Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов

Летом 1913 года они отправились в Европу, чтобы наконец провести там отложенный медовый месяц. По возвращении они указали в декларации, что сделали покупок на сумму $1600… Мистер Рой занимался спекуляцией с недвижимостью, и можно сказать почти наверняка, что для этого монсеньер О’Коннелл использовал присвоенные деньги церкви. Необходимость содержать семью в Нью-Йорке толкнула его на это преступление, в то время как доступность огромных денежных средств в Бостоне предоставила ему удобную возможность его совершить. Отец [Джон] Маллен позднее утверждал, что неизвестный бостонский банкир совершил хищение в размере трех четвертей миллиона долларов [131].

Но колесо судьбы пришло в движение под действием тайной жизни другого священника, отца Дэвида Туни. Этот священник, редактор газеты Pilot, был близким другом Джеймса О’Коннелла – настолько близким, что он нанес визит чете Рой во время их европейского путешествия. Миссис Рой прекрасно знала, кем является ее муж. Когда Дэвид Туни влюбился во Флоренс Фоссу, подругу Роев, и вступил с ней в брак, он обманул свою невесту, сказав, что работает тайным агентом и потому часто пребывает в разъездах. Туни был исповедником кардинала О’Коннелла, то есть в буквальном смысле давал кардиналу отпущение грехов. Далее последовала сцена, достойная кинокомедии. Подозрительная Флоренс следила за Дэвидом и тайно последовала за ним в Бостон, где обнаружила не только то, что ее муж – священник, но и то, что он изменяет ей со своей секретаршей в редакции The Pilot! Разгневанная Флоренс повела себя безумно: она обратилась в полицию и затем предстала перед кардиналом, которому рассказала горькую правду об обоих священниках, называя монсеньера Джеймса «вонючим мерзавцем». Кардинал успокоил женщину, а потом пригласил в комнату юриста, работавшего на церковь.

Флоренс получила деньги в сумме $7500; сегодня мы бы назвали эту подачку «взяткой за молчание».

Что же случилось с Туни? На его голову опустился меч канонического права, он был запрещен в служении и отлучен от причастия. Флоренс от него навсегда избавилась [132].

Что же касается Джеймса, здесь добрый кардинал ничего не предпринимал, хотя слухи о злосчастной участи Туни циркулировали среди священников. Папский нунций в Вашингтоне встретился с Флоренс. Рим требовал увольнения канцлера. Так, по прошествии семи удивительных лет двойной жизни в ноябре 1920 года Джеймс О’Коннелл написал заявление, в котором просил «предоставить ему возможность отдохнуть от утомительных обязанностей» [133]. Он переехал в Нью-Йорк и жил там счастливо со своей женой. Никакие сведения об этом не просочились в прессу; суд никогда не обвинял племянника кардинала в присвоении денег. Однако епископы Новой Англии попросили изгнать монсеньора. Почему кардинал так снисходительно относится к безнравственному поведению своего племянника? Епископы Новой Англии вызвали О’Коннелла на частную встречу; поскольку он ни в чем не считал себя виноватым, это их еще больше разгорячило.

Епископ Уолш из Мейна приехал в Рим с письмом, подписанным другими епископами из соседних регионов, с требованием снять О’Коннелла с его поста. Уолш вручил это письмо папе Бенедикту XV вместе с пожертвованием от своей скромной диоцезии в размере $17 тысяч. Папа отнесся к привезенной новости очень серьезно, что вселило надежду в Уолша, и потому, возвращаясь на корабле в Америку, он полагал, что бостонский испорченный кардинал вскоре покинет свою кафедру.

Бенедикт XV прошел через ужасы Первой мировой войны и считал папство нравственной силой миротворчества, что радикальным образом отличалось от куда более узкого круга забот прежних пап. Его предшественник, Пий X, был решительным реакционером и преследовал передовых богословов, обвиняя их в туманной ереси под названием «модернизм» (как бы снова вызывая к жизни Syllabusпапы Пия IX), в то же время при Пие X отношения с Италией стали менее напряженными, чему способствовала постоянная поддержка Банка Рима. Он смягчил прежние запреты Ватикана относительно участия католиков в парламентских выборах. Пий X оздоровил литургическую жизнь приходов, введя туда грегорианское пение и улучшив качество музыки. Он был единственным итальянским папой с начала XIX века, который вырос в крестьянской семье, и единственным (на момент, пока я пишу эти строки) понтификом за два последних столетия, признанным святым. Считалось, что он совершает чудесные исцеления. Он умер в 1914 году, через месяц после начала мировой войны. Его преемником стал кардинал Джакомо делла Кьеза, аристократ из Генуи, несший дипломатическую службу в Испании. Нового папу назвали Бенедиктом XV.

Этот папа приостановил охоту на модернистов и вместо этого, используя позицию нейтралитета Святейшего престола, призвал прекратить войну, подобную «омерзительной бойне» [134]. Франция, в которой служили двадцать пять тысяч священников, осуждала нейтралитет Ватикана; ей казалось, что это идет на пользу германской коалиции, использовавшей атаки подводных лодок. В 1916 году Бенедикт заявил, что торговля оружием «противоречит законам стран» [135]. Когда Бенедикт пытался внушить епископам Австро-Венгрии и Германии, что они должны стоять за мирные переговоры, он увидел, что денежные потоки через лепту Петра оскудевают. Все меньше епископов приезжало в Рим; папские аудиенции стали скромнее по количеству народа. Банк Рима нес потери, а это подрывало финансовые основы Святейшего престола.

Католики Америки во время войны собирали в качестве лепты Петра по $300 тысяч в год, что позволяло Бенедикту содержать госпитали и оказывать помощь жертвам бедствий; он давал дары порядка $20 тысяч. Кроме того, папа одалживал малые суммы Италии и мобилизовал две тысячи священников, которые стали санитарами. В августе 1917 г. Бенедикт опубликовал «Мирную ноту», в которой призвал воюющих приостановить «бесполезную резню» и вступить в переговоры, где содержался план разоружения в семи пунктах, включающий создание международного судебного органа. Разгневанные итальянские генералы требовали казнить папу. Немецкие сановники требовали вернуть свои доли капиталовложений, когда Германия побеждала в битвах. 24 октября 1917 года войска Австро-Венгрии, поддерживаемые немцами, прорвали линию фронта Италии в Капоретто и начали яростное наступление. 300 тысяч человек погибло, мертвые израненные тела валялись в навозе и лежали кучами вдоль дорог, иногда под мертвыми лошадьми, трупы плыли по рекам. Около 600 тысяч мирных жителей спасались бегством от этого кошмара [136].

Один раненый солдат, вернувшийся на место издателя в газете, по имени Бенито Муссолини осмеивал «Его Святейшество папу Пилата XV». Муссолини писал, что стране нужен лидер с «нежным прикосновением художника и тяжелым кулаком воина… человек, который знает народ, любит народ и может направлять и гнуть его – применяя, если это нужно, насилие» [137]. Италия мобилизовала около миллиона промышленных рабочих, которые начали производить армейское снаряжение и подвижной состав. Когда германский альянс распался, Италию охватило чувство победы. Папа же стал зависеть от поддержки Америки. Содержание большой армии и флота отражалось на всей экономической жизни Италии.

Когда в 1919 году представители воюющих народов собрались для подписания Версальского договора, папа досадовал на то, что для него там не нашлось места. Президент Вудро Вильсон включил некоторые предложения папы, опубликованные в 1917 году, в свои Четырнадцать пунктов о мире, а позже посетил папу. Версальский договор оказался неудачным, потому что некоторые его пункты вели к глубокому разорению Германии; это больше походило на наказание побежденного, чем на условия для восстановления мира. Папа это понимал, но ничего не мог сделать. В своей энциклике Бенедикт размышлял о «полностью опустошенных огромных районах, необработанной и заброшенной земле… многочисленных вдовах и сиротах, лишившихся всего» [138].

131

O’Toole, Militant and Triumphant,p. 182.

132

Ibid., p. 186.

133

Ibid., p. 193.

134

Kelly, The Oxford Dictionary of Popes,pp. 314–16; Duff y, Saints and Si