Страница 20 из 53
Он наблюдал за тем, как женщина укладывает в костер дрова, а потом стал медленно натягивать на себя красную рубаху. От костра потянуло жареным; ему очень нравился этот запах.
Когда пришли те люди с ружьями, им пришлось спрятаться, а потом много дней голодать. Они вообще чуть было не умерли с голоду. Охотники уезжали с острова и снова возвращались, и так продолжалось много дней подряд; в итоге жить на острове стало небезопасно, и потому они в конце концов покинули его.
Поначалу жизнь на большой земле показалась им еще суровее. Он помнил, что какое-то время питаться им приходилось преимущественно личинками, мотыльками, лягушками и кузнечиками. Последние оказались в общем-то довольно неплохой пищей, правда, сначала надо было снять с них жесткий панцирь, оторвать ножки и крылья. В летнее же время можно было полакомиться ящерицами, змеями и муравьиными яйцами. Как-то раз они наткнулись на бобровую плотину, после чего некоторое время питались мясом бобра, чем-то похожим на птичье, а в украденную лампу заливали натопленный из его хвоста жир. Жили они под самодельными навесами, а спали на подстилках из молодых побегов сосны и пихты. И при этом постоянно двигались, пока не набрели на эту вот пещеру.
Пещера находилась в каменной стене, которая была обращена к морю и располагалась примерно в тридцати футах ниже поверхности почвы, тогда как от воды ее отделяло футов пятьдесят, и подойти к ней можно было только по узкой, «козлиной» тропке, которая вела с пляжа. Мужчина наткнулся на нее совершенно случайно, когда однажды отправился на поиски гнезд с яйцами чаек. Практически со всех других сторон вход в каменистую пещеру, по форме напоминавший букву V, преграждали выступавшие вперед и круто зависавшие края скал, которые также надежно оберегали ее от сильных ветров. В качестве естественного дымохода служило второе, более миниатюрное отверстие в скале, располагавшееся у них над головами в нескольких футах от входа в пещеру. Впрочем, огонь они зажигали нечасто, поскольку опасались того, что дым может обнаружить их присутствие. Самым же главным преимуществом пещеры были ее просторные размеры и то, что даже в непогоду она оставалась относительно сухой. Основное ее помещение имело размеры примерно двадцать пять на двадцать футов, а сзади к нему примыкало ответвление, примерно в половину меньше первого. В высоту же оно в некоторых местах достигало двадцати пяти футов.
Спали они, как и прежде, на подстилках из мягкой хвои, а затем и из шкур животных, в особо холодные времена порой максимально приближаясь к костру, а в более теплую погоду переходя в заднее помещение, которое в основном выполняло у них роль своеобразного склада. Они уже давно нашли городскую свалку, и потому в настоящее время пещера представляла собой дикое нагромождение всевозможного хлама – здесь валялся небольшой плуг с отломанной рукояткой, мотыги, грабли и вилы с погнутыми или также сломанными зубьями. С одной стороны груда всякой всячины возвышалась едва ли не до середины стены пещеры; там валялись старая конская упряжь, лопаты, кочерги, ведра, заполненные гвоздями и ключами, утюги, дверные ручки, оконные шпингалеты и защелки, замки, кастрюли и сковороды, фарфоровые осколки, кукла, ружейная ложа, колеса без ободьев, диски от автомобильных колес, кнуты, пряжки, ремни, ножи и топоры. Ничем этим они практически никогда не пользовались, но собирали и хранили абсолютно все.
Чуть дальше располагалась еще одна куча, представлявшая из себя нагромождение одежды, снятой ими с трупов, и также возвышавшаяся чуть ли не до половины стены. Периодически они извлекали из нее тот или иной предмет одежды, носили его до полного обветшания, после чего подбирали себе новый. Со временем тряпье, лежавшее в самом низу кучи, становилось осклизлым от плесени, плодя расползавшиеся по каменному дому полчища жуков, тараканов и мух, которые быстро жирели на обильно валявшихся по полу пещеры остатках всевозможной пищи.
Была там и еще одна горка – сложенная из костей, начисто обглоданных и тускло желтевших в сырой, затхлой, удушливой атмосфере пещеры.
И, наконец, имелась в пещере еще одна горка, состоявшая из шкур и кож, а также инструментов, предназначенных для ее оскабливания и дубления. Кожи сильно различались как по своей форме, так и по размерам, хотя преимущественно имели удлиненную форму, были тонкими и имели желтоватый цвет.
Мужчина с явным удовлетворением в очередной раз оглядел все свое богатство. Натянув на себя потрепанные джинсы, он вспомнил, что сказала ему женщина. Итак, их было трое и трое. Ну что ж, значит, скоро клеть будет забита до отказа, и таким образом они смогут восстановить потерю, понесенную двое суток назад. Он недовольно поморщился, вспомнив, что учудила тогда малышня. Никогда нельзя позволять детям самостоятельно, без присмотра старших выходить на охоту. Нельзя позволять им даже пытаться делать это.
Ну ничего, за свою провинность они понесли заслуженное наказание, так что сегодня подобное уже не повторится. Одного за другим, от старшего к младшему, основательно поколотили на глазах у остальных; присутствовавшие при экзекуции восхищенно наблюдали за страданиями своих братьев и сестер, хотя при этом с ужасом предвкушали собственные мучения. В итоге все оказались в кровь избитыми.
К тому моменту, когда мужчина натянул на ноги ботинки, давно снятые им с того толстого, краснолицего рыбака, из внутренней пещеры вышли его братья, следом за которыми плелись четверо детей. Буркнув им что-то наподобие приветствия, он продолжал зашнуровывать ботинки, обматывая веревки вокруг щиколоток. Он знал нечто такое, о чем они даже не догадывались, и теперь с наслаждением упивался своей тайной.
Первый из вышедших оказался громадным мужчиной ростом более шести футов. Он был совершенно лыс; под высоким, куполообразным лбом не было даже бровей. В равной степени были лишены какой-либо растительности его лицо и обнаженная грудь. У него были покатые, могучие плечи, покрытые грудой мышц, которые, казалось, вздрагивали при малейшем движении. На шее, подобно толстым пальцам, то и дело самопроизвольно поигрывали тугие сухожилия. Глаза у него были необычные, даже странные – бледно-голубые.
Мужчина подобрал себе в заднем помещении подходящее оружие и сейчас опоясывался толстым, позеленевшим от плесени кожаным ремнем. Покончив с этой процедурой, он заткнул за пояс по бокам по длинному охотничьему ножу, после чего похлопал себя по животу – готов.
Шедший следом за ним мужчина оказался намного меньших габаритов, худой и жилистый, с ввалившимися щеками и реденькой бороденкой. Его внешне довольно хлипкое телосложение словно пытались компенсировать мясистые, отвислые губы, отчего создавалось впечатление, будто он постоянно ходит с открытым ртом. Как и у его брата, который сидел рядом с костром, волосы у него были длинные, нечесаные и сальные, хотя и намного более жидкие. В данный момент взгляд его казался потухшим и каким-то мутным. Его маленькие, поросячьи глазки вообще загорались лишь тогда, когда кто-то истекал кровью или умирал.
Под своими серыми, линялыми штанами он постоянно носил острый как бритва складной нож, привязанный к ноге рядом с половым членом. Ему было приятно ощущать этим местом своего тела его прохладное прикосновение. На шее у него под засаленным, синим, хлопчатобумажным спортивным свитером болталось тоненькое серебряное распятие. Мужчина не имел ни малейшего понятия о том, что это такое, и смутно ощущал лишь то, что эта деталь туалета некоторым образом выделяет его на фоне двух других братьев, которые не носили на себе ничего, от чего не было практической пользы.
Мужичонка также выбрал себе из кучи хлама пару ножей. Сделав это, он проворно подошел к сидевшему у костра брату и протянул ему один из ножей; при этом его губы сложились в некое подобие улыбки, отчего все лицо сморщилось, словно раскололось на несколько частей, обнажив гнилые, покрывшиеся зеленоватой слизью зубы. За спиной у него возбужденно суетились дети, в сознании которых всплывали смутные воспоминания о том, как они прятались в придорожных кустах и наблюдали оттуда за тем, как взрослые выслеживают и убивают свою добычу.