Дорога в бесконечность

-Что сделано, то сделано... - прошептал он, закрывая глаза.

-Но, Шамаш, если ты считаешь... Еще не поздно изменить... - начала богиня сновидений, но умолкла, поняв, что он больше не слышит ее, провалившись в серую трещину забытья.

Глава 20

Золотой волк, ощутив каким-то ведомым лишь ему образом, что бог солнца очнулся, ткнулся холодным мокрым носом в неподвижно лежавшую руку.

Его зовущий тихий посвист был полон беспокойства:

"Хозяин! Хозяин!"

"Что?" - Шамаш шевельнулся, не сумев сразу разлепить веки, провел ладонью по лицу, смахивая волну оцепенения, которая осталась от туманного сонного дурмана.

"Ты, наконец, проснулся, хозяин!" - на смену осторожному беспокойству пришла бурная радость. Повизгивая, волк закрутился, словно танцуя. От обилия чувств он осмелел настолько, что пару раз лизнул повелителя небес в лицо.

"Угомонись!" - добродушно шикнул на него Шамаш, и Хан тотчас замер, всем телом припав к одеялу.

"Прости меня!" - он виновато взглянул на бога солнца.

"Все хорошо", - небожитель, скользнув ладонью по шелковистой шкуре волка, потрепал его за загривок.

"В твоих глазах так много грусти!" - не спуская настороженного взгляда с хозяина, заскулил Хан.

"Дружище, я видел мир, в котором был рожден. Мне показалось, что я, наконец, нашел дорогу назад..."

"Так ты до сих пор надеешься вернуться! Потому и не принимаешь этот мир? - золотой волк тяжело вздохнул, затем - с неохотой кивнул: - Я понимаю: нет ничего более желанного, чем потерянное безвозвратно... Но, хозяин, прошу тебя, - его глаза были полны слез боли и горечи мольбы, - не делай этого! Не бросай наш мир!"

"Мир... Это так много..."

"Тогда... - он закрутился, норовя прижаться к повелителю небес, потереться о его руку. - Если тебе много мира, подумай обо мне! Конечно, я всего лишь зверь. Но я умею любить до самозабвения и тосковать до смерти. Не бросай меня!"

"Порою мечта прекрасна... - задумчиво проговорил Шамаш. - Порой она - единственное, что заставляет жить дальше. Но та мечта, которая может исполниться лишь в бреду - не более чем тень. Она не стоит того, чтобы за нее отдавали весь свет и мрак..." - он шевельнулся, ощутив резкий кинжальный укол боли в раненой ноге с силой стиснул зубы, сдерживая стон, но не остановился до тех пор, пока, отодвинувшись к борту повозки, не сел, опираясь спиной о жесткий деревянный каркас.

Несколько мгновений он вглядывался в полумрак, находя в нем один за другим знакомые с давних пор предметы - устилавшие днище одеяла, травяные подушки в дальнем углу, металлический, покрытый причудливыми чеканками сундук в ближнем, над головой - лампа, в которой чуть тлела огненная вода. Вот и все. Впрочем, много ли надо страннику?

Удивительно, но эта повозка караванщика мира снежной пустыни показалась ему ближе и роднее просторных залов замка колдовского короля, который, лишенный настоящего и будущего, стал всего лишь камнем в кольце воспоминаний. И пусть он был самым прекрасным сооружением из всех, что когда-либо видел глаз, но от того в нем не прибавилось ни на одно живое дыхание больше тепла.

Колдовской мир... Был ли он когда-то на самом деле, явился ли лишь отсветом долгого бреда, или только возникнет в далеком, как конец вечности, будущем - не важно. Главное - он никогда не примет того, кто для него умер и для кого умер он сам. Это было ясно с самого начала И было глупо мечтать о другом лишь потому, что смерть не стала концом прежнего пути, стирая все воспоминания.

Прошлое, наконец, осталось позади и больше не тревожило его душу. Губ Шамаша коснулась грустная улыбка. Он потерял мечту, но, кажется, обрел нечто более важное.

"Как ты, хозяин?" - спросил снежный волк, ни на мгновение не спускавший настороженного взгляда с бога солнца.

"Все хорошо..."

"В самом деле?"

"Да, старина. Иди ко мне", - он похлопал возле себя рукой, и волк, только этого и ждавший, тотчас подполз к нему, положил голову на руку и замер, глядя на своего повелителя благоговейно влюбленным взглядом.

Спустя несколько мгновений наслаждения тишиной и исходившим от бога солнца теплом, таким успокаивающим и усыпляющим, что его вдруг начала одолевать зевота, волк осторожно заговорил вновь:

"Хозяин..."

"Где она, Хан?" - заглянув волку в глаза, спросил Шамаш.

"Снаружи", - золотой охотник виновато заскулил.

"Почему не заходит? Не хочет меня видеть?"

"Что ты! Совсем наоборот! Просто..." - Хан даже не нашелся, что ответить, лишь испуганно вглянул на бога солнца: неужели Он сам не понимал, что останавливало повелительницу волков, которой больше всего на свете хотелось быть с Ним?

Шамаш двинулся к пологу повозки, но остановился, вновь пронзенный резкой болью в больной ноге.

Волк тотчас заскулил - на этот раз сочувственно:

"Старые раны открылись. А тут еще и новые... Госпожа сделала все, что могла, но... -он не решился сказать: "Но этого оказалось недостаточно", хотя думал именно так. Он не имел права сомневаться в силах повелительницы снегов, которой золотые волки служили с того самого мига, как появились на свет. Поэтому Хан, виновато прикрыв лапой нос, лишь тихо просвистел: - Хозяин, Тебе было бы лучше пока не тревожить ногу. Не беспокойся: с караваном все в порядке, ему ничего не угрожает. Дети огня спят, их покой охраняет стая снежных охотников, которую привела Шанти".

"С ней все в порядке?"

"С Шанти? Да".

"Ты ведь прекрасно понял, о ком я говорю!" - укоризненно качнул головой бог солнца.

"Конечно... - Хан прижал уши, виновато взглянул на хозяина. - Да, повелитель небес, с госпожой Айей все в порядке. Хотя, должно быть, она чувствует себя несколько... непривычно".

"И, ты говорил, она рядом..."

"Да, - волк чуть наклонил рыжую голову, - возле твоей повозки".

"Не заходит, но и не уходит. Что же она там делает?"

"Ничего. Просто... Стоит", - волк в сомнениях потер нос. Он никак не мог взять в толк, чего, собственно, хотел от него хозяин.

-Что ж, раз так...- и, прежде чем Хан успел что-либо понять, Шамаш пододвинулся к пологу и, отдернув его, выглянул наружу.

Снега искрились в лучах солнца, такого яркого, что он зажмурился. Понадобилось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли и начали различать в этом море пламени силуэты. Наконец, небожитель увидел девушку, которая, опустив голову на грудь, переступала с ноги на ногу, словно пританцовывая под тихий посвист ветра.

Шамаш вздохнул с облегчением, убедившись, что с ней действительно все в порядке. Несколько мгновений он, улыбаясь, любовался ею, такой красивой, что хотелось смотреть на нее и смотреть, не открываясь, целую вечность. Хрупкая, тоненькая, словно юное деревце, укрытая белоснежным одеянием, поблескивавшим золотом в лучах солнца. Длинные золотые волосы, не сдерживаемые косами, трепетали за спинами легкими крыльями бабочки. Белолицая и чернобровая, она чем-то походила на луну, лишь глаза были другими - не серые, выплаканные до пустоты, но синие, как небеса, ясные и чистые, может быть - немного грустные, но никак не несчастные.

Она, почувствовав на себе взгляд, вскинула голову, заметила бога солнца, потянулась к нему всей своей сущностью, мечтая подбежать, прижаться... Но в последний миг остановилась, в глазах радость смешалась с отчаянием, а надежда со страхом.

Его улыбка стала еще шире, чуть сощуренные на солнце глаза залучились ярче снегов.

-Здравствуй, малыш, - негромко проговорил он.

-Ах! - вскрикнула та. - Ты видишь меня? Действительно видишь?

-Да, - кивнул тот. - А я не должен?

-Не смейся надо мной, Шамаш! - губы поджались в обиде, а взгляд стал несчастный-несчастный, как у беспричинно наказанной собаки. - Ты же знаешь: плащ Нергала...