Страница 8 из 52
Мамаши вывозили туда своих дочек одетыми в притворно скромные наряды, но каждая считала, что именно ее чадо, несомненно, самое привлекательное. Вообще-то, в этом был свой резон, потому что фальшиво-скромные одеяния дебютанток позволяли претендентам разглядеть скрытые прелести девиц получше, хотя все прекрасно знали, что главное вовсе не это, а приданое и древность рода красавиц.
И все же при прочих равных условиях выигрывали те, кто умело пользовался стрельбой глазками и чарующими улыбками.
Аннабелла в число таких не входила, в первый сезон держала себя строго и на окружающих смотрела несколько свысока, что отнюдь не способствовало популярности. А потому и в «Олмэкс» приглашена не была.
На сей раз герцогиня Мельбурн постаралась заранее не только в отношении портнихи или обувщика, она успела переговорить с патронессами клуба, объяснив прошлогоднее поведение Аннабеллы простой застенчивостью и нежеланием одиноко стоять у стены, и обещала в этом году лично проследить за племянницей.
То ли герцогиня говорила очень убедительно, то ли помог намек на возможность устройства балов в Мельбурн-Хаус именно в дни вечеров в «Олмэксе», что непременно отвлекло бы от клуба самых завидных женихов, но дамы прониклись горячим желанием помочь мисс Милбэнкс устроить свою личную жизнь, невзирая на внешнюю холодность и даже неприветливость.
— Да, конечно, девушка не слишком приятна в общении, но, возможно, это было в первый сезон, герцогиня Мельбурн твердит, что ее племянница изменилась и будет иметь большой успех у молодых людей.
— Надеюсь, надеюсь…
Патронессы правы, Аннабелла изменилась, вернее, научилась прятать свои истинные мысли под маской доброжелательности. Это оказалось не так уж сложно, просто потому что сама Аннабелла уже несколько лет играла другую роль — сухой и почти надменной умницы, для которой романтические бредни неприемлемы.
Умницей она была, а вот сухой нет, только об этом никто не подозревал, даже обожавшие ее родители. Аннабелла увлекалась строгими математическими выкладками, ей импонировала стройность логических размышлений и построений, девушка с охотой читала философские и теологические труды, но никто не знал, что у юной умницы имеются и несколько иные книги — романтические, в которые синеокие мускулистые красавцы с первого взгляда влюблялись в очаровательных красавиц и добивались их внимания, преодолевая любые преграды.
Если бы отец только мог подозревать, что в своих мечтах Аннабелла часто прогуливалась под руку с красивым, сильным, мужественным, обычно голубоглазым и высоким блестящим аристократом, непременно влюбленным в нее с первого взгляда и сгорающим от желания сделать предложение. Дальше предложения романтические мечты Аннабеллы обычно не заходили, саму свадьбу она не представляла, достаточно простых слов: «Я люблю вас и не могу без вас жить!»
Чтобы не выдать свои вечерние размышления у огонька или в парке на скамье, Аннабелла старательно напускала на себя строгость. Все вокруг убеждены, что дочь Милбэнков ничего, кроме ее математики и философии, не интересует. У юношей-соседей такие странные интересы девушки вызывали неприятие, а потому поклонников почти не было, разве кто ухаживал по требованию родителей.
Но Аннабелле это вполне подходило, потому что, знавшая соседских юношей с детства, она не находила в округе ни голубоглазых красавцев, ни блестящих аристократов. Никто не блистал умом, образованностью или выдающимися внешними и душевными данными. Все были обычными, а Аннабелле подавай все по максимуму.
Реальность слишком отличалась от ее романтических мечтаний, потому скрывать их приходилось особенно тщательно. Только в ночной тиши спальни, когда, прислушавшись к ровному дыханию девушки, уходила даже горничная, Аннабелла переносилась в мир грез с красивым, умным поклонником, который, конечно же, ждал ее в Лондоне!
К сожалению, не ждал. Приехав туда и убедившись, что красивых умненьких девушек, к тому же умеющих легко общаться с молодыми людьми, немало и без нее, а она сама откровенно проигрывает многим именно в общении, Аннабелла стала искать изъяны у соперниц и легко находила их. И не только у соперниц.
Довольно быстро выяснилось, что драгоценности на дамах настоящие, а вот их улыбки насквозь фальшивы, что веселое чириканье сродни воробьиному, потому что ни о чем, что приветливость и доброжелательность показные, а за уверенностью в своем обаянии скрывается страх остаться без жениха или просто без поклонника.
Вот тогда Аннабелла воспрянула духом! Вся эта разряженная, самоуверенная толпа, готовая дать ей фору в умении весело щебетать, в действительности ничего не стоила. Казалось, через четверть часа все молодые люди должны этот факт осознать и просто переместиться к самой Аннабелле. Но проходили четверть часа, еще четверть, час, другой, третий, а никто не сбегал от весело щебечущих глупышек к мрачной умнице, одиноко стоящей в стороне.
Стараясь скрыть болезненные уколы самолюбия, Аннабелла принималась разбирать по косточкам присутствующих. Да, на мисс Бромлей великолепное платье, его нежно-зеленый цвет прекрасно оттеняет белизну кожи, рыжеватый цвет волос и зелёные глаза. Но декольте могло быть поменьше, к тому же сама она уже четверть часа щебечет с графом Эрнеем ни о чем, то и дело показывая в улыбке чуть выпирающий зуб. Очаровательно? Наверное, но эта глупая болтовня давно должна бы надоесть графу, нельзя же столько времени рассказывать о впечатлении от прошлогодних скачек. Несчастный граф вынужден из вежливости терпеть эту болтушку!
Но проходило еще четверть часа, а граф не только не сбегал от мисс Бромлей, но и сам с удовольствием шутил на тему скачек, влюбленно любуясь тем самым зубиком. Ясно, он тоже непроходимо глуп!
К ужасу Аннабеллы, таковыми оказывались практически все вокруг, они вели пустые разговоры, к тому же предмет беседы девушке был часто незнаком, ведь она не ездила на курорт в Бад, не посещала скачки, не бывала на дне рождения у такой-то или на веселом приеме у такой-то, она не помнила разных детских происшествий в лондонских особняках или в имениях, потому что жила далеко и одиноко. Все эти щебечущие были знакомы друге дружкой, имели общие воспоминания, а если и не были, то всегда находились общие знакомые, о которых можно поговорить, общие события, которые стоило вспомнить.
У провинциалки всего этого не было, никчемный разговор о погоде и видах на предстоящий танцевальный вечер она вести просто не умела или не хотела, а потому почти мрачно стояла в стороне, всем своим видом давая понять, что всего лишь терпит окружающее ее общество. Кому могло такое понравиться? Аннабелла не отличалась ослепительной красотой или немыслимым приданым, чтобы компенсировать свое неумение, а главное, нежелание быть очаровательной и приветливой к любому пустоголовому юнцу, которому придет в голову сказать комплимент. Неудивительно, что почти весь прошлый сезон она провела, разглядывая танцующие пары и подмечая их недостатки.
Тетка, которая осознала ошибку только в конце сезона, когда что-то исправить было уже поздно, чувствовала себя виноватой и несколько месяцев писала письма, внушая и внушая племяннице, что та слишком мрачно смотрит на жизнь, что нужно самой быть приветливой и внимательной, тогда быстро откроется, что и молодые люди хороши собой, и поговорить есть с кем и о чем. Конечно, не о математике или переводе Горация, но все же…
По ночам Аннабелла продолжала мысленно беседовать с воображаемым поклонником, допуская уже и пересказ веселых историй, и даже пустую болтовню о погоде, как известно, мешающей самым важным делам. Дождь всегда не вовремя, ветер тоже, а жара обязательно иссушающая. Она пыталась придумать тему для разговора ни о чем, ведь Аннабелла была умна и понимала, что о философских проблемах не начинают беседовать во время танца на балу, для осознания общего интереса к таким проблемам нужно время. Герцогиня Мельбурн права, сначала разговор обязательно пойдет ни о чем.