Страница 7 из 11
Сергей — наверно, я не смогла дать ему чего-то важного, без чего не может существовать ни одна счастливая семья. Может быть, он найдет это у своей простушки; честное слово, если он когда-нибудь надумает уйти к ней, я пойму и не стану его удерживать. Хотя не скажу, чтобы это известие сильно меня обрадовало. Оказывается, чтобы обрести личное счастье, недостаточно умения прыгать с третьего этажа, неограниченное количество времени обходиться без воздуха и поднимать «Мерседес» одной рукой. (Ну что было делать, если моя помада закатилась прямо под чью-то машину, а на улице такая грязь!) А что нужно для этого самого счастья, так и осталось для меня загадкой. Тетушка сказала бы, что достаточно жить по-людски, не нарушая никаких правил. Прочитанные в большом количестве книги, вроде «Мужчина, инструкция по применению», оставили у меня в голове лишь полный сумбур.
Толик и Валера тоже стали какими-то другими — слишком взрослыми, слишком настоящими, что ли. А ведь времени прошло всего ничего — каких-то пятнадцать лет. Кто бы только знал, как я одинока! Никто из живых не в силах меня понять! Но не к вампирам же из филиала ехать изливать душу? Ни в коем случае! Они, прежде всего, мои подчиненные, а стоит лишь показать свою слабость — получится даже хуже, чем с людьми. Наставник, вот кого мне катастрофически не хватает. Проклятая книга, она погубила его!..
Стоп, а почему именно книга? С чего я вообще это взяла? Надо срочно все вспомнить, все до последней мелочи! Той ужасной ночью наставнику пришла посылка из-за границы, это была старинная книга, он не разрешил мне до нее даже дотронуться. Он сказал, что религиозные книги могут быть опасны для таких созданий, как мы. Но я не встречала упоминаний о таком явлении нигде, а перечитала я в свое время предостаточно. Так, а что было дальше?
Усаживаюсь посреди комнаты, закрываю глаза и старательно погружаюсь в прошлое. Мне не хочется воскрешать в памяти эти трагические события, но почему-то меня не покидает чувство, что именно сейчас все это может иметь колоссальное значение.
Он не дал мне дотронуться до книги, а потом отослал из дому, сказав, что договорился о встрече с одним человеком. Нужно, чтобы я сказала ему, что встреча переносится на другой день. Целых три часа я просидела в этом идиотском кафе, а потом, почувствовав неладное, поспешила назад. Когда я пришла, было уже поздно. Нет, сейчас не время плакать, я должна, просто обязана вспомнить каждую мелочь. Что-то важное ускользает от меня.
Я вошла, удивившись, что дверь настежь распахнута — наставник этого терпеть не мог. Он всегда говорил, что подобная небрежность может очень дорого обойтись. Даже сейчас я не могу уснуть, не удостоверившись, что дверь спальни закрыта на ключ. Сергей давно уже не возражает против моих чудачеств.
Он лежал на тахте; взглянув на него, я сразу поняла, что произошло непоправимое. Книга, где находилась та чертова книга? Я хотела отыскать ее и порвать на мелкие клочки — наплевать, что будет при этом со мной. У него под рукой лежал томик в похожем переплете, но это был сборник французской поэзии восемнадцатого века, он любил его перечитывать. Книги, которую прислали из Ватикана, нигде не было. Чужие в дом не входили, я бы почувствовала запах их крови. Эти ходячие бурдюки с дешевым портвейном появились потом. Они разграбили наше жилище, вынесли все до последней вещи, а я была слишком опечалена, чтобы им помешать…
Это было потом, а что до этого? Нет, кто-то посторонний в доме за это время все же побывал. Войдя, я отметила это уголком сознания, но вскоре забыла. Открытая дверь… и запах, совсем легкий запах, похожий на аромат сухих цветов. Там было что-то еще, что сразу меня насторожило, — что-то вроде легкого, еле уловимого сквозняка…
Если бы я читала эту сцену в детективе, то решила бы, что убийца прятался где-то в доме, а когда я пришла, потихоньку выскользнул через другой выход. А был ли второй выход? Собственно, это и выходом назвать невозможно — крохотное подвальное окно, в которое не пролезть никому хоть немного крупнее кошки. Наставник не стал закрывать его наглухо, чтобы застоявшийся воздух не повредил книгам. Но никому — ни человеку, ни животному — и в голову не пришло бы даже приблизиться к развалинам, под которыми находилось наше подземное жилище. Он собирался научить меня этому нехитрому фокусу, но не успел…
Никому живому… Хм, а ведь кроме живых есть еще существа другого порядка — кому, как не мне, это знать. А если и в самом деле это был вовсе не несчастный случай, что тогда? Тогда я найду того, кто это сделал, и, кем бы он ни был, обещаю: мало ему не покажется. Судьба того вокзального наперсточника — всего лишь легкие неприятности по сравнению с тем, что ожидает его!
Хорошо, а если никакого убийства не было и я сама все это себе напридумывала? Всему виной нервы и расстроенное воображение, как написали бы в романе позапрошлого века. Теперь я точно знаю, что не успокоюсь, пока не разберусь со всей этой историей. С чего в таком случае следует начать? А с чего бы начал следователь в детективе? Сказал бы какому-нибудь младшему помощнику: «нужно найти и опросить свидетелей». Помощников у меня нет, поэтому придется делать все самой. Никого, кроме тех садово-парковых рабочих, на ум не приходит. Легко сказать, а как их найти пятнадцать лет спустя? Не исключено, что все они давно передохли, отравившись дешевым пойлом подвального разлива.
Остается только сидеть и вспоминать дальше. А почему бы не попробовать, как тогда, в китайском ресторане, вдруг получится? Закрываю глаза и вижу все так ясно, как если бы время повернуло вспять.
Эти примитивные существа мародерствуют там внутри, а я сижу на дереве и плачу, не чувствуя себя в силах даже пошевелить крылом. Вынесена последняя вещь, а после нее пришла очередь и самих стен. Они разобрали кирпичную кладку, сложили в кузов миниатюрного грузовика и аккуратно вывезли. Готова спорить, что из этих кирпичей сложено теперь какое-нибудь уродство на шести сотках. Хотела бы я знать, хорошо ли хозяевам спится по ночам…
А дальше? Немного придя в себя, я лечу вслед за грабителями. Они сложили все в сарайчике на краю парка, где хранили метлы, лопаты и прочие орудия своего «высокоинтеллектуального» труда. Я беспокоюсь, что внутри нет никого, кто мог бы впустить меня. И почему только в начале двадцать первого века мы должны придерживаться подобных анахронизмов? Впрочем, вампир — тоже явление далеко не современное.
На мое счастье, один из «работничков» решил задержаться. Я осторожно стучу в дверь. Открыв ее, сотрудник садово-паркового хозяйства видит приятеля, с которым расстался несколько минут назад. Прижимая к себе бутыль, на которой сразу бросается в глаза многообещающая этикетка с тремя семерками, тот нерешительно перетаптывается на месте. Лицо открывшего расплывается в довольной улыбке.
— Чего стоишь как неродной? Входи, у меня и закусон имеется. Как чувствовал, что надо заначить… Эй, Колян, ты где? Показалось! С чего бы это, с самого вчерашнего утра капли во рту не было…
И, ворча себе под нос, что ни за что на свете не расскажет об этом жене, которая тут же начнет его пилить, чтобы начинал лечиться от пьянства, он наконец-то покидает сарайчик. Но я уже забыла о нем. Я начинаю осматриваться в поисках того, что хотела бы забрать, во что бы то ни стало. Нет, сначала я слизываю с какой-то торчащей железяки каплю крови. Я тогда еще вспомнила, что не ела уже около суток. Запах крови, я не забыла его, и это та самая информация, которая мне нужна. Ведь, несмотря на то, что групп крови всего четыре, кровь каждого человека имеет свой уникальный запах, присущий только ему, вроде отпечатков пальцев. А по запаху крови не так трудно найти ее хозяина. Во всяком случае, для меня.
Правильно! Именно с этого я и начну — полетаю над городом, понюхаю и постараюсь найти возможного свидетеля. А потом наведаюсь в парк, на то место, где прошло самое счастливое время моей… биографии. Тогда что же я теряю время?! Вскакиваю и бросаюсь прямо к выходу. Дверь распахивается, с грохотом ударяясь о стену. Отлетает несколько кусков штукатурки, довольно увесистый фрагмент лепнины падает с потолка. Наплевать, все это совершенно не важно. Скорее вперед, сколько времени уже потеряно!