Сорвиголова

— Что ты сказал своему отцу? — задумчиво поинтересовалась Кейси. — Когда вы снова присоединились к компании, он выглядел таким счастливым, каким я его не видела уже много лет.

— Я сказал ему, что люблю его, — ответил Дейр.

— Но, Дейр…

Развернув кресло, Дейр взглянул на нее с лукавой усмешкой.

— Мне давно надо было это сделать, но я считал само собой разумеющимся, что люди, которых я люблю, и так знают об этом, и не видел необходимости лишний раз говорить им об этом. Теперь я догадываюсь, что это никогда не бывает лишним.

Кейси уставилась на Дейра, приоткрыла рот, решив, что он наконец по прошествии стольких лет хочет признаться ей в любви. «Пожалуйста, не надо», — взмолилась она про себя, не зная, как ей себя вести, если он действительно это сделает.

Дейр открыл рот, затем плотно сжал губы и выпрямился в кресле с окаменевшим лицом, опустив глаза на сжавшиеся на колесах руки. Кейси отвернулась с легким вздохом и начала срывать с ближайшего розового куста увядшие цветы. Через неделю исполнится ровно десять лет, как она влюбилась в Дейра в свой шестнадцатый день рождения.

Вечером, накануне дня рождения, он впервые взял ее с собой на танцы, так как Рич, решив, что она слишком высокая для него, отказался идти с ней на свидание. Хотя Кейси всегда была выше своих одноклассниц, это ее обычно не волновало: на мужчин, которыми она восхищалась, она всегда смотрела снизу вверх. На этот раз, однако, все пошло по-другому — это было ее первое настоящее свидание. Ее первый выход на танцы. Кейси даже купила специально по этому случаю новое платье и туфли на высоких каблуках, поэтому страшно переживала дезертирство Рича.

Дейр отыскал ее в тайном убежище и, выслушав ее грустный рассказ, настоял, чтобы она пошла домой и привела себя в порядок. Выражение, его лица, когда он встретил ее на пороге в тот вечер, заставило Кейси почувствовать, что она в конце концов превратилась в женщину.

На зависть подругам он танцевал с ней все парные танцы и весь вечер ухаживал за ней, непрерывно улыбаясь своей неотразимой улыбкой, но отвез домой, так ни разу и не поцеловав.

Вернувшись на следующий день, он прислонился к дверному косяку, спрятав одну руку за спиной и сдвинув на затылок свою ковбойскую шляпу.

— Итак, принцесса, сегодня твой шестнадцатый день рождения, — сказал он, улыбаясь ей сверху вниз.

Кейси еще витала в облаках, протанцевав ночь напролет с самым красивым мужчиной в мире, поэтому могла лишь стоять и взирать на него со счастливой улыбкой.

— Значит, ты еще ни разу в жизни не целовалась? — приподнял одну бровь Дейр.

— Нет, — выжидательно прошептала она.

Тогда Дейр медленно наклонился и поцеловал ее. В момент, когда их губы соприкоснулись, Кейси поняла, что отныне возврат к старым отношениям невозможен и с этой минуты между ними все пойдет по-другому. Она больше не могла думать о Дейре как о старшем брате, если его губы были словно предназначены для нее, а при поцелуе сердце до краев переполнилось радостным удивлением, что казалось, оно сейчас лопнет в груди; она полюбила Дейра, как женщина любит мужчину.

Затем Дейр поднял голову, не сводя с нее глаз. Его веки остались полуприкрытыми, на лице застыло ошеломленное выражение. Он тряхнул головой.

— А… а, вот. — Он вытащил из-за спины и протянул ей красиво обернутую коробку, потом сунул руки в карманы джинсов.

Кейси быстро разорвала оберточную бумагу, обнаружив в коробке новую куклу.

— Тебе… тебе не кажется, что я уже вышла из того возраста, когда мне надо дарить куклы? — спросила она, сдерживая разочарование, чтобы оно не отразилось на лице.

— Нет, принцесса, — охрипшим голосом возразил Дейр. — Ты никогда из него не выйдешь.

Он продолжал дарить ей куклы на дни рождения даже после того, как она бросила его возле алтаря, но ни разу не признался ей в своей любви. Что и к лучшему, твердо сказала себе Кейси, поскольку теперь она в полной мере понимала, чем могла обернуться для нее любовь Дейра.

«Нет, Дейр — думала она, яростно срывая пожухлые цветы с розового куста. — Не говори мне, что ты меня любишь. Не надо».

Дейр наблюдал, как Кейси опустошает розовый куст, крепко сцепив зубы, чтобы сдержать рвущиеся из глубины сердца слова, которые ему страстно хотелось ей сказать. Ведь сама Кейси нередко и разными способами показывала и доказывала ему свою любовь.

Он помнил, когда это произошло в первый раз — в день Святого Валентина, когда ей было пять лет. Забравшись к нему на колени, она протянула ему вырезанное из красной бумаги сердце. Оно больше походило на круг, но Кейси украсила его тесемочками, а на развороте вывела трогательное посвящение.

Он обнял ее, будучи не в силах сказать ни слова от переполнивших его чувств, даже когда она потянулась поцеловать его и прошептала:

— Я люблю тебя. Ты женишься на мне?

Следующие десять минут он старательно объяснял Кейси, почему они не могут пожениться, но не сказал, что он тоже ее любит. Как не сказал этого и во многих других случаях, когда она дарила ему «свое сердце» и свою любовь. Он не признался ей в любви даже в тот день у ручья… когда наконец попросил ее выйти за него замуж.

Сейчас он тоже не мог сказать Кейси, что любит ее, так как имелась большая вероятность, что в ее жизни появился другой мужчина, и потому, что он не знал, сможет ли когда-нибудь снова ходить. Нельзя этого делать, если он не собирается становиться для нее обузой, и нельзя, чтобы Кейси догадалась об его истинных чувствах к ней!

Дейр прокашлялся, осознав, что прошло несколько минут, пока они с Кейси размышляли каждый о своем.

— И еще я сказал Барону, чтобы он прекратил всем надоевшее нытье и лучше бы сделал что-нибудь стоящее, — произнес он все еще хрипловатым голосом.

Кейси повернула к нему голову.

— Что ты имел в виду?

— Мадре сказала мне эти слова в тот год, когда я лежал в постели и очень жалел себя. — Дейр улыбнулся Кейси уголком рта. — Вообще-то другого мне и не оставалось. Заняться было абсолютно печем, и тогда она поручила мне присматривать за тобой.

— И с тех самых пор ты за мной присматриваешь, — мягко закончила Кейси. Подойдя к Дейру, она снова его обняла и прижалась щекой к его макушке.

— Если бы не было тебя, я бы точно спятил, — признался Дейр секунду спустя. — Я именно это имел в виду той ночью в больнице, когда сказал, что ты зачеркнула все свои долги в день своего рождения.

Глаза Кейси внезапно наполнились слезами, и она крепко зажмурилась, пытаясь сдержать их.

Впервые в жизни она почувствовала радость от того, что родилась на свет!

Чувство было настолько всеохватным, что Кейси, не зная, как еще его выразить, снова крепко обняла человека, подарившего ей эту радость. Успокоившись, что слезы не прольются, она открыла глаза и отступила от кресла. Дейр с улыбкой повернулся к ней лицом. — Пойдем в конюшню. Я хочу убедиться, что Буян привык к новому месту.

Буян находился в ближайшем к двери стойле. Кейси проглотила протест, когда Дейр распахнул калитку и медленно въехал в стойло на кресле. Черный арабский жеребец, фыркнув, отбежал в дальний угол и стал рыть копытом солому на полу, каждой порой тела излучая непокорность скакуна, который за всю свою жизнь покорился лишь одному человеку — Дейру.

— Спокойно, малыш, спокойно, — мягко произнес Дейр. — Подойди сюда, посмотри на меня.

Жеребец, весь дрожа, осторожно переступил ближе, обнюхал руку Дейра, затем, вытянув шею, заглянул ему в глаза.

— Вот так, малыш, хорошо. Тебя пугает это проклятое кресло, — сказал Дейр и продолжал тихонько говорить своим глубоким голосом, успокаивая лошадь, пока Буян наконец не опустил голову и не обнюхал резиновые шины колес. — Хороший мальчик.

Ей не о чем было беспокоиться, подумала Кейси, наблюдая, как Дейр гладит Буяна по гордо выгнутой шее. Между человеком и лошадью возникает неразрывная связь, основанная на взаимной тяге и обоюдном доверии. Дейр объяснил ей, почему его тянет к лошадям, когда пытался однажды извиниться за постоянное отсутствие дома ее отца. Заглушив бурный нефтяной фонтан, люди испытывали перевозбуждение, находясь под воздействием избытка адреналина в крови. Чтобы снять его, большинство рабочих из его бригады отправлялись в ближайший бар или игорный притон, но Дейр снимал напряжение скачкой на Буяне.