Соседка

Она страдала все больше. Каждую минуту вспоминала Бернара, звала его во сне, а просыпаясь, горько плакала от собственной безысходности.

Ей потребовалось полгода, чтобы получить развод. Дюпре долго упирался, устраивал сцены, оскорблял, обзывал дурой, идиоткой, ненормальной. Даже несколько раз ударил ее в порыве бешенной ярости. А потом, напившись, ползал на коленях, целовал ей ноги, просил, чтобы не уходила.

Но в конце концов он ей дал развод. Даже выделил ей какую-то часть своего состояния, хотя Матильда никогда ни на что не претендовала и не рассчитывала.

Два года она жила одна. Одиночество было невыносимо, но разочарованная, отрешенная от всего она боялась совершить ошибку снова. Она старалась все забыть.

А потом в ее жизни появился Филипп. Он был не такой как все. Он умел ждать. Он был внимателен и терпелив. Она могла опереться на него. Но на повторный брак она долго не решалась.

— И ты пала перед этой бретонской флегмой? — спросил Бернар. — Кстати, знаешь, вчера он сказал одну вещь… Он вспоминал о вашей первой встрече и между прочим заметил, что ты вышла замуж сгоряча, чтобы забыть свою связь с одним крайне неуравновешенным типом. Я чуть не упал тогда со стула. Так вот что ты обо мне думала? Ты же меня имела в виду?

Матильда грустно улыбнулась.

— Он все перепутал, конечно. И все упростил, — она опустила голову.

— Упростил… Матильда, — Бернар вдруг вскочил с места, — лучше забыть все это. Послушай, ну посмотри мне в глаза… Почему бы сейчас нам не уехать? Вдвоем все бросить и уехать?

Бернар говорил так порывисто и громко, что за соседними столиками стали оборачиваться. Но они, казалось, никого не замечали.

— Восемь лет назад ты меня любил?

— Безумно! — Бернар схватил ее за руки. — Я обожал тебя. Но под дулом пистолета не показал бы этого.

— Но почему? Почему?.. — ей показалось, что она теряет силы. — Когда я ждала ребенка, ты не захотел…

— Но ведь ты, ты сама не хотела.

О, Бернар, как он глуп! Она так сильно любила тебя. Разве она могла не хотеть от тебя ребенка? Она всегда мечтала быть матерью, тем более тогда, когда рядом был ты. Она ждала, надеялась, что ты уговоришь ее. А ты этого не сделал, хоть и вправду хотел ребенка. Но не от нее. И у тебя он есть.

— Правда, нам лучше больше не встречаться. Отвези меня домой, — сказала она.

— Нет, Матильда, — он уже почти кричал, до боли сжимая ее руки.

Матильда заметила, что на них оглядываются и, схватив жакет, выбежала на улицу, громко хлопнув дверью.

Похоже, засорился карбюратор. Мотор несколько раз выстрелил, но к, счастью, не заглох. Надо сказать механику.

Бернар вел машину. Матильда тихонько плакала. Оба молчали.

— У тебя есть платок? Я забыла свой.

Бернар пошарил в карманах пиджака.

— Есть. Только он грязный.

— Ничего, давай. Спасибо, — она взяла платок и вытерла слезы.

За городом Бернар остановил машину.

— Ты хоть немного успокоилась?

— А платок у тебя действительно грязный, — Матильда протянула его Бернару.

— Спасибо, милая, — он произнес это с небывалой нежностью.

— О! Непривычные слова…

— Да, можно сказать и так. Моя любимая, единственная, милая, иди ко мне, — Бернар протянул к ней руки, порывисто дыша. Страсть закипала. Матильда пыталась отвернуться, освободиться от объятий. Но он был все упорней и упорней, он сжимал ее все крепче, целовал ей руки, шею…

— Нет! Нет, — уже обессиленная, она пыталась сопротивляться, но…

От его поцелуев она теряла рассудок. Силы покинули ее, и она сдалась. Они вновь забыли обо всем. Окунувшись в поток пылких страстей, вновь обрели необыкновенное блаженство, бесконечное счастье близости двух безумно любящих сердец.

— Понимаешь, Бернар, — сказала Матильда, когда они возвращались домой, — это было прекрасно, но больше не повторится.

Рукой она придерживала жакет, прикрывая порванную в порыве страсти блузку. Несмотря на физическое удовлетворение, на душе у нее становилось все тревожней и мучительней. Она еще раз убедилась в том, что порвать эту связь будет невыносимо трудно. Прежние чувства остались и еще усилились. Их задушить она была не в силах. Но так продолжаться не может. Это подло и нечестно по отношению к близким людям.

Нет, это была их последняя встреча. И ни за что, никогда…

От таких мыслей ей становилось еще грустнее. Комок застревал в горле. Хотелось плакать, рыдать громко-громко, упав на широкое плечо Бернара.

Но она не должна показывать своих страданий. Бернар слишком решителен и порывист и может наделать массу глупостей.

Они сами решили свою судьбу. Не смогли сохранить любовь еще восемь лет назад. А ведь тогда им никто не мешал. Почему же, так страстно друг друга любя, они не смогли быть вместе? Почему? А может… потому что любили…

Глава Шестнадцатая

Было уже около восьми, когда Бернар вернулся домой. Не успев раздеться, он побежал к окну Черный «ситроен» Матильды стоял во дворе. Значит, она была дома. Одна! От этой мысли сердце мучительно защемило.

— Бернар, Тома, ужинать! — услышал он громкий голос Арлетт, доносившийся из кухни.

Столовая, где они обедали, была маленькой комнатушкой, куда вмещались только круглый стол и небольшой буфет для посуды.

Бернар любил эту часть дома и всегда любовался веселыми красными шторами в горошек и такой же расцветки обоями. Они создавали теплоту и необыкновенный уют.

Но сегодня он ничего не замечал. Даже новой картины, изображающей зрелый виноград. Ее купила Арлетт. Она знала, Бернару всегда нравились такие вещи и хотела сделать приятное.

Но теперь это было лишним. Славные домашние мелочи больше не интересовали влюбленного Бернара.

— Подуй, Тома. Суп очень горячий, — говорила Арлетт, когда все трое сидели за столом. Они ели бульон с гусиными потрохами — коронное блюдо семьи Кудре. Обычно Арлетт добавляла много специй. Это очень нравилось Бернару. Но сегодня он ничего не замечал, автоматически водя ложкой по тарелке. — Где ты был сегодня? — Арлетт всегда интересовалась его делами, и он с удовольствием рассказывал ей о работе, сотрудниках, о каких-то проблемах или смешных историях, приключившихся за время рабочего дня.

Но теперь ему было уже не до рассказов. Он прислушивался к звукам на улице.

— Да погоди ты, — грубо оборвал Бернар жену. — Ничего не слышно.

— А что ты хочешь услышать? — Это отъехала машина.

Он вздрогнул. Куда же уехала Матильда? Ведь уже поздно. Может, у нее кто-то есть? И поэтому она вела себя так странно, настаивая на разрыве. Он нервничал.

— Прохладно. Я поднимусь наверх, поищу свой свитер.

Как ужаленный, он выскочил из гостиной.

— Здесь его нет! — выкрикнул он из соседней комнаты и побежал в спальню.

Арлетт ничего не понимала. Несомненно, с Бернаром что-то происходило. Возможно, неприятности на работе, но почему же он скрывает? Он же всегда делился с ней. Нет, что-то уж очень все странно…

Окна спальни выходили прямо во двор, и оттуда Бернар отчетливо видел, что машина исчезла.

Неужели она обманывает? Это так не похоже на нее. Он вспомнил ее стоны в минуты их близости, ее поцелуи, ее объятия. Нет. Не может быть. Она не могла изменить ему. Но… В ее окнах нет света. Она куда-то уехала. Но куда, куда?

Весь день на работе он уже не мог скрывать волнения. При каждом звуке вскакивал как ошпаренный, словно сумасшедший бежал к телефону, когда раздавался звонок. Он был страшно рассеян, все время думал, отвечал невпопад, когда о чем-то спрашивали.

Все заметили его странное поведение, но спросить не решались. Они знали характер Бернара. Его лучше не трогать, когда он не в духе.

— Я отлучусь на пару часов, — вдруг он выскочил из танкера, как будто его ужалила оса.

Матрос и инструктор удивленно переглянулись.