Доставь его мертвым

Билл Дюкро сменил на посту дежурившего в ночь помощника шерифа Джека Прингла. Насколько было известно Латуру, Дюкро чуть ли не единственный из всех в конторе шерифа, кроме разве что Тодда Келли да еще его самого, никогда не старался использовать ночные дежурства, чтобы подзаработать.

Поразмыслив несколько минут, не сообщить ли Дюкро о том, как в него стреляли, Латур решил пока не распространяться об этом. В конце концов, подумал он мрачно, не исключено, что все это окажется, так сказать, семейным делом.

Сняв с крючка висевшую на стене кобуру, он привычным жестом прицепил ее к поясу и сразу почувствовал себя увереннее, когда знакомая тяжесть револьвера легла на его бедро. С этой минуты, решил Латур, он и носа никуда без него не высунет. И если кому-то придет в голову прикончить его, пусть не рассчитывает, что в ответ не нарвется на пулю.

Судя по всему, день выдался ничем не примечательный. Никаких срочных дел, обычная рутина. Не зная, чем бы заняться, Латур принялся расхаживать взад-вперед по улице Лаффит, то и дело объясняя туристам, как добраться до озера, где была лодочная пристань, или отвечая на бесчисленные вопросы относительно качества местной нефти — нефтяные вышки, точно дьявольские пальцы, торчали повсюду, выкачивая из земли звонкие серебряные доллары, которые, мелодично журча, текли на чей угодно, только не на его, Латура, счет.

Сам же Френч-Байю пробуждался поздно. На улицах еще было пустынно: несколько молодых людей и еще меньше девушек. Бары и кафе открывались куда позже, только после полудня, а жизнь в них начинала кипеть только ближе к вечеру.

Наскоро пообедав в кафе португалки Джо, Латур медленно побрел по направлению к конторе шерифа. Дюкро уже успел сменить Том Муллен. Грузный, смахивающий на быка первый помощник шерифа выглядел так, словно ночка для него выдалась тяжелой.

— Ты свободен? — спросил он Латура.

— В общем, да, — ответил тот. Муллен порылся в бумагах на столе.

— Послушай, Энди, ты ведь знаешь, где находится Биг-Бенд, верно?

— Само собой, а то как же!

Муллен наконец отыскал нужный ордер.

— Тогда быстренько поезжай туда и отыщи Ланта Тернера. Пора прикрыть его лавочку. Насколько мне известно, он свил себе гнездышко где-то возле Букер-Крик, в миле отсюда. А Биг Бой и еще несколько парней из тех кто держит забегаловки в тех краях, подняли вой. Старик им как бельмо на глазу. Сначала федеральный налог на виски, и вот теперь они клянутся и божатся, что Лант, дескать, засунул руку по локоть в их карман. Тебе придется с этим разобраться. Да, и не забудь про ордер.

Латур сунул бумажку в карман.

— Можешь притащить его сюда, если хочешь. А можешь и отпустить на все четыре стороны. Это тебе решать.

Латур едва успел проглотить уже готовое сорваться с языка ругательство. Но ему пришлось напомнить себе, что ничто бы не могло больше порадовать Муллена, чем возможность всласть поиздеваться над забывшимся подчиненным. Только что бы выиграл сам Латур, разругавшись с первым помощником?… Да ничего! А кроме того, как ни ничтожно то жалованье, которое он приносит домой, однако, что ни говори, оно позволяет существовать им обоим — ему и Ольге.

Он ехал вдоль двойного ряда мотелей, вытянувшихся в длинную шеренгу за пределами Френч-Байю, а в груди его все еще не утихал гнев.

Надо было остаться в армии, — тоскливо думал Латур, или попытать счастья на нефтепромыслах. А теперь, уволившись из армии, да еще проболтавшись три года в колледже, что он знает? Да ничего, кроме того, что требуется каждому стражу порядка. Впрочем, даже в армии он занимался почти тем же самым, если, конечно, не считать короткого периода, когда их перебросили в Корею.

А потом, по какой-то злой иронии судьбы, он стал помощником шерифа. Когда они с Ольгой поженились, а было это в Сингапуре, ему бы и в голову не пришло, что наступит время, когда он станет работать как вол. Судя по письмам, которые приходили от Джина Эверта, и договору об аренде скважины, который он подписал, Латур имел все основания надеяться, что вскоре станет купаться в золоте. Или, по крайней мере, будет весьма и весьма богат.

Поэтому-то Ольга и согласилась стать его женой.

Глава 2

Но по мере того как город оставался все дальше позади, гнев Латура понемногу стихал. Чистый воздух приятно холодил лицо. Грязь, тянувшаяся по обеим сторонам вдоль дороги, где были дренажные канавы, казалась не правдоподобно жирной. Между деревьями величаво расхаживали белоснежные цапли. Весело щебетали птицы. И на душе у Латура посветлело. Даже если жизнь и обошлась с ним не так, как он надеялся, стоило только вырваться из Френч-Байю, оставив позади себя смрад сырой нефти, смешивавшийся с удушливыми ароматами жареной рыбы и прогорклого пива, и он мог снова наслаждаться неповторимой красотой дельты Миссисипи.

Латур с интересом отметил, что Жак Лакоста, судя по всему, снова вернулся. Впрочем, так бывало уже не раз. Его трейлер и безвкусно размалеванный фургон были припаркованы на небольшой лужайке возле исхлестанной ветрами и хранившей еще следы пожара стены, которая некогда была частью хозяйского дома на плантации Лакосты.

Он почувствовал смутную жалость к Лакосте. Вечный бродяга, этот старик натерпелся в жизни ничуть не меньше, чем он сам. Лакоста принадлежал к одной из двух самых старинных семей в округе. Они появились в здешних местах лет за пятьдесят до знаменитого сражения под Новым Орлеаном. Но казалось, что тот кусок земли, которым они владели, состоял из одной лишь грязи. По меньшей мере на пять миль вокруг Френч-Байю он был чуть ли не единственным, в котором не нашли ни капли нефти.

Похоже, подумал Латур, старик Лакоста только что приехал. С помощью рыжеволосой девчушки, одетой в белую юбку и жакет, он как раз пытался отцепить фургон от трейлера.

Латур слишком быстро миновал лужайку, чтобы отчетливо разглядеть лицо девушки. Все, что ему удалось заметить, — это то, что она еще очень молода. Ему показалось, что это уже другая, не та, с кем Лакоста жил здесь в свой прошлый приезд. Теперь, когда годы неумолимо брали свое, Жак Лакоста менял своих женщин с такой же скоростью, с какой иные меняют рубашки. И с каждым разом облюбованные им девушки были все моложе и моложе.

Чем больше Латур удалялся от города, тем более дикими выглядели места, которые он проезжал. Дорога постепенно сузилась и вскоре превратилась в изрытую колеями тропинку, петлявшую между деревьями. Воздух стал настолько чистым, что Латур ясно чувствовал запах дыма из кухни и аромат того самого пойла, что варил Тернер, еще за полмили до его забегаловки, где, собственно, и находился перегонный аппарат. Прошел уже год, как его никто не трогал, и Тернеру даже не приходило в голову соблюдать хотя бы элементарную осторожность.

Остановив машину, Латур вышел и принялся продираться сквозь густой кустарник. Поскольку Тернер гнал свое пойло за городом, вдали от любопытных глаз, он мог позволить себе организовать все с размахом. В ряд вытянулись бочонки, над ними поблескивали змеевики, печи были выложены кирпичом, и все это сооружение покоилось на массивной платформе, соединявшей берега Букер-Крик.

Укрывшись за деревом, Латур видел, как мужчина с худым, изможденным лицом оставил мехи, снял с котла крышку и погасил огонь в печи. А потом, набрав полную пригоршню маслянистой жидкости, поднес ее ко рту и задумчиво пожевал губами, смакуя вкус. Недовольно поморщившись, он добавил в варево полную пригоршню куриного навоза и перемешал содержимое бочонка. Затем, взвалив на плечо две большие пятигаллоновые бутыли с только что сваренным виски, спустился с платформы.

Навстречу ему из-за дерева шагнул Латур:

— Ты становишься беспечен, Лант.

На лице Тернера отразилось не столько беспокойство, сколько удивление.

— Что ты здесь делаешь, Латур? Чего тебе от меня понадобилось?

Латур сунул ордер ему под нос:

— По-моему, это и так ясно.

Тернер аккуратно поставил на землю тяжелые оплетенные бутыли.