Просто играй...

— И не думала даже, — хмыкнула та. — Я по-прежнему жду свой кофе.

Новый взрыв хохота заставил-таки ее открыть глаза.

— Что смешного? — Насупилась она.

— Ну не хмурься, маленькая! — Тимошин коснулся пальцем ее лба, разглаживая одинокую вертикальную морщинку. Потом, подумав, прикоснулся к ней губами, каждое мгновение ожидая, что мышка его оттолкнет, но секунды шли, а этого не происходило и Тимошин решился на более активные действия. Кончиком носа проскользив от виска к краешку губ, он осторожно коснулся их своими. Аккуратно, бережно, стараясь не задеть царапину в уголке. Ясно почувствовал, как напряглась и часто задышала под его руками мышка. Боясь снова напугать девушку, Тимошин оставил в покое ее губы и принялся выцеловывать дорожку обратно к виску.

— Тим… Тима… — выдохнула она, вцепляясь пальцами в его волосы.

— Тш-ш, тише, маленькая, — прошептал он, легонько касаясь губами кончика ее носа. — Обезболивающее… конечно… штука хорошая, но…

— Все… нормально, — хрипловато отозвалась Лиза, одной рукой перебирая его волосы, а пальцы второй переплетая с тимошинскими.

В какой момент Тим оказался лежащим на диване, а Лиза поменяла свою дислокацию, удобно расположившись у него на груди, парень не помнил. Мозг вообще отключился, осталось только ощущение полета и какой-то неправильности происходящего. Словно что-то должно быть совсем не так. Но об этом Тимошин старался не думать, ловя губами тяжелое, сбившееся дыхание мышки и пытаясь произнести что-то вроде:

— Малышка… моя… не отдам…

— Дима… — как ушат холодной воды действует на него имя брата. Тимошин резко прерывает поцелуй и недоверчиво смотрит на Лизу, словно уговаривая взглядом подтвердить, что ему послышалось. Девушка, еще явно не понимая, что произошло, с затуманенным взглядом тянется за новым поцелуем, но Тимошин резко мотает головой, уворачиваясь. После чего с каменным лицом, но предельно аккуратно перекладывает Лизу на диван, встает, и направляется к двери комнаты.

— Тимошин? — Звенит за спиной испуганный голос Лизы, но он, не оборачиваясь, взмахивает рукой и выходит в коридор.

— Тим! — Снова кричу я вслед уходящему парню, но он так и не оборачивается. Со злостью ударяю кулаком по ни в чем не повинному дивану и до боли прикусываю начинающие саднить без его прикосновений губы, пока вдруг не ощущаю на них горячую соленую жидкость.

— Черт.

Торопливо ищу на тумбочке салфетки, брошенные там Тимофеем после обработки моего лица, попутно напряженно прислушиваясь: хлопнет ли входная дверь или Тимошин все же решит остаться в квартире.

Кажется, пронесло. Судя по грохоту на кухне, он решил обосноваться там. Отлично. Сейчас я успокоюсь, соберусь с мыслями и пойду… мириться? Разговаривать? Просить прощения? Так, все, дышим глубоко, успокаиваемся, анализируем. Черт, ребята меня убьют! Мало того, что посторонний парень, так еще и капитан 'Анклава'! о чем я только думала?

О том, что он мне нравится. Безумно нравится. Но как же непросто понять: именно он или его похожесть на Диму? Я запуталась…

Дежавю. Это его 'малышка' услужливо подкинуло в мою голову картинку-воспоминание о недавнем сне. Вчерашнем. Господи, а кажется — неделя прошла, не меньше. Условия почти соблюдены: димина квартира, наш плед и я с Тимошиным на нем. Его пальцы обжигают кожу под футболкой и кодовое 'малышка' — 'Дима'. Разница лишь в том, что плед расстелен не на полу и одежда на нас другая.

Эх, кто бы помог, а? И ведь Леське не позвонишь — слишком долго объяснять, как я в такой ситуации оказалась. Что делать-то? Все-таки пойти домой? Но там родители… М-да. И чего я боюсь больше? Увидеть панику в глазах мамы и папы или холод и равнодушие в тимошинских?

Вздрогнула, представив себе эту картину и поняла, что вопрос 'что делать?' решен. Осталось только придумать, КАК это сделать. Броситься на шею с воплем: 'Прости, дуру грешную, бес попутал'? Так это скорее бес попутал с ним когда-то связаться. Жила ведь себе тихо-мирно, никого не трогала… Но я ведь не жалею. Ведь не жалею!

'Вот это тебе и нужно ему сказать, — шепнул тихий внутренний голос. — иди'.

Легко сказать 'иди'. Встать бы еще…

Вставание растянулось минут на десять. Судя по весьма болезненным ощущениям, действие обезболивающего окончательно сошло на нет. Ладно. Потерпим немножко, для дела ведь надо. Почему-то мысль, что таблетки лежать рядом, на все той же многострадальной тумбочке, мне в голову не пришла. А потому до кухни я шла цепляясь за стены.

Так и есть, Тимошин никуда не ушел. Открыв окно, он глубокими частыми затяжками курил уже третью по счету сигарету. Подсчитать было не трудно — пепельница стояла тут же, рядом с ним. Постояв некоторое время в нерешительности, я упрямо тряхнула головой и почти вплотную подошла к нему.

Он даже не повернулся на звук шагов, хотя, несомненно, услышал. И на оклик тоже не отреагировал. Что ж, будем действовать по-другому.

Вытащив из оказавшейся под рукой пачки сигарету, я щелкнула зажигалкой.

— Зачем ты встала? — Не глядя на меня, спросил Тимошин. О, мы хотя бы заговорили. Уже прогресс.

— Ну ты же ушел и не собирался возвращаться, — пожала плечами я, выпуская струйку дыма.

— А тебе нужен был я? — Равнодушно спросил он.

— Представь себе, — дернула плечом я.

— Удивительно, — хмыкнул Тимошин, чуть оборачиваясь и искоса глядя на меня. — А как же Дима?

— Дима? — Вздрогнула я. Потом, решившись, путано объяснила: — Дима — это Дима, а ты — это ты.

— Уверена? — Саркастически усмехнулся он. — А по-моему, ты нас все-таки путаешь.

— Просто… в общем, не стоило называть меня малышкой.

— Угу, — неторопливо согласился он.

— Ты… сердишься? — Робко уточнила я.

— Скорее на себя, — мотнул головой Тимошин. — Неприятно чувствовать себя предателем. Паршивое чувство, знаешь ли.

— Предателем? — Удивилась я. О чем он?

— Я как будто отбираю тебя у твоего Димы, — нехотя пояснил Тимошин. — Ты постоянно нас сравниваешь. А я ведь другой, мышка, я не похож на него!

— Не был бы похож, я бы не сравнивала, — пробурчала я. — Да и, если честно, вряд ли обратила бы на тебя внимание. Но ты действительно другой, Тим. Вы очень разные и я с каждым днем все отчетливей это вижу.

— Ну и в чью пользу сравнение? — Невесело поинтересовался парень.

— Я уже давно не веду счет, — покачала головой я. — Ты — это ты. Наглый, самоуверенный, нахальный, беспардонный, заботливый и нежный котяра. И вас нельзя сравнивать. Хотя бы потому что Димы больше нет.

— Мышка, мышка, — вздохнул Тимошин, обнимая меня за плечи и прижимая к себе. В мою сторону он принципиально не смотрел. — И что же нам с тобой теперь делать?

— Я не знаю, Тим. Только… не обижайся на меня, пожалуйста?

— Не буду. В конце концов, я сам виноват. Мог бы и предположить, что так будет. Черт, мышка, какой же я козел!

— Какая самокритика, — хмыкнула я, обнимая его за пояс. — Ты какой-то странный в последнее время. Словно пытаешься отдалиться от меня…

— В том-то и дело, что не получается, — устало прикрыл глаза Тимошин. — Больше не буду, обещаю. Прости меня, маленькая, но я правда думал, что так будет лучше. Вот только, — он невесело усмехнулся, — а, черт. Зря я сюда переехал, видимо.

— Не говори так, — мягко упрекнула я парня, крепче прижимаясь к нему. — Если бы не ты, я, наверное, никогда бы не вылезла из своего болота, как метко когда-то обозвала мое состояние Леська. И в бэнд я вернулась тоже благодаря тебе. Хотя… вот этому ты, наверное, не особо и рад, да?

— Ерунду городишь, — хмыкнул он. — Мне уже давно плевать, что ты оказалась той самой Амели. Единственное, что меня в этом бесит, так это то, что рядом с тобой постоянно ошивается ваш ди-джей.

— Ревнуешь? — Хихикнула я. Он фыркнул, но ничего не ответил.

Не знаю, сколько мы так стояли, молча любуясь снежной ночью за окном, но нарушать тишину не хотелось. Странно, но было до ужаса… правильно ощущать себя в объятиях этого человека, как будто я, наконец, нашла свое однажды потерянное место под солнцем. Нашла свою точку равновесия. Как-то вдруг отстраненно подумалось, что больше я Тимошина никуда от себя не отпущу. Как друга или как кого бы то ни было еще — не важно. Просто пусть он будет в моей жизни. Слишком страшно оказалось даже подумать, что я могу его потерять.