Соседка

— Вот и хорошо. А теперь попробуйте есть.

Внезапно проснувшийся аппетит удивил саму Матильду. Она жадно ела бифштекс, закусывая картофелем и салатом. Как вкусно! Она и не знала, что пища может приносить такое удовольствие.

— Не торопитесь, мадам. Может быть, на сегодня даже достаточно, — осторожно прервала ее медсестра. — Желудок может не выдержать такого обилия пищи. Он должен привыкнуть.

— Он может лопнуть? — спросила Матильда.

— Нет, — мадемуазель Маню улыбнулась. Эта взрослая женщина казалась ей наивным, трогательным ребенком. — Но может произойти несварение.

— Ясно, — Матильда отставила поднос.

Медсестра удалилась.

И вновь она осталась одна в четырех стенах. Начинало темнеть. Матильда включила настольную лампу.

Она не знала, чем заняться. Одиночество и тишина наводили ее на грустные мысли. От них она хотела освободиться.

Матильда включила приемник, но не успела настроить на нужную волну, как в дверь постучали. Вошла Николь.

Глава Двадцать Шестая

Стояло пасмурное утро. Хотя на улице было еще тепло, пожелтевшие листья и серое небо рождали тоску о прошедшем лете.

Арлетт возилась на кухне. Сегодня вечером к ним должна была зайти Аннет со своим мужем. Она приходилась Арлетт дальней родственницей по линии отца. И раз судьба их свела и распорядилась так, что они жили в одном городе, они поддерживали теплые родственные отношения. Аннет было тридцать четыре года. Милая, добродушная толстушка, она часто и с удовольствием навещала Арлетт. И когда та с Бернаром уезжала, Аннет забирала Тома к себе. У нее росло двое замечательных малышей. Один из них, Жерар, был ровесником Тома, и дети прекрасно ладили.

При всей своей округлой конституции Аннет любила поесть, и к ее приходу Арлетт всегда готовила что-нибудь вкусное.

На сей раз она решила сделать гусиный паштет. Гудела электромясорубка, перетирая мясо. Арлетт нарезала лук. От запаха пищи на нее накатила тошнота. Она выключила мясорубку.

На улице стоял какой-то шум, постоянно хлопала дверь машины, раздавались незнакомые голоса.

Арлетт выглянула в окно. Из соседнего дома выносили мебель. Грузчики деловито сновали, вынося громоздкие ящики и закидывали их в специальный контейнер для перевозок.

Значит, Филипп нашел новую квартиру. Они переезжают. В душе она почувствовала облегчение и в тоже время ощутила грусть. Как бы там ни было, господа Бушор неплохие люди и если бы не… Не хотелось об этом вспоминать. И все равно ей было жаль. Как будто что-то теряла.

Но в конце концов все шло к лучшему. Ведь жить бок о бок, зная, что твой муж и твоя соседка когда-то были любовниками… Нет. Так лучше. Матильда перестанет видеться с Бернаром, и ему будет легче. Да и ей тоже.

На расстоянии они быстрее смогут забыть друг друга.

А смогут ли?..

Из дома вынесли пианино. Подбежал Тома и стал на нем играть.

— Тома! — Арлетт крикнула ему в форточку. Но мальчик продолжал барабанить по клавишам.

Арлетт обула туфли, набросила кофточку и вышла на улицу.

— Тома! Разве ты не слышишь? Беги домой.

Немного постояв и окончательно убедившись, что мама не отстанет, мальчик закрыл крышку. И, тяжело вздохнув, медленно поплелся домой. Ему было жаль, что соседи уезжают. Тетя Матильда рисовала ему такие смешные картинки. И по дяде Филиппу он будет скучать. Почему они уезжают? Неужели здесь так плохо?

Филипп увидел Арлетт и поспешил к ней навстречу.

— Добрый день! — он протянул руку.

— Здравствуйте, Филипп. Уезжаете?

— Да.

Филипп замялся. С Арлетт они находились в одинаковом положении и без слов понимали друг друга. Оба испытывали неловкость. Он — из-за жены, она — из-за мужа.

— Вы нашли квартиру? — спросила Арлетт, пытаясь рассеять обоюдное замешательство.

— Да. В самом центре. Очень большая и удобная квартира, — Филипп оживился. — Правда, немного шумновато. Ничего. Ничего.

— А как Матильда? Ей лучше?

— Да, немного лучше. Поправляется. Как только все улажу с переездом, заберу ее из больницы.

Грузчики из агентства перевозок заканчивали работу. Они выносили последнюю часть интерьера дома Бушоров — громоздкий дубовый комод. В нем Матильда хранила свои вещи: разные бумаги, документы, письма, рисунки.

Дверь контейнера захлопнулась.

— Мы уезжаем, мсье. В доме ничего не осталось.

— Да, да, конечно. Спасибо.

Филипп повернулся к Арлетт.

— Ну что ж. Пора ехать и мне.

Немного подождав, будто собираясь что-то сказать, он протянул руку.

— Ну что ж, прощайте, Арлетт. Думаю, что расстаемся друзьями.

— Конечно, Филипп. Пусть у вас все будет хорошо, — Арлетт протянула руку. — До свидания.

На несколько секунд он задержал ее руку.

— И вам я желаю счастья. Прощайте. — И поспешил к машине.

Арлетт долго смотрела вслед, пока его «фиат» не скрылся из виду. На душе было горько, как будто она в чем-то чувствовала свою вину. Арлетт медленно пошла в дом. Готовить паштет для гостей.

Филипп быстро шагал по больничным коридорам с большим чемоданом в руке. Наконец, все проблемы с переездом кончились. Все улажено и готово к приезду Матильды.

Он открыл дверь.

— Здравствуй, Матильда! Здравствуй. Сегодня у нас большой день.

Она сидела на кровати, настраивая приемник. Филипп подошел к ней, чмокнул в щеку. Она обвила руками его шею.

— Я очень рад, Матильда.

Он положил на кровать чемодан и открыл его.

— Сколько всего принес! Умница, — увидев свои вещи, Матильда оживилась, ее глаза заблестели. За два месяца заточения она соскучилась даже по собственной одежде.

— Моя любимая рубашка, — Матильда бережно взяла ее в руки.

— Она немного разорвана, — сказал Филипп. — Я привез еще и голубую.

Матильда покрутила блузку в руках. На груди не хватало двух пуговиц. Их вырвал Бернар в порыве страсти во время их встречи в гостинице. Она нежно прижала рубашку к себе.

— Ничего. Она мне все равно нравится. Люблю белое.

И стала дальше перебирать вещи. Комбинации, чулки, юбки.

— Привез даже мой новый плащ!

Они покупали его вместе перед самой больницей. Тогда она еще не знала, что попадет сюда.

Матильда встала с кровати и пошла в ванную.

— Какую юбку мне надеть: прямую или плиссированную? — спросила она.

— Надень плиссированную.

Пока она переодевалась, Филипп прохаживался по комнате. Он думал о том, как они будут жить на новом месте и спасет ли оно от новых бед? Смогут ли они начать все сначала? Он, конечно, готов все забыть. Но Матильда… Вряд ли.

Но главное, она поправилась. Как оживилась, когда увидела одежду. Это хороший признак. Она интересуется нарядами. А ведь как долго лежала со стеклянными глазами, безразличная ко всему и ко всем. Сколько он пережил тогда. Теперь он молил Бога, чтобы этот кошмар никогда больше не повторился. Никогда. Пусть все останется в прошлом. А оно уже не вернется.

Матильда вышла из ванной. В голубой шелковой блузке и серой плиссированной юбке она вновь стала прежней жизнерадостной Матильдой, которую он знал и любил. Она бросилась ему в объятия.

— Увези меня, увези меня, — шептала она, прижимаясь все крепче.

Филипп вел машину по оживленным улицам Гренобля. Матильда сидела рядом и смотрела на спешащих куда-то пешеходов, несущиеся с бешеной скоростью автомобили, на городскую суету. Она отвыкла от такого скопления народа, от шумной сутолоки большого города.

Филипп без умолку болтал, рассказывая о новом доме, о том, как они будут там жить. Новое место всегда несколько меняло образ жизни. Но Матильда не слушала его.

Они проезжали улицу де ля Гар, минуя бесконечную вереницу аптек, кафе, маленьких магазинчиков, забегаловок и пивных. Здесь все было незначительным и мелким, ни одного крупного солидного заведения. А вот и маленькая гостиница мадам Жанвье. У Матильды защемило сердце. В этом неприметном сереньком здании с безобразной старой лестницей, ведущей на второй этаж, несколько месяцев назад она предавалась сладким минутам любви, воруя у судьбы крохотные кусочки счастья.