Майами, 69

— Да пошли вы к черту! — исчерпав свое терпение, взорвалась Кара. — Вы не понравились мне еще в аэропорту, и с тех пор мое отношение к вам нисколько не изменилось. Можете это сообщить своему начальству. А сейчас я хочу как можно скорее уйти отсюда.

Кара уже стала подниматься, но принц Али Саркати остановил ее.

— Пожалуйста, мисс О'Хара, поймите, в какое трудное положение я попал, — сказал он. — Не хочу вас обидеть, но имейте в виду, что, если вы все-таки вспомните, что напечатали на конверте, я готов удвоить ту сумму, которую предложил вам мой сводный брат.

Если принц рассчитывал поразить ее воображение, то он этого добился. Кара, от удивления широко открыв глаза, медленно опустилась обратно в кресло Сто тысяч долларов за фамилию и адрес на конверте! Ну почему Бог не наградил ее феноменальной памятью?

Глава 18

Какие удивительные вещи происходят иногда с людьми, попавшими в экстремальную ситуацию! Какие только подробности того или иного события не всплывают в их разгоряченном мозгу! “Боже, ну сделай же так, чтобы я вспомнила еще хоть что-то”, — лихорадочно думала Кара, ожидая, что Саркати продолжит этот разговор.

Внезапно ее внимание переключилось на сидевшую на подушке красавицу. С того момента, как Кара в сопровождении сотрудников ЦРУ вошла в комнату, она то и дело задавалась вопросом, кем та доводится принцу. Бегумой? Магарани? Или одним из ярких перышек длинного хвоста бесчисленных жен и наложниц, которое Саркати выбрал для своей поездки в Майами-Бич?

Когда Кара жила и работала в Каире, ее знакомый архитектор Рашид как-то заметил, что людям, живущим на Западе, некоторые положения ислама могут показаться чуть ли не дикими. Ведь Магомет, противник неограниченной полигамии, говорил так: “Можешь брать в жены всех понравившихся тебе женщин, но, если боишься, что не сможешь их всех удовлетворить, ограничься одной из них”. Естественно, как тогда подчеркнул в разговоре Рашид, речь не шла о наложницах или женщинах на одну ночь.

Да и чему тут удивляться, если у Кары самой был случай в жизни, когда она, напечатав одному своему клиенту, довольно высокопоставленному чиновнику, несколько писем, едва смогла отбиться от его домогательств — тот вдруг решил непременно на ней жениться, хотя у него уже было несколько жен.

Набрав полные легкие воздуха, Кара сдунула со лба выбившуюся из-под заколки прядь волос и тут вспомнила об отце. Даже этот жутко похотливый мужчина не мог себе позволить иметь сразу несколько жен. Вот уж кому следовало бы жить на Востоке!

Тут девушка внутренне содрогнулась, поняв, что думает о какой-то ерунде. Ей захотелось вновь оказаться в Стамбуле, в гостинице “Хилтон”, и как можно скорее забыть все, что с ней произошло в Майами. Она уже чуть было не решила, что видит кошмарный сон, но, посмотрев на суровые лица агентов ЦРУ, поняла, что не спит. Звуки танцевальной музыки, доносившиеся из ресторанов гостиницы, легкое шуршание сухих листьев пальм на ветру и чуть слышное поскрипывание песка под ногами прогуливавшихся по пляжу отдыхающих окончательно вернули ей ощущение реальности происходящего.

— Понимаете, мисс О'Хара, — произнес принц, продолжая демонстрировать свой оксфордский акцент, — в моей стране лет пять назад впервые за последние несколько столетий прокатились серьезные волнения. Зачинщиком беспорядков, закончившихся кровопролитием, был мой брат Хассан. Зараженный марксистской философией, он хотел свергнуть меня с престола и установить в стране новый режим.

Поднявшись с кресла, Али Саркати принялся медленно расхаживать по комнате.

— Тогда регулярной армии и гвардейцам, охранявшим мой дворец, в результате решительных действий удалось подавить восстание. Но я не уверен, что в следующий раз исход будет таким же удачным, поэтому все, что сейчас желаю сделать, — это Полностью исключить одну из причин недовольства моих подданных.

Принц сделал паузу, а потом продолжил:

— Понимаете, мисс О'Хара, в стране произошло столкновение разных мировоззрений. Старых и современных. Так сказать, началась борьба разных поколений — между теми, кто выступает за сохранение монархической диктатуры, и сторонниками самых идиотских форм, так называемого демократического управления. Я годами, подобно моим отцу и деду, правившим до меня, делал все, чтобы людям жилось легче. Строил плотины, прокладывал дороги, открывал новые школы и больницы. И абсолютно уверен в том, что если бы подданные знали, что у меня есть сын, то они были бы уверены в будущем, надеясь, что, со временем заняв трон, он будет проводить такую же политику, как и я. И они прекратили бы бунтовать.

Али Саркати перестал ходить по комнате и снова сел в кресло.

— К моему глубокому сожалению, у нас в стране еще попадаются отдельные элементы, которые своими лозунгами затуманивают людям мозги и подстрекают их к неповиновению. К несчастью, ни одна из моих теперешних жен так и не родила мне мальчика, так что единственная, от кого у меня есть сын, — это Анжелика Бревар. Поэтому, мисс О'Хара, я годами разыскивал ее и моего, единственного сына, платил за эти поиски, в том числе и мистеру Родригесу, огромные деньги.

Принц подался всем корпусом вперед и замолчал, как бы давая понять, что сейчас сообщит еще что-то очень важное.

— Около трех месяцев назад, поздно ночью, точнее, в три часа в номере отеля, в котором мы с Гамилой остановились по приезде в Ниццу, раздался телефонный звонок. Это была Анжелика. После двадцатилетнего перерыва она дала, наконец, о себе знать. Позвонив из Парижа, она со свойственной француженкам эмоциональностью пьяным голосом прокричала в трубку непотребные слова, обвинив меня в вероломстве. Затем сказала, что поскольку я бросил своего сына, которому уже исполнился двадцать один год, то я просто обязан ему хоть чем-то помочь сейчас.

— А она сказала, что ваш сын живет в США? — спросила Кара.

— Нет. Об этом я узнал позже. В пьяном угаре она, фактически, ничего важного не сообщила, за исключением того, что у меня есть сын и он жив. Когда же я стал ее расспрашивать о нем, она выругалась и бросила трубку.

— Неужели она вам рассказала и про меня? Про то, что я печатала для нее письмо? — удивилась Кара.

— Нет, не она. О вас мы узнали позже. Естественно, я сразу же вылетел в Париж и опять обратился к сыщикам. После нескольких дней поисков одному из них удалось выяснить, где жила Анжелика в течение нескольких лет под фамилией мадам Бушье… Очевидно, это была фамилия мужчины, с которым она жила или за которого вышла замуж после развода со мной.

— Мы же, к сожалению, нашли ее уже мертвой, — сухо добавил Торк.

— Через несколько часов после нашего разговора с ней ее задушили и сбросили в Сену. Однако старая консьержка из того дома, где жила Анжелика, сообщила нам некоторые подробности ее жизни. Оказывается, Анжелика часто то сидела без денег, то бросалась ими направо и налево. Из рассказа консьержки мы также узнали, что мадам Бушье часто посещали мужчины, среди которых был и один мой соотечественник. Консьержка рассказала еще, что мадам Бушье, будучи пьяной, становилась болтливой и часто хвасталась, что когда-то, когда была молодой и красивой, она была замужем за принцем, от которого у нее родился сын. Старушка-то и вспомнила, что года три назад Анжелика посетила секретаря-машинистку, работавшую в “Отель Криллон”, и, вернувшись оттуда в слезах, пожаловалась, что, не имея возможности послать сыну денег по случаю дня рождения, вынуждена была ограничиться лишь поздравительным письмом. Даже всю свою любовь к сыну она не смогла выразить в этом поздравлении сама, поскольку сын мадам Бушье живет в Америке, а она английского не знает. Для этого ей и пришлось обратиться к секретарю-машинистке, которая напечатала письмо на английском.

— Да, я знаю. Это же я напечатала то письмо. Если она его так сильно любила, то почему они жили раздельно: она в Париже, а он в Америке?

— Думаю, что причину этого мы знаем, — сказал Билл Мейерс. — После того как нам стало известно, кем являлась эта выловленная из Сены женщина, мы опросили ее немногочисленных друзей. Одна из подруг Анжелики, приблизительно того же возраста, что и она, но все еще довольно привлекательная кокотка, с которой Анжелика часто и помногу выпивала, сообщила нам: за то, что Анжелика оставила сына в Америке, ей заплатили. Она пристроила его у одной французской пары, с которой работала вместе то ли в театре, то ли в ночном клубе и которая согласилась за небольшую плату стать его приемными родителями.