Страница 17 из 18
— Горло побаливало, — пробормотала Ирма.
— Тогда откройте рот и скажите «а-а»… Думаю, у вас ОРВИ, а может, и грипп, да-с. Отправляйтесь домой и ложитесь в постель. Рекомендую чай в больших количествах, лимон, морс, что-нибудь вкусненькое, полоскать горло, при необходимости жаропонижающее. Договорились?
— Мне надо на работу.
— Замечательно. Энтузиазм молодежи на трудовом фронте последнее время превосходит все мыслимые пределы. Вам надо лежать. Хотя бы сегодня и завтра. Давайте я напишу справку. У меня есть печать и все такое.
Он отошел к столу, быстро нацарапал бумажку, шлепнул на нее пару печатей и откланялся. Макс и Ирма остались вдвоем. Он поднялся и подошел к столу. Нажал интерком:
— Мою машину. И еще одну с шофером и охранником.
Бросив Ирме «не вздумай встать», прошел в ванную, примыкавшую к кабинету. Умылся и стер кровь с тела. Потом вернулся в кабинет. Ирма уже сидела на диване. Макс сел рядом. Несколько секунд молча рассматривал ее. Надо же, такая, как была — русые волосы, зеленые глаза. И немножко другая. Повзрослела, что ли.
— Я дам машину, и тебя отвезут домой. Обещай мне отлежаться хотя бы три дня. Ну?
Ирма кивнула. Он похлопал ее по руке и сказал:
— Мне надо улетать. Я не могу отменить встречу — это выступление на международном семинаре по безопасности. Так что будь умницей и не болей.
Он хотел встать, но девушка схватила его за руку:
— Макс, подожди. То, что ты сказал в прошлый раз… Я ни в чем перед тобой не виновата. Я не предавала тебя. Не могу понять, о чем ты говорил… Я ничего не прошу, ты взрослый и богатый и можешь делать все, что хочешь, и я знаю про твои… привычки. Но я просто хотела бы знать… о нас. Я хочу понять, что тогда случилось и в чем ты меня обвинял…
Макс задумчиво смотрел на девушку. Как хороша… Волосы разметались, глаза лихорадочно блестят. Он чувствовал, как горяча ее рука.
— Думаю, сейчас нам не стоит выяснять отношения. У тебя температура, да и я не в лучшей форме. Я приеду через несколько дней, мы встретимся и поговорим.
— Обещаешь?
— Конечно.
Ожил интерком:
— Максим Николаевич, машины ждут.
Он осторожно снял ее руку со своей и встал. Пошел к столу, нажал кнопку:
— Андрея.
Через несколько секунд вошел крепкий молодой человек.
— Отнеси ее в машину и отвези домой. — Он назвал адрес. — Проводить до квартиры.
Охранник кивнул и, прежде чем Ирма успела охнуть, подхватил ее на руки.
— Я сама! — негодующе вскрикнула девушка.
— Неси, — велел Макс, и охранник вышел, не замечая слабых попыток Ирмы освободиться из осторожных, но крепких рук.
Максим постоял у окна, пока не отъехала машина, потом достал из шкафа джинсы и рубашку и, морщась от боли, принялся переодеваться. Там же, в шкафу, стоял собранный в поездку чемодан. Вскоре он уже мчался по шоссе в Шереметьево. Потом был самолет, потом Париж. Семинары, встречи, боль в руке и все нараставшее беспокойство. Сидя в кафе и глядя на сутолоку на улицах, он вдруг вспомнил, как они мечтали вместе поехать в Париж. Должно быть, об этом мечтают все влюбленные. Париж, который навсегда остается с тобой — особенно если ты разделил его с кем-то… Слишком искренно она говорила. Перед глазами стояло бледное личико Ирмы, зеленые глаза распахнуты, ресницы слиплись от близких слез… Он пообещал ей разговор просто так, чтобы не расстраивать и не вызвать новый обморок. Но с каждым днем заново мучился сомнениями: может, и вправду надо поговорить как взрослым людям, выплеснуть наболевшее, услышать, а что думает сама Ирма, что скажет. Как-то она вскользь помянула его привычки — о чем, собственно, была речь? Он не пьет лишнего, не курил никогда в жизни, не извращенец. Что она там себе напридумывала?
Ирма болела. Вообще-то, несмотря на неприязнь ко всякого рода спортивным мероприятиям и любовь к пушистым свитерам, она была человеком здоровым и болела крайне редко. Но уж если заболевала, то с высокой температурой, ознобом, слабостью — как и в этот раз. Она позвонила на работу, Тамара Павловна поворчала, но высказалась в том смысле, что все мы люди и если Ирма не будет болеть раз в месяц, то и ладно. И девушка с чистой совестью облачилась в пушистый свитер (за окном по-прежнему наблюдался жаркий май) и шерстяные носки. Забралась в постель, взяла книжку, и тут зазвонил телефон. Это была неугомонная Танька, которая собиралась забрать Ирму с собой на дачу на выходные. Услышав, что подруга разболелась, она немедленно заявила:
— Я сейчас приеду. Наверняка у тебя есть нечего и лекарств нет.
— Все у меня есть. И я не пущу тебя на порог — и Василия твоего тоже. У меня инфекция — ты хочешь Чапая заразить?
Танька еще некоторое время жалела подругу, потом велела звонить, если что, и Ирма с чувством облегчения повесила трубку, свернулась калачиком и заснула.
Через несколько часов ее разбудил звонок в дверь. Танька с бульоном. «Не пойду открывать». Но кто-то снова и снова жал на кнопку, резкий звук отдавался в больной голове, и девушка решила, что лучше открыть — пусть пеняет на себя… Ирма встала с трудом — в голове гудело от температуры, горло саднило. Держась за стену, она побрела в прихожую. Даже не спросив кто, распахнула дверь. На пороге стоял Павел. В одной руке он держал букет сирени, а в другой — сумку. Увидев лицо Ирмы, сказал:
— Ух ты! Да ты и впрямь еле жива. А я-то думал, наша Катенька насочиняла.
Он помог Ирме дойти до кровати и лечь, а сам пошел в кухню. Вернулся через несколько минут со стаканом воды и большой чашкой чая с лимоном.
— Так, давай-ка сначала лекарство, а потом чай.
Ирма послушно проглотила таблетки, запила водой. Потом выпила полчашки чая и жалобно сказала:
— Больше не могу. Можно я посплю?
Она легла, закрыла глаза и провалилась то ли в сон, то ли в забытье. Обеспокоенный Павел пошел звонить доктору.
— Да-да, это та самая девушка, которую вы — видели сегодня утром. Она ужасно бледная, еле на ногах держится и спит так… неровно.
— Я понимаю, но, думаю, все не так страшно. Прямо сейчас приехать не могу, у меня прием. Давайте сделаем так. Вы можете посидеть у нее часок? Вот и посидите. Если вы дали ей жаропонижающее и оно поможет, то через час температура должна снизиться, хотя бы немного. Если же этого не случится и вы увидите, что она в забытьи или бредит, — звоните, я приеду.
Павел пошел в кухню, поставил в воду букет, который так тщательно выбирал и на который бедная Ирма даже не взглянула. Убрал в холодильник кое-какие продукты и вернулся в комнату. Чтобы как-то скоротать время, Павел подошел к книжному шкафу и принялся изучать корешки. Так, если не считать специальной литературы и всякой зауми типа Коэльо и Умберто Эко, то читать нечего. Впрочем, вот за стеклом старые тома «Зарубежного детектива», у его родителей тоже стоят такие. Если повезет, он нароет что-нибудь не слишком зачитанное и неплохо проведет время. Ага, вот и сборник скандинавского детектива. Помнится, он сам в подростковом возрасте успел прочесть его только один раз, а потом выменял на книжку Карнеги. Так, надо перечитать приключения неторопливых шведов с непроизносимыми именами. Павел вернулся в спальню и устроился в кресле напротив кровати. Через некоторое время он встал и осторожно пощупал лоб девушки. Кожа была влажной от испарины — температура спала. Тогда он написал ей записку, что еще раз зайдет вечером, и поехал на работу. Человек, ждавший в машине напротив подъезда Ирмы, выпрямился на сиденье и закрыл объектив фотоаппарата. Потом достал мобильник и набрал номер:
— Мадам? Вы были правы — он приехал. Невысокий блондин на серебряном «пежо». Я снял, как он входил с цветами и сумкой. И вышел несколько минут назад — пустой. — Он некоторое время слушал, потом сказал: — Договорились. — И спрятал телефон в карман.
Валерия повесила трубку и улыбнулась. Так-то лучше. Жаль, конечно, что не успела поймать Макса до отъезда — чертовы пробки. Катенька, нервно оглядываясь через плечо, рассказала ей, что девушку увез Андрей, личный охранник генерального: «Вы представляете, он ее нес на руках!» А через пять минут шеф уехал в аэропорт. Ишь ты, в обморок она упала! Не выйдет. То, что сработало один раз, должно подействовать и в другой. Правда, теперь Макс слегка поумнел, поэтому сам вряд ли поехал бы шпионить к ее подъезду. Ну да для этого есть частные детективы. Наверняка этот крысеныш Павел будет таскаться к ней каждый день — так что материала хватит. Дороговато, конечно, но свое собственное счастье стоит того.