Контрмеры

Что же касается пси-подготовки для кадрового состава армии и для добровольцев, я лично обещаю Хранителям полную поддержку. Нельзя пренебрегать ничем, что может дать нам выигрыш в грядущих столкновениях. Пси — сильнейший из козырей виирай, и нужное количество инструкторов, каким бы оно ни оказалось, Хранители получат.

— И то хорошо, — буркнула Мич мрачно.

Тут в череду её размышлений ворвался хорошо знакомый ментальный зов. Удивлённая, она откликнулась с небольшой задержкой:

«Сарина?»

«Да. Ты не против, если мы к тебе подойдём?»

«Кто это — мы?»

На этот безмолвный вопрос можно было ответить множеством разных способов. А не ответить — ещё большим. Владеющая выбрала простейший:

«Мы — это я и мой подопечный из числа пленных».

Удивление Мич подскочило ещё на несколько делений, но любопытство заставило её согласиться без каких-либо условий.

Спустя неполный арум из-за поворота дорожки парка показалась ожидаемая пара. Мич немедленно впилась взглядом в спутника Владеющей… и, разочарованная, откинулась назад. Опознать чужака навскидку не удалось.

Подумаешь, тёмные волосы! Чтобы считать это приметой, надо точно знать, что цвет естественный… а в Главном Узле не было недостатка в виирай, стремящихся выделиться из массы сородичей при помощи необычной одежды, необычного макияжа, необычных аксессуаров — в общем, чего угодно, лишь бы необычного.

— Моё почтение, генерал.

— Уже нет.

Сарина нахмурилась.

— Почему? Вы…

— Да, я в отставке.

Пленник задал Владеющей вопрос. Благодаря ниточке пси-контакта до Мич дошло эхо смысла как его реплики, так и ответа Сарины:

«Кто эта женщина? Твоя родственница?»

«Нет, это моя бывшая начальница. Генерал мобильной пехоты… в отставке».

«Её уволили?»

— Передай ему, — вмешалась Мич, — что я сама подала заявление. Меня просили остаться, но я попросила вывести меня в резерв. Прежде чем двигаться дальше, я собираюсь оглядеться по сторонам… и поработать над собой. Надоело таскать инъектор с анальгетиком.

«Что она говорит?»

Сарина перевела, заменив пассаж об инъекторе фразой «усовершенствую Владение пси».

«Значит, вы слабее Сарины?»

— По части пси — несопоставимо.

Пленник нахмурился.

«То есть вы уступаете ей как Владеющей, но всё равно были её начальником? Или я чего-то не понимаю?»

— Всё так и есть.

Чужак упорствовал:

«Но почему? В чём тут дело — в старшинстве, в происхождении, ещё в чём-то? Ведь у виирай, насколько я понял, Владеющие доминируют над рядовыми членами общества…»

Похоже, Сарине надоела роль переводчика, и она ответила сама:

«Владеющие не доминируют в вульгарном смысле слова. Они просто больше знают, могут и умеют, а всем остальным приходится мириться с этим, как с непреложным фактом. Кроме того, власть силы — далеко не единственная; есть также власть формы, власть права и традиций, а ещё власть специальности. Возьмём в качестве примера хотя бы положение дел на базе „Каменный кулак“ до начала событий, связанных с появлением Великой Звенящей Стаи…»

«Великой… чего?» — едва не выпалила Мич, но сумела сдержаться.

Как только что заметила Сарина, власть многолика. Но при этом ни власть формы, ни власть права, ни власть специальности, ни власть ещё какого-либо вида не давала отставному генералу возможности сейчас и здесь вмешиваться в игру полноправной Владеющей.

«…я присутствовала на базе в качестве инструктора пси-подготовки. Инструктор — это узкий специалист. В пределах своей компетенции он обладает абсолютным авторитетом и способен подтвердить его делом. Но в командной цепочке рядовой инструктор находится не намного выше обучаемых им рядовых и сержантов. Его расписание составляет, как правило, один из офицеров более высокого ранга, согласовывает старший офицер, следящий за совместимостью учебных расписаний по разным дисциплинам, а утверждает заместитель командующего базой по кадрам. В нашем случае заместителем был полковник Давирра Сарот. Но! Должность инструктора по пси-подготовке, приписанного к тренинг-базе мобильной пехоты, была совершенно новой и не вписывалась в привычную схему. Кроме того, сам факт моей принадлежности к ген-линии Морайя давал мне не основанную ни на чём реальном, но психологически убедительную власть традиции. К аристократам всегда относятся с пиететом. Ну а шестой ранг подпирал традицию увесистыми и вполне ощутимыми аргументами. В результате я фактически обладала полной независимостью от кого угодно и творила, что в голову взбредёт…»

— Так вот как это называлось, — пробормотала Мич, криво ухмыльнувшись.

«…При этом посягать на власть права и авторитет старших офицеров я и не думала. Более того, если бы тот же Давирра отдал мне прямой приказ, я немедленно выполнила бы его. Вот только полковник, в свою очередь, не был настолько самонадеян, чтобы мной командовать. Хотя формально он мог заставить меня заниматься, к примеру, изучением материальной части устаревших образцов активной брони или запланировать для меня чтение курса лекций по общей психологии. А на практике он…»

«Смотрел вам в рот и кидался выполнять любую прихоть?»

«Смотрел в рот? Любопытная идиома. Запомню. Что ж, пожалуй, примерно так и было. Но вот „кидаться выполнять“ ему по большому счёту не приходилось. Давирра до моего появления тащил на себе уйму повседневной, нудной, но необходимой для нормальной жизни базы организационной работы. После моего появления он продолжал заниматься точно тем же. Он не командовал мной, но и я им не командовала. Сферы ответственности, понимаешь? Старший врач базы, уже знакомый тебе Хезрас Нрейт, тоже номинально подчинялся полковнику. Но если бы Давирра пришёл к Хезрасу за помощью в связи с каким-нибудь заболеванием или полученной травмой, формальное старшинство осталось бы в стороне и полковник смотрел в рот целителю во всём, что касается медицины».

«А как насчёт злоупотреблений властью?»

«Случается и такое. Но умный, а тем более мудрый, никогда не опустится до подобного. На любого глупца всегда найдётся управа, на любого высокопоставленного Владеющего — авторитетный Высший. Меж тем виирай не может стать Высшим, не обретя заодно мудрости, поскольку невозможно управлять внешним миром, не научившись управлять собой».

«То есть Высших формальная власть уже не волнует, но они охотно выступают в качестве арбитров? Независимых, справедливых, неподкупных, проницательных…»

«В общем и целом — да».

«А если у нарушителя найдётся родственник — Высший, которого можно позвать на помощь?»

«Родне Высший вправит вывих эгоцентризма ещё быстрее, чем постороннему».

«Однако хорошо вы устроились!»

«Не „хорошо“, а правильно. Помогать своей родне вопреки объективным качествам этой родни и независимо от конкретной ситуации, считая, что „свой“ прав всегда и везде, просто потому, что он „свой“ — в чистом виде пережиток инстинктивной жизни. Такой образ действий подобает не разумному существу, а общественному животному».

Чужак нахмурился.

«Ну, что до нас, то люди — это именно общественные животные. И не говори мне, что виирай стоят на степеньку-другую выше: не поверю!»

— Больно уж ты прямолинейна, — сказала Мич. — Или в самом деле рассчитываешь завоевать его лояльность таким способом?

— Я не лояльности ищу, — парировала Сарина. — Обходные пути требуют больше времени, а времени у нас не так много, как хотелось бы.

— У кого именно «нас»?

— У людей и виирай. Пока мы не договоримся хотя бы насчёт простейших вещей — что именно называть чёрным, а что белым, что правильным, а что неправильным — кровь обеих рас будет литься постоянно.

«О чём вы говорите?»

«О путях взаимопонимания. Я склонна полагать, что компромисс достижим, а вот Мич настроена гораздо скептичнее. А как на это смотришь ты сам? Мы сможем договориться с вами без эскалации военных действий?»

«Хотелось бы верить, что сможем…»

«То есть уверенности у тебя нет? Или ты считаешь, что компромисс невозможен?»