Крот в аквариуме

Глава 2. «Крот» в «аквариуме»

У него было две жизни: одна — явная, которую видели и знали все, кому это нужно было. И другая — протекавшая тайно.

Летом 1962 года агент ФБР Дмитрий Поляков стал, на жаргоне западных спецслужб, «кротом» ЦРУ Соединенных Штатов Америки. Через него разведка противника без затруднений внедрилась в московский «аквариум» ГРУ. Так с подачи бежавшего в Англию изменника Родины капитана Владимира Резуна стали называть новый главный корпус штаб-квартиры Главного разведывательного управления Генштаба. Сами же сотрудники военной разведки окрестили новое девятиэтажное здание из стекла и бетона на Хорошевском шоссе «стекляшкой». Тогда же ЦРУ, чтобы основательно зашифровать своего агента, поменяло ему псевдоним: и с того времени во всех документах Лэнгли [34]он стал фигурировать не как Топхэт, а как Бурбон — так называется сорт американского виски.

После многодневного плавания через океан и пути через всю Европу у Бурбона было одно желание: выспаться как следует. Однако, вернувшись в родные пенаты, он даже заснуть не мог: не давал покоя вихрь обрывочных мыслей о том, что жизнь теперь будет намного опаснее, чем в Америке. Что отныне для него существует только «теперь», а «завтра» может уже не быть, потому что «завтра» — это разоблачение и арест. «А посему перед руководством — большим и малым — придется быть таким, какой им требуюсь, то есть всецело преданной им тварью, — продолжал он размышлять [35]. И разговаривать теперь надо предельно осторожно. Ничего не поделаешь, шпионаж — это всегда выматывающая душу тревога: как бы не разоблачили, как бы не арестовали!»

Думы о том, что до конца жизни предстоит ему играть одну и ту же роль — роль предателя и что малейшее выпадение из этого образа может стоить ему жизни, перерастали в большой страх. И вдруг словно кто-то стал подсказывать: «Решай, полковник, пока есть еще время одуматься и вернуться к нормальной честной жизни. Для этого тебе надо только заложить для американцев тайник с сообщением о том, что ты исчезаешь из их поля зрения навсегда. А после этого пойти на прием к генералу Изотову [36]и признаться в том, что тебя вербовали янки. И, конечно же, заверить генерала, что ты сделаешь все возможное и невозможное ради того, чтобы оставили тебя работать в разведке».

В ответ на доносившийся извне незнакомый голос Поляков еще больше встревожился, что люди ЦРУ при отказе от сотрудничества все равно найдут его. «На земле нет силы, которая способна вырвать меня из американских лап, — подумал он, и эта мысль мгновенно вытеснила все остальные. — Нет, надо мне сообщить в резидентуру ЦРУ о благополучном возвращении в Москву и своей готовности продолжить сотрудничество с американской разведкой».

Так и не заснув, он стал поджидать рассвет. В летние часы рассветало рано, и с первым лучами солнца сразу все вокруг ожило: сначала закаркали перелетавшие с одной крыши на другую вороны, потом защебетали звонким гимном золотому светилу остальные птицы. Все радовалось вокруг пробуждению природы, но неспокойно было на душе у Полякова: он опасался предстоящей встречи с руководством отдела и Третьего управления ГРУ. «А вдруг кагэбэшники уже подготовили наручники и ждут не дождутся, чтобы их надеть на руки мне? — пронеслось у него в голове. Ему стало страшно, что жизнь может так быстро закончиться. — Что ж, за все надо платить, — подумал он. — Да, я оказался предателем, совершил паскудство по отношению к жене и детям. И если я окажусь разоблаченным, то придется платить за это…» И все-таки не предательство и не роль изменника Родины беспокоили его сейчас, а судьба семьи: жены, которую он любил, детей, которыми он всегда восторгался и гордился. «Но их еще можно спасти от позора, а вот сам я уже не спасаем, я уже в аду, — продолжал он размышлять. — Кто знает, возможно, сегодня или завтра предстоит мне и в самом деле опуститься в этот ад…»

С этими тяжелыми мыслями полковник Поляков начал собираться на работу в «аквариум». Перед тем как выйти из квартиры, он взглянул в зеркало и не узнал себя: на него смотрел печальный пожилой человек. «Как же сильно изменился я в последнее время, — подумал он. — Ничего уже не осталось от прежнего армейского офицера с энергичной манерой общения и всегда веселыми глазами. Да, не стало того молодого капитана Димы, который был когда-то зачислен на разведывательный факультет Академии имени Фрунзе. А теперь вот появился суровый полковник Дмитрий Федорович Поляков, любимым выражением которого стало слово «коновалы»…»

На работу он пришел чуть раньше. В вестибюле стояли несколько знакомых ему человек, возбужденно беседовавших между собой. Они заметили его, но никто почему-то не поприветствовал его и не обрадовался его появлению после столь долгого отсутствия. Это вызвало в нем не только злость, но и глухое, неосознанное враждебное чувство, смешанное со страхом.

Первый рабочий день прошел буднично и спокойно, словно никому он не был нужен. Только в кадрах ему сказали, что нужно оформить документы по состоявшейся командировке в США и письменно отчитаться за нее перед своим отделом. А в конце дня сообщили, что завтра с утра его может принять с устным докладом о результатах командировки заместитель начальника 3-го управления ГРУ генерал-майор Толоконников. Это несколько насторожило Полякова: почему с устным докладом, а не тогда, когда будет готов письменный отчет?

Эти неприятные размышления по дороге домой терзали его душу и заставили вернуться к прежним раздумьям: «Может, все-таки мне завтра самому явиться с повинной?.. Но что это даст мне?.. Ровным счетом ничего, только позор. И этот позор будет впоследствии все время окружать моих сыновей и жену. А самое главное, что будет со мной? Известное дело, прощения мне не будет… Нет, придется продолжать играть свою двойную роль — патриота и предателя, чтобы как-то отсрочить час расплаты…»

С отвратительным настроением вернулся он домой после первого дня работы. Жены с детьми дома не было. Чтобы снять напряжение, он направился на кухню, взял из шкафчика начатую бутылку водки и граненый стакан, налил половину и выпил. Потом еще налил и, страдальчески морщась, опять выпил. Закусывая куском вареной колбасы, прошел в залу, не раздеваясь, лег на диван и словно провалился в пустоту. Возвратившаяся с детьми супруга, услышав его громкое бормотание, подошла к нему и сильно толкнула в плечо. Он испуганно открыл глаза и тут же услышал голос жены:

— Что-что ты сказал?

Поляков встал, выпрямился и, вяло махнув рукой, ответил:

— Да это я так.

— Господи, ну что у нас за жизнь такая? — с огорчением обронила жена.

— Ну чем ты, Нина, недовольна? Жизнь как жизнь. Нормальная.

Он обнял ее и, прижав к себе, почувствовал, как дрожит ее тело.

— Да какая же она нормальная? Твои вечные недомолвки скоро сведут меня с ума, — упавшим голосом произнесла она и отстранилась.

— Это у тебя все от разлуки со мной и от больших перегрузок на работе и дома. Успокойся, я теперь буду помогать тебе по дому. Да и с детьми буду заниматься.

— Дай-то бог, чтоб так было…

Утром Поляков зашел в приемную генерала Толоконникова, но того не оказалось на месте, и секретарь попросила подождать. Прошло полчаса, а генерала все не было. Поляков попытался читать газету, предложенную ему секретарем, но чтение не снимало возникшего со вчерашнего дня опасения в том, что, возможно, стало что-то известно о его несанкционированных контактах с фэбээровцами или о каких-то индивидуальных ошибках в работе с нелегалами. Неожиданно пришло в голову: «А не оставил ли я в Нью-Йорке на работе в Военно-штабном комитете или в отеле что-нибудь компрометирующее меня?» И вдруг все его страхи и сомнения вытеснило внезапно вспомнившееся обстоятельство: после проверки документов на советской границе в купе к нему подсел молодой человек с портфелем в руках. «Кто знает, может быть, это был сотрудник или агент КГБ, — подумал Поляков. — И если это так, то во время моих отлучек в вагон-ресторан он мог запросто провести негласный осмотр вещей и обнаружить что-то подозрительное. Глазами профессионала можно было, конечно, что-то распознать, а потом доложить об этом кому следует. А вдруг это так и было?» Чувство профессионализма покинуло его, он вскочил со стула и с заметным волнением в голосе, забыв на мгновение о том, что ждет генерала, опять спросил:

34

Штаб-квартира ЦРУ США в штате Вирджиния.

35

По показаниям Полякова Д.Ф. в процессе следствия в Следственном управлении КГБ СССР.

36

Генерал-лейтенант Изотов Сергей Иванович — начальник управления кадров Главного разведывательного управления Генштаба Вооруженных Сил СССР.