Просто играй...

Первая мысль в голове при виде мыши была: 'убью засранку! Я же как человека просил!..'. И только потом до него дошло, что это платье было ЕЕ настолько, что под конец танца он даже передумал ругаться с ней по этому поводу.

Но как же божественно с ней было танцевать! Еще никогда и ни с кем он не получал от танца такого удовольствия, как со своей маленькой мышкой. И этот мимолетный поцелуй… Тимошину хотелось большего. Гораздо большего и стоило неимоверных усилий сдержаться и за кулисами не продолжить начатое. Мышка просто не поняла бы его и снова убежала. А после еще и замкнулась бы в себе, и вряд ли удалось бы еще раз ее оттуда вытянуть. Но со временем молодому человеку становилось все труднее держать дистанцию и даже память о том, чьей девушкой была Лизавета уже не особо помогала. За последние сутки границы дозволенного существенно размылись. А когда в гримерке он подхватил девушку на руки и закружил, Тимошин совершенно четко осознал, что все. Он больше не может заставлять себя сдерживаться. Он хочет стать для мышки кем-то большим, чем просто сосед и вынужденный партнер по танцу. Он хочет занимать в ее голове и сердце гораздо более значимое место.

А еще его весьма порадовало, что Лиза не сильно-то и обиделась на него за его действительно скотское поведение. Он видел по ее глазам, как ей хотелось разорвать его на множество маленьких Тимошиных перед танцем, а потом вдруг в них сверкнуло понимание и она… расслабилась. Парень считал, что ему еще крупно повезло, что Лизка лишь пригрозила перестать с ним общаться, а не сделала этого сразу. Впрочем, и провести этот вечер вдвоем она отказалась. Но на это Тимошин и не рассчитывал, еще вчера понимая, что таких подвигов ждать от мышки пока бесполезно.

… Тимошин стоял у подъезда и медленно, тягуче целовал Карину.

— Зайдешь? — Спросил он у нее, оторвавшись, наконец, от этого занятия. Спросил без намека, действительно собираясь скоротать вечер в тишине и уюте. В последнее время он стал словно заново открывать для себя Карину, узнавать ее с другой стороны.

Раньше она была взрывной и абсолютно несдержанной, любила поскандалить и повыяснять отношения. Это было пикантно, но быстро надоедало. Собственно, именно поэтому они и расстались почти полгода назад. Тимошин не выдержал постоянных вспышек ревности и истерик по поводу и без. Но сейчас это словно была совершенно другая девушка. Спокойная, терпеливая, рассудительная, она не только больше не провоцировала скандалы, но и частенько всеми силами старалась избежать их или гасить на еще на начальной стадии.

— Если только ты отвезешь меня утром домой, — улыбнулась девушка.

— О чем разговор? — Тимошин прижал ее к себе. — Конечно, отвезу, моя леди.

Он хотел сказать что-то еще, но, раздавшийся как всегда не вовремя, звонок телефона прервал его на полуслове.

— Возьмешь? — Через какое-то время спросила Карина, устав слушать безликую мелодию транса.

Парень неохотно полез за телефоном. С видом 'как же вы мне все надоели!' взглянул на дисплей и недоверчиво хмыкнул.

— Даже так? — Протянул он, и губы сами собой расплылись в довольной улыбке.

— Мышенция?..

— Мне нужна… твоя помощь, Тимошин, — прохрипели в трубке и парень насторожился.

— Лиза? Что случилось?

— Ты… далеко от дома?

— Нет. Я у подъезда стою. Лиза, что там с тобой? — Тимошина очень нервировал сиплый срывающийся голос девушки. — Где ты?

— Ты… можешь зайти в подъезд?

— Могу… — обескуражено ответил он.

— Зайди… только там свет вырубили.

— Да что у тебя там случилось?! — Взорвался молодой человек, пугая вжавшуюся в его грудь девушку.

— Просто… зайди. Сам увидишь. — И Лизавета скинула звонок.

Тимошин еще пару секунд осмысливал сказанное, после чего, аккуратно отцепив от себя Карину, сказал:

— Кариш, пойдем все-таки проверим, что у нее там стряслось. Нехорошее у меня предчувствие

В подъезде действительно было темно. Подсвечивая себе телефоном, парень кое-как нашел рубильник и включил свет. Яркая вспышка на несколько мгновений ослепила.

— Ого, — удивленно присвистнула Карина. Проморгавшись, Тимошин хотел было уже спросить, что ее так удивило, как самолично увидел мышь.

— Твою мать!!! — В два прыжка подлетев к ней, парень опустился на колени, встревожено оглядывая девушку с головы до ног. Оценив масштабы катастрофы, гортанно рыкнул: — Кто?!

— Я… не… видела… девушка… — он едва различал ее шепот, сердце бешено колотилось о ребра. Тимошин отказывался верить, что это действительно его мышка лежит сейчас на ступеньках с окровавленным лицом и… рукой?

— Твою ж мать! — Повторил он. — Лиза, это все повреждения? Где-то еще болит? Ты можешь встать?

— Если бы могла… я бы не звонила… там по всему телу… гематомы бу-кх-кхе-дут, — под конец фразы она сильно закашлялась.

— Бл*! Кара, звони в скорую, — скомандовал парень, оглядываясь на подругу. Та принялась лихорадочно рыться в сумке, ища телефон. Тимошин достал из кармана свой и протянул ей. — Держи.

Что она говорила дежурному, он уже не слушал, вновь сосредоточившись на Лизавете.

— Мышка, где болит? Может, мне попробовать взять тебя на руки? Но мне нужно точно знать, где тебе больно.

— Не переживай… узнаешь, если… заденешь.

— Будешь язвить, я решу, что с тобой все в порядке и заставлю вприпрыжку нестись до квартиры, — с бледным, как снег, лицом попытался пошутить он.

— Изверг, — слабо выдохнула Лиза.

— Тим, не трогай ее, — раздался за спиной голос Карины. — Вдруг там есть что-то серьезное? Дождись скорой, они обещали приехать в течение пятнадцати минут.

Тимошин нехотя кивнул, признавая ее правоту.

— Мышка, маленькая, потерпи еще немножко, пожалуйста, — судорожно гладя ее по волосам, прошептал он, садясь перед ней прямо на ступеньку. — Все будет хорошо. Эй, только не плачь, ну пожалуйста!

Тимошин оторопело смотрел на появившиеся в глазах девушки слезы.

— Если будешь сейчас ее успокаивать, добьешься истерики, — меланхолично заметила Кара.

Молодой человек дернулся и испуганно посмотрел на свою девушку.

— А как тогда?..

— Уйди, — раздраженно фыркнув, отпихнула его от пострадавшей девушка. Присев рядом с Лизой на корточках, она наиграно веселым голосом сказала:

— Привет, я Карина. Тебе говорить не больно?

— Не особо, — чуть поморщилась та.

— Отлично. Значит, ближайшие пятнадцать минут будем разговаривать. М-м-м. Как тебя зовут-то? Мы с тобой слишком незнакомы, чтобы я называла тебя мышкой.

— Лиза я, — буркнула девушка, отчего-то нахмурившись.

— Очень приятно. Я так понимаю, это с тобой я вот уже дважды разговаривала по телефону?

— Угу. Извини, — попыталась ухмыльнуться Лиза, но снова закашлялась. — Мне действительно срочно нужен был этот умник.

Тимошин виновато посмотрел на мышку и одними губами шепнул: 'прости'. Лизавета чуть прикрыла глаза, давая понять, что уже не сердится.

— Слушай, а ты тоже профессионально танцуешь? Ваш номер был просто нереальным!

— Спасибо… Тимошин? — Лиза вдруг подняла на него глаза, в которых вновь заблестели слезы, исчезнувшие вроде при разговоре с Каринкой. Оторвавшись от стены, на которую он опирался последние пять минут, Тим снова присел рядом с мышкой.

— Что такое, Лиз? Больно?

— Это был кто-то из бэнда.

— С чего ты взяла? — Рука, бережно поглаживавшая ее пальцы, замерла.

— Он… она со мной разговаривала. И там было много чего о танцах и бэнде в частности.

— Ну тише, тише, маленькая, только не плачь. Это была девушка? Черт, Лиза, что ж ты сразу не сказала?! Перед твоим звонком из подъезда как раз выбегала какая-то особа. Девушка из бэнда… ты совсем ее не рассмотрела? А голос? Неужели не узнала кого-то из своих?

— Представь себе, нет. Она шипела только. Ни разу голос не повысила. Хотя в какой-то момент мне показалось, что она удивлена тем, что я ее не узнала.

— Мля. Да твою же ж! Дай мне телефон кого-нибудь из бэнда.