфицировать ее?

– С удовольствием сделаю это, – сказал он. – Но если вы получили ранение, пытаясь кого-то ограбить, то вам лучше бежать дальше и в каком-нибудь укромном уголке умереть от заражения крови. Дело в том, что я обязан докладывать властям о каждом пулевом ранении.

Я показал ему свою карточку и лицензию.

– Ничего не имею против. Но я бы предпочел, чтобы вы сперва осмотрели мою рану, а потом уж звонили в полицию.

Несмотря на то что врач был молод, он оказался опытным. По моему мнению, он немногое мог сделать, что он мне и подтвердил. Пуля пробила плечо, не задев кости. Он промыл сквозную рану дезинфицирующим раствором и в качестве бесплатного приложения щедро осыпал отверстия противовоспалительным порошком.

Потом он перевязал раны и наклеил мне несколько ярдов широкой липкой ленты.

– Полагаю, мне не нужно говорить вам, что с такой раной нужно лежать в постели? – спросил он меня, когда все кончил.