Рассказы

В моих словах слишком много злобы, вероятно это моя месть людям за то, что я не могу быть с ними вместе. Но с другой стороны, если в них много злобы, это вовсе не значит, что в них нет правды.

Честертон в своем «Клубе удивительных профессий» сказал что-то вроде: «люди сейчас практически не живут полноценной жизнью. Когда они хотят любовных переживаний — они читают книги, когда хотят острых переживаний — читают книги и даже когда хотят просто съехать по перилам — читают книги». С появлением компьютеров, положение только ухудшилось.

Подземные озера и реки, там где бежит и плещется в абсолютной тьме холодная, как звезды, вода. Меня мучают сны о реках, что бегут под землей, на всем своем течении не видя света, полируя холодное каменное русло, брызгая жгучими каплями на крутых перекатах, образуя водопады, которых никогда не касался взгляд ни человека, ни зверя. И лишь бестелесные создания, состоящие из тьмы бродят там, вздыхая под гулкими сводами пещер и не оставляя следов ни на воде, ни на камне. Стоят на скользких камнях перекатов посреди потока, озирая пространства вокруг, красивые и невидимые глазам обычного человека.

Тьма вечна. Погаси Солнце, что останется? Именно тьма — первооснова всего. Тьма и вода — это то, что было в начале. Самые древние из стихий.

Я жду, когда тьма научит меня быть собой, тем первобытным человеком, умеющим действовать быстро и стремительно, не погруженным в бесконечную цепь рассуждений с самим собой, выматывающими тело и мозг. Самый простой способ для достижения этого — постоянно помещать себя в ситуации, где нужно быть первобытным человеком, чтобы сохранить жизнь.

Часто тьму ассоциируют с дьяволом, смертью и разрушением. Не знаю насколько это правда, скорее она просто та первооснова, от которой оттолкнулся протуберанец жизни. И если чья-то жизнь обрывается, и кто-то возвращается в изначальную тьму, то это вина самой жизни, только от нее зависело жить или умереть. Тьма здесь не при чем. Тьма — это отдельная стихия. Она не может быть атрибутом смерти, поскольку не имеет к отношения к жизни.

Мне часто случается задумываться о Боге, дьяволе, о жизни и смерти. Недавно в голову пришла любопытная мысль. В ней есть подвох, но она просто красива сама по себе. Если принять, что дьявол — это та изначальная пустота, что была до начала творения и жизни, то все его проявления — не более, чем сила инерции, что стремится вернуть нас обратно в небытие. А значит именно Бог поднял бунт против пустоты и небытия. Значит все эти революции и великие прорывы — это и есть Божье дело, а эволюционировать можно лишь в обратно в небытие. Жизнь есть постоянное усилие, постоянное стремление вперед, иначе сила инерции вернет нас в исходную точку. Ежесекундная революция.

Можно было бы сказать, что тьма — это мир смерти, если бы это не было таким затасканным выражением. Тьма — неподвижность и покой. Свет — движение и перемещение. Тьма — абсолютный порядок, в то время как хаос — непременный атрибут света и жизни.

Еще одна странная мысль, что пришла мне на днях: скорость тьмы, равна ли она скорости света, и если нет, то что образуется в разрывах?

Вокруг меня тьма, снаружи тоже. Я всего лишь тонкая перегородка света между двумя безднами тьмы. Чтобы жить надо постоянно ощущать на себе давление этих двух бездн. Иначе как разобрать, жив ты или уже умер?

Скорее всего тьма, так же как и пустота — тоже материя, но только совершенно иного рода. Может быть то, что в других измерениях то, что для нас здесь твердые тела, там — пустота. Страшно это, если вдуматься. Может быть лучше не терзаться такими вопросами, чтобы голова осталась здоровой? Вот тоже вопрос, все ли надо знать человеку или от некоторых вопросов надо держаться подальше, ведь есть все же предел человеческому разуму?

Знаешь, я стал за собой замечать, что уже не боюсь ослепнуть. Мне, проведшему столько времени во тьме, это уже не страшно. Конечно, не то чтобы совсем не пугает, просто я точно знаю, что если это случится, я не впаду в панику. Тьма для меня гораздо более привычна, чем для любого другого. У нее есть, чему поучиться. Она безжалостна, но именно так легче всего воспитать силу и спокойное отношение к смерти. Кстати, если научишься относиться к ней спокойно, то и она, в свою очередь, будет спокойной по отношению к тебе, а это всегда еще один шанс выжить.

Однажды, когда я ходил по Ильинским пещерам, на меня неожиданно посыпались крысы. Очень много. Как будто целый мешок надо мной разорвали. То ли я встал на пути их миграции, то ли они вообще практикуют такой способ охоты, я не знаю. Никогда ранее я не встречался с таким опасным и жестоким врагом. Они совершенно облепили меня со всех сторон и поделать с ними я ничего не мог. Ощущение было такое, словно меня распиливает на части тысяча пил одновременно, столько их было и такими острыми были их зубы. Они состригали кожу, вырвали кусочки мяса. Я мгновенно оказался залитым горячей кровью. Они же от этого только сильнее разъярились. По счастью, они сразу не смогли добраться до моего горла, а я за какие-то доли секунды уже успел придумать способ спасения. Нельзя сказать, что я был спокоен в этот момент, это просто невозможно — оставаться спокойным, когда тебя пропускают через мясорубку, просто я был достаточно спокоен внутри, чтобы эта идея была услышана. Перед тем, как на меня посыпались крысы, меня не покидало ощущение, что рядом должен находиться водоем или что-то подобное. Справа тянуло холодом и влагой, как будто там была некая большая масса воды. Я не раздумывая бросился туда. В душе не промелькнуло и тени страха, что я могу налететь на стену или споткнуться, хотя встать бы мне точно не дали. Я бежал до тех пор, пока мои ноги не потеряли опору и я не рухнул куда-то вниз. От неожиданности крысы даже перестали меня грызть. Я падал и совершенно четко понимал, что не знаю, куда упаду. Это могли бы быть последние мгновения моей короткой жизни. Я весь замер внутри, сжался и тут же плюхнулся в безумно холодную воду. Ничего более холодного я в жизни не ощущал. Какой-то нечеловеческий, марсианский, космический холод. Но сразу всплывать было нельзя, хоть мое сердце и почти остановилось. Крысы все так же плотно облепляли меня густой шевелящейся массой. Я усиленно замахал руками и ногами, стараясь не всплыть, а заодно и греясь. Серые поняли, что так они пропадут и стали понемногу отцепляться от моей одежды. Я чувствовал, как они, поднимаясь вверх, проплывают рядом мимо меня, чувствовал биение маленьких лапок и верчение голых мерзнущих хвостов. И даже когда последняя крыса отцепилась, я все равно продолжал оставаться под водой, ожидая, пока они отплывут подальше, хоть тело уже потеряло чувствительность, будто я был облеплен ледяным воском. Когда воздуха совсем не осталось и сознание начало сужаться и меркнуть, я выплыл на поверхность. Больше всего хотелось хватать воздух огромными кусками, но пришлось снова напрячься, дышать тихо и по шуму постараться понять, куда поплыли мои несостоявшиеся убийцы. Разобравшись с их направлением, я двинулся в другую сторону. Холод уже доставлял просто сумасшедшую боль, но там, где был ближайший выход из озера, были крысы и верная смерть. Тело превратилось в замороженный пластилин. Руки стали действовать совершенно автоматически, без моего участия. Они просто гребли и гребли, пока я не я задел каменное дно. Вылез на берег, и хотя меня просто колотило от чудовищного холода, улыбнулся, поняв, что спасся.

Темнота — это когда ты понимаешь, что бесполезно все, что ты умеешь и знаешь при свете. Бесполезны твои мысли, а тем более эмоции, бесполезно любое понимание смысла жизни, кроме одного исконного — жизнь, однажды появившись должна продолжаться, должна жить, уметь принять бой, защитить себя, защищать изо всех сил и даже больше, чем изо всех. Темнота — это когда ты мал и гол перед лицом Вселенной, когда ты, наконец, становишься самим собой, и все, что есть в тебе, обнажается до последней степени, являет себя во всей подлинности.