Страница 27 из 64
Программа работала! Невидимо для других…
Сэм Эливинер Тивари, древний бог Сэт из древнего Мироздания, потянулся на цыпочках и ткнулся лицом ей плечо.
— Как чудно, Катрина, — прошептал киборг, — вдыхать твой запах, тонуть в твоих волосах.
И всем своим обезьяним телом он прижался к ее высокой груди. Но — нежно, как прикасаются к божеству. Шкура рыжей обезьяны казалась мягкой и шелковистой, словно шерстка ласкового котенка.
— Цвет шоколада, цвет сладости! — снова шепнул Эливинер, и улыбка старейшего из демиургов при этих словах казалась улыбкой ребенка, обнимающего единственную, неповторимую, любящую богиню-мать. — Ты прекрасна, Катрина Бета…
— Цвет дерьма, господин, — почему-то ответила Катрина ровным, необычайно холодным голосом.
Одним движением, молниеносным и до отвращения отработанным она сорвала с пояса шокер и внезапно воткнула его прямо в пах обнимающего ее шимпанзе.
Рот Кэти двигался сам по себе, как будто губами и языком двигал кто-то иной, и слова вылетали сами. Руки действовали как в игровом шутере: игрок за кадром отдал ей команду, а тело выполнило приказ четко и слаженно, без остановок. Это был Катилина!
Первым движением — согнутым коленом — Флавий Аэций оттолкнул от себя сраженную электрической мукой мерзкую тушу обезьяны. Нервы киборга с броней из божественного металла оставались обычными — для любви, и ишед, не разрушаемый даже в цветке водородного взрыва, не спас своего владельца всего лишь от болевого шока!
Вторым движением катафрактарий шагнул вперед, вонзил острый наконечник анода точно в глаз поверженному противнику и снова нажал на спуск. Мучительная молния еще раз прошила «Трампи», но уже не в пах, а внутрь черепа — через глаз. Глазной белок лопнул и тут же пропекся, как неудавшаяся яичница. «Говорят, — мелькнула чья-то чудовищная мысль, — глаза обезьян едят!»
Самое страшное, Катрина совершенно не понимала, что делает. Руки, ноги, корпус, язык, даже глаза ее двигались сами по себе, совершенно независимо от сознания, что в паническом ужасе билось в самом дальнем углу черепной коробки. Оттуда, из глубины собственной головы, с отвисшей от удивления гипотетической челюстью, экс-наложница взирала сейчас на кровавую феерию, происходящую где-то снаружи — за пределами собственного тела, очерченного границами собственной покрывшейся мурашками кожи.
А вокруг разворачивался настоящий фильм ужасов, и Катрине Бете — тому маленькому комочку самосознания, что пряталось у нее внутри тела, не хватало лишь кресла, чтобы окончательно осознать себя пассивным зрителем этой короткой драмы. Драмы под заголовком «Предательство»!
«Да уж, — мелькнула отвлеченная мысль, — теперь старейший из демиургов, не станет выкупать нас из рабства…»
Нас?!
В багровом свете, из застилающего глаза огнедышащего тумана легат Катилина снова явился в мир.
«Меньше слов, — закричал он ей, — двинулись!»
Третьим движением, резким, как выпад удава, кавалерист раскрытой ладонью вбил в стену клавишу блокировки, защелкнув замки на дверях.
Четвертым движением, отточенным, как поворот шестеренки, откинул в сторону шокер.
С пятым — он прыгнул к Трампи, распростертому на каменных плитах.
А шестым движением, скупым как дрожание воздуха на жаре, коснулся висящего в воздухе силя, вызывая к жизни ту силу, ради которой было создано прекрасное тело Кэти.
Привычно, в красном облаке как бы из капелек развеянной в воздухе крови, перед девушкой раскинулся интерфейс, мигнула на уровне пупка виртуальная клавиатура, и отпечатки ладоней-щупалец для управления модулями Сети. Она вложила в них руки.
Теперь мириады байт информации кружились за стенами комнаты, видимые для ее зрения тшеди, кружились, наполняя своим сиянием могучие башни стеллажей и палетт. Теперь она ясно видела, что стеллажи и палетты, состоят из кассетных комплексов по тысяче дисков в каждом, бесконечными рядами уходящих вдаль, скрываясь за изгибом титанического кольца Гавгамел в миллионах миль от него и… прямо вдоль единственного коридора. Стенки эти были прозрачными для ее всевидящего зрения, и сквозь бетон, стекло и стальные манжеты Кэти четко чувствовала, как сверхдлинные, изогнутые дугой кассетные линии уходят в немыслимую даль и где-то за пределами человеческого зрения, на другом конце кластера соединяются, замыкая круг, со стеллажами, что стоят за ее спиной. Круг замыкался. Вихри электронов, благодаря которым, она увидела все это, вдруг замелькали вокруг нее, заполнили воздух и все окружающее пространство.
По-прежнему не контролируя тело, агнатка внезапно осознала сам смысл своих действий. Неожиданно быстро ее виртуальные щупальца-руки, одетые в невидимые перчатки для работы с сетевым интерфейсом шныряли вдоль полок. От ближайших палетт — и вдаль, в бесконечность, как губка слизывая хоровод огоньков-сигналов. Эти мигающие огни, как видно, хранители архивированной информации, срывались с места словно юркие светлячки и с бешеной скоростью, немыслимым галопом мчались вдоль линии ее удлинившихся виртуальных щупалец. Они неслись к ее голове, скрываясь внутри нейроразъема, а затем — через короткий контур, замкнутый на ее шунт, скользили в компьютер «Хохотуна», безобидно припаркованного возле «охранной» планеты Табу почти в восьмистах миллионов километров отсюда.
Она скачивала Галерею Сандара!
Одновременно и синхронно отдельная пара щупалец оглаживала голову поверженного Эливинера. Одна из линий нащупала «вход» — таблетку нейрошунта, волшебный амулет хеб-седа, от которого не мог отказаться даже обожествленный акционер Корпорации. Тело из неразрушимого металла вздрогнуло под шерстью влюбчивой обезьяны. Линия щупальца утончилась и влезла внутрь, через шунт, всасывая в себя сокрытую часть информации, которую Сэм Эливинер Тивари не доверил своей Галерее. Рукс оказался прав: шунт делал демиурга бессмертным, но только не в присутствии электромагнетика, способного считать его память вместе с прочей кодированной информацией. А именно — вместе с его душой.
Вот и все — финал приближался. Цветастые огоньки вместе с жизнью бурным и пенистым водопадом стремительно истекали из тела господа Сэта в шунт длинноногой убийцы, затем на «Хохотун» и оттуда — в не известные Кэти дали. Последнее обстоятельство девушку необычайно смутило. Она доподлинно знала, что шокером убить человека возможно только при очень большом старании и даже в случае смерти матрица мертвеца должна отправиться в Сеть, чтоб стать материалом очередного воскрешения.
Но здесь происходило нечто совершенно иное. Под ее собственными виртуальными руками-манипуляторами, подстегнутыми чьей-то злой волей, сознание и разум ее единственного благодетеля неумолимо истекали в ничто. В ничто — вместе с жизнью и информацией, сокрытой в его «бронированной» ишедом голове. Эливинер медленно умирал, превращаясь из живого, мыслящего существа в бездумную, лишенную памяти оболочку. Нет, это она убивала его! Не бластером и не шокером, а медленно, капля за каплей выпивая душу и память, не давая им просочиться наружу, к крошечному блоку гиперлинка, вмонтированного в нейрошунт, для передачи в далекую аппаратуру реинкарнации. Лучший из известных ей людей, умирал прямо у нее на руках и… от ее собственных рук!
В безумном ужасе Катрина Бета неистово застонала.
Скорость прохождения данных при этом казалась просто невозможной!
Своим сумрачным зрением тшеди, внезапно объявшим весь кластер, одним взглядом, целиком, как объемную, но подробнейшую голограмму, девушка видела, что, повинуясь внезапному сигналу тревоги, патрульные корабли Буцефала, спрятавшиеся на космодромах каждой из планет и колец, надрывая двигатели и изрыгая проклятия глотками экипажей, «прыгают» к Галерее Сандара через нуль-порталы, нацеливая лазерные турели на точку входа в кольцо. Беглая наложница могла наблюдать, как стремительно и безжалостно разворачивают свои чудовищные межгалактические орудия линкоры Древней Земли — цилиндры Табу и Эксцесса.
И понимала, что все это — тщетно. Никто не станет расстреливать место, где лежит тело хозяина кластера, из космических орудий. Никто не посмеет нанести вред самому ценному из его сокровищ — хранилищу информации, за которое власть предержащие особы Мироздания Корпорации согласились бы отдать половину всех своих никчемных вселенных. А если посмеет, то не сможет, ведь ишед неразрушим!