Кольцо с бриллиантом

Гейни исчез, не объяснив никому, куда он направился, однако к ужину в «Карусели» не опоздал. Он не сказал, где пропадал, но было заметно, что его настроение изрядно испортилось.

Роберт потанцевал с Леей, которой не очень-то этого хотелось, затем с матерью и, наконец, пригласил Кэролайн. «Искренний, надежный Роберт, — подумала она, — такого мужчину любая девушка с радостью приняла бы в качестве друга». Но он хотел от нее большего, чем просто дружба, и ей было жаль, что она причиняет ему боль.

Когда они танцевали, Роберт держался очень близко, касаясь губами ее волос.

Ты знаешь, после сегодняшнего дня мне будет неуютно одному в Уорчестере, — прошептал он.

Неправда, — улыбнулась Кэролайн. — Ты же ничто так не любишь, как свое имение и виноград, который выращиваешь!

Его длинные пальцы крепче сжали ее руку.

Ты права. Я бы очень хотел, чтобы жизнь была чуть проще, и ты могла бы поехать в Уорчестер со мной. Ты ведь можешь продать свою долю Гейни, разве нет?

Я не могу сейчас бросить «Салем». У нас нелегкие времена, и я просто не имею права остаться в стороне. Я не допущу, чтобы то, ради чего бабушка трудилась всю жизнь, пропало втуне.

Ну, если так… Но я не хочу, чтобы ты посвятила себя только работе, Кэрол. Мы бы могли хорошо жить в Уорчестере — ты и я.

А что бы делала твоя мать?

Она бы уехала в Англию, а к нам время от времени приезжала бы в гости. Она сама так хочет. Я думаю, мама разрывается между двумя желаниями — жить здесь и жить в Англии. Поэтому такое решение было бы для нее наилучшим. Разве не так?

Кэролайн вообще не хотела об этом задумываться. Она не могла выйти замуж за Роберта, потому что не любила его.

Ты еще встретишь кого-нибудь, — мягко сказала она.

Зачем ты так говоришь? — Он сжал ее руку еще крепче. — Ты же знаешь, что не встречу.

Музыка смолкла после нескольких тяжелых ритмичных аккордов, и их разговор был окончен. Они вернулись к столику в углу, где их ждали остальные. Джулия вопросительно взглянула на Роберта, но Кэролайн этого не заметила.

Два дня спустя Роберт с матерью вернулись в Кейптаун.

Все это — притворство, — сказала Лея. Она стояла на веранде и смотрела, как они уезжают. — На самом деле она не хочет его никому отдавать.

Лея, тебе что, не нравится Джулия? — нахмурилась Кэролайн. — Почему?

Нет, дело не в этом. Просто мне кажется, я лучше, чем ты, понимаю, что у нее на уме. — Лея провела пальцами по волосам — непослушным, жестким. — Она всегда будет главной. Любой девушке, которая выйдет за милого, чувствительного Роберта Клэйтона, придется принять ее главенство как факт.

Но она же не собирается оставаться в Африке!

Она будет приезжать «домой» все чаще и гостить все дольше, пока все не примут того, что она постоянно живет на ферме и заставляет Роберта и его жену подчиняться ее порядкам и жить по ее законам.

Я так и знала, что Джулия тебе не нравится! — расстроилась Кэролайн.

Я просто пытаюсь тебя предостеречь, дитя мое!

Больше они не разговаривали на эту тему, но чем больше девушка думала о Роберте и его матери, тем больше убеждалась, что Лея права. Неужели она, Кэролайн, оказалась таким плохим знатоком человеческой природы? Роберт и Джулия думают, что она приедет к ним весной, когда мыс весь в цвету, а до весны меньше двух месяцев. Однако до сентября многое может произойти…

Кэролайн подумала о Дарвэле, вспомнила девушку в белом плаще, наблюдавшую за скачками. «Интересно, это Дарвэл ее пригласил?» Почему их встречи всегда происходят втайне и Эмералд скрывается от людей, которые могут ее узнать? Кэролайн хотела спросить Гейни об этом, но не смогла заставить себя произнести вслух имя Эмералд.

В течение нескольких дней после скачек Кэролайн очень редко виделась со своим кузеном. Гейни много проиграл — видимо, почти все, что у него было. Однако он не продал «багги», как не продал и обеих лошадей.

В «Салеме» началась резка тростника.

— Не повезло нам в этом году, — вздохнул Гейни.

Атлас, вместе с ним объезжавший плантацию, горестно покачал головой:

— Старая мистресс никогда так не говорить. Она всегда иметь хороший урожай, высокий тростник. — Он взмахнул своим мачете. — Очень сильные зулусы могли его рубить. А это — мусор. — Он с презрением посмотрел на «мусор». — Немного сахара — да. Но не хороший урожай, как в «Йондер-Хилл».

Гейни хлестнул по одному из стеблей своим стеком.

— Надо побыстрей его срезать. Атлас, ты можешь найти еше работников?

— Никто не прийти сюда, если им не платить, — резонно заметил зулус. — В других местах тоже много работы.

— В «Йондер-Хилл», наверное, — поморщился Гейни.

— В «Йондер-Хилл» и в других местах.

Атлас ушел, повесив голову.

— Что произошло? — спросила Кэролайн.

— Я не могу найти людей на уборку урожая, — мрачно ответил Гейни. — Все просто — в «Йондер-Хилл» больше платят. Ты же слышала, что сказал Атлас.

— Я не могу поверить, что Дарвэл намеренно лишает нас рабочих рук тогда, когда они нужны нам больше всего. Если нужно, я съезжу и поговорю с ним.

— Пожалуйста, езжай. — Гейни пожал плечами. — Но я тебе с полной уверенностью могу сказать, что у него найдется ответ на любое твое обвинение.

По дороге в «Йондер-Хилл» Кэролайн размышляла о том, что она собиралась сделать. Она что, хотела обвинить Дарвэла в том, что он лишил их возможности нанять работников, предложив им лучшую оплату и лучшие условия труда? Но это бессмысленно. В то же время после разговора с Гейни она злилась. Нужно было что-то предпринять, иначе эта проблема никогда не решится.

Подъезжая к «Йондер-Хилл», она сбросила скорость. У нее возникло сильное желание развернуться и уехать восвояси, но в этот момент из отходящей от дороги просеки показался Дарвэл верхом на лошади. Он поравнялся с машиной и отпустил поводья.

— Ты едешь к дому? — спросил он. — Хочешь повидаться с Сарой?

У Кэролайн дрожали руки, но она все-таки еще больше замедлила ход автомобиля, подстраиваясь под шаг лошади Дарвэла.

— Нет, я хочу повидаться с тобой.

Он выглядел удивленным.

— Весьма польщен.

— Дарвэл, почему ты забрал всех работников? Ты ведь знал, что они нужны нам?

Прежде чем ответить, он думал целую минуту.

— Я забрал работников, потому что они были никому не нужны. Насколько я понял, Гейни сказал банту, что «Салем» пока не нуждается в их услугах.

— Но это неправда! — возмутилась Кэролайн. — Ты же знаешь, что нам необходимо срезать тростник до того, как пройдет еще один ливень. Наш тростник его не выдержит!

— Я это знаю, и ты это знаешь, но знает ли это Гейни? Я не думаю, что его это очень заботит. Кроме того, у него просто нет сейчас денег, чтобы заплатить банту. Они не работают в кредит. — Дарвэл внимательно смотрел в разгоряченное лицо девушки синими глазами. — Кэролайн, по-моему, тебе уже пора прийти в себя и реально воспринимать вещи, когда дело касается Гейни. Он скоро погубит «Салем». В конце концов, тебе придется продать имение, чтобы получить хоть сколько-нибудь денег за землю, и это будут гроши, если ты не сделаешь что-нибудь в ближайшее время. Если не осушать низкие поля каждый год, они превратятся в болото. Но Гейни все равно. Денег, которые он получит от продажи «Салема», хватит ему на пару скаковых лошадей. О чем еще мечтать?

— Я не могу в это поверить. — Ее голова разрывалась от противоречивых мыслей. — Я не хочу потерять «Салем»!

— Ты его потеряешь, если будешь продолжать смотреть сквозь пальцы на то, как ведет себя Гейни.

Куда подевалась вся доброта и нежность Дарвэла, которую она почувствовала после того несчастного случая? Перед ней был безжалостный владыка «Йондер-Хилл».

— Твоя бабушка хорошо понимала, что Гейни собой представляет. Она знала каждый его порок, но была слишком стара и больна, чтобы бороться с ним в последние годы. — Он схватил девушку за руку и добавил настойчиво: — Ты должна меня понять. Гейни наплевать на «Салем».