Пылающий лес

Он не встретил никого, пересекая эту открытую поляну. Заметил только на мягкой земле глубокие и широко расставленные следы, следы торопившихся людей, которые сказали ему, что здесь пробежали до него Черный Роджер с калекой.

Следы вывели его на еще более узкую тропинку, которая через лес вела прямо в сторону пожара. Он пошел по ней. Отдаленный гул сменился теперь глухим ревом над вершинами деревьев, ветер подул сильнее, и гуще становился дым. Около мили прошел он по этой тропинке и наконец остановился. Дальше идти было нельзя. Ревущий огненный вихрь склонял и валил деревья, с каждым шагом все горячее становился воздух. Некоторое время он простоял неподвижно, тяжело дыша, глядя в лицо смертельной опасности. Куда же девались Черный Роджер и калека? Что за безумие могло завлечь их дальше по этому пути смерти? Или, может быть, они бросились в сторону от тропинки? Может быть, только он один находился в опасности?

И как бы в ответ на эти вопросы, он услышал впереди громкий крик. Это был голос Черного Роджера, неустанно звавшего калеку.

— Андрэ!.. Андрэ!.. Андрэ!..

Что-то поразило в этом крике Карригана. В нем было столько ужаса, столько дикой мольбы, которая тонула по временам в шуме ветра и стоявшем в воздухе гуле. Дэвид уже повернул было назад. Он и так слишком близко подошел к последней роковой черте, но этот крик Черного Роджера ударил его словно бичом. Он бросился в хаос дыма, не чувствуя больше под ногами тропинки и устремившись прямо на голос Черного Роджера, который еще раза два донесся до него. Снова он почувствовал в своих жилах охотничью кровь. Там, впереди, находился человек, которого он искал, и никакая смертельная опасность не могла его остановить на пути к этому человеку. Где оставался живым Черный Роджер, мог остаться в живых и он. Крепче сжав в руке дубинку, он побежал через низкий кустарник, хлеставший его по рукам и лицу.

Он достиг подножия какого-то холма и услышал с его вершины крики Черного Роджера. Это был громадный обнаженный холм, поднимавшийся на сто футов над лесом; когда Дэвид поднялся на его вершину, у него занялся дух. На север и на восток перед ним тянулись леса, окутанные густой пеленой дыма. В этом дыму что-то смутно маячило и Дэвид протер себе глаза в горячем желании рассмотреть это яснее. За милю или за две отсюда пожар, казалось, разбивался о какую-то мощную преграду. Справа и слева от нее он слышал глухой рев, а прямо перед ним была грозная стихия огня и дыма. И оттуда вновь до него донесся крик:

— Андрэ!.. Андрэ!.. Андрэ!..

Дэвид снова взглянул на север и восток. Крутящиеся облака черного дыма вихрем неслись к небу, а под их зловещим покровом, словно огненные кони, по вершинам сосен и кедров бежали языки пламени. Если огонь доберется до него, надежды на спасение не будет: ведь ему нужно целых полчаса, чтобы добежать до просеки, тогда как огненное кольцо замкнет его уже через четверть часа.

Его сердце отчаянно колотилось, когда он быстро спустился с холма и бросился в ту сторону, откуда слышался голос Черного Роджера. Лесной пожар в одной стороне наткнулся на какую-то преграду, и Одемар мчался туда, как безумный, выкрикивая по временам имя калеки. Все время он оставался впереди, пока наконец, пройдя около мили от холма, Дэвид не вышел на берег широкого потока и не увидел того, что являлось преградой пожару. Перед его глазами поток разделялся на два рукава, а вдоль каждого берега тянулась широкая просека, проложенная топорами людей Черного Роджера, предвидевших этот день огненного моря.

Карриган плеснул себе в глаза нагревшейся водой, а потом оглянулся. Пожар прошел, дымовая пелена поредела, и недавно зеленевший мир лежал перед ним черным трупом. Кругом все тлело и дымилось; глубокий чернозем был еще полон огня. Маленькие огненные языки еще лизали тысячи обуглившихся пней. Но ветер утих, и теперь уже слабо доносился замиравший вдали гул пожарища.

И вдруг среди этой обугленной пустыни раздался с того берега реки страшный крик. Это был Черный Роджер, даже в этом царстве отчаяния и смерти продолжавший звать калеку Андрэ.

Глава XXV

Карриган бросился в реку и, погрузившись в нее по пояс, сразу нашел место, откуда вышел Черный Роджер: груды золы и пепла отчетливо сохранили глубокие следы. По этим следам он и пошел. В раскаленном воздухе еще носились тучи пепла и дыма, своими ногами он наступал на еще пылающие красные уголья. Обугленные стволы сосен и кедров еще скрипели и трещали, внезапно вспыхивая по временам огненными языками. Воздух все больше накалялся, лицо пылало, глаза невыносимо резало, когда он увидел вдруг Черного Роджера. Он уже не звал больше калеку Андрэ и только шел напролом сквозь дымящийся хаос, словно ослепший и обезумевший зверь. Дважды Дэвид обходил стороной места, где Черный Роджер бросался напрямик средь горящих обломков, а когда он в третий раз направился по его следам, пылающие угли больно обожгли ему ноги. Он собирался было уже позвать Черного Роджера, но, мучительно задыхаясь, не успел еще выкрикнуть ни одного слова, как вдруг увидел, что великан остановился внезапно там, где, неожиданно кончаясь, лес переходил в туманное, полное дыма пространство. Когда Дэвид направился к нему, он стоял на обуглившемся краю обрыва, который навис над дымившейся внизу долиной.

Из этой узкой долины между двумя холмами, где еще час тому назад теснились зеленевшие сосны и кедры, на него пахнуло удушливым страшным жаром. Черный Роджер смотрел вниз, в эту ужасную бездну, и Дэвид услышал вырвавшийся из его груди глухой стон. Его огромные голые руки были черны и покрыты ожогами; волосы опалены; рубашка изодрана. Когда он обернулся на голос Дэвида, его глаза дико горели на лице, напоминавшем собой черную маску. Узнав Дэвида, он вдруг зашатался всем своим огромным телом и, что-то выкрикнув, покатился вниз.

Дэвид своими полуослепшими глазами не разглядел ничего, как вдруг почувствовал, что из-под его ног уходит почва: источенные пламенем корни и земля обвалились, словно гнилые, и он покатился вниз вслед за Черным Роджером, задыхаясь под грудой пепла и тлевшей земли. С минуту он лежал оглушенный, но когда нечаянно попал рукой в огонь, то со страшным криком вскочил на ноги и начал осматриваться, отыскивая Черного Роджера. Некоторое время он стоял как слепой, а когда наконец овладел своим зрением, то футах в пятидесяти от себя разглядел Одемара. Тот ползком пробирался по дымившемуся пожарищу, а когда добрался наконец до обуглившегося пня, то с громким криком вцепился в него, повторяя все то же имя:

— Андрэ, Андрэ!

Дэвид поспешил к нему и, помогая подняться на ноги, увидел, что тот ухватился не за пень, а за обуглившийся труп калеки Андрэ!

Ужас сковал ему язык. Черный Роджер взглянул на него и весь затрясся от рыданий. Затем, быстро овладев собой, он положил Дэвиду на плечо свою обожженную и окровавленную руку.

— Я знал, что он направится сюда, — проговорил он, с трудом выговаривая слова распухшими губами. — Он вернулся домой, чтобы умереть.

— Домой?

— Да! Его мать и отец были погребены здесь около тридцати лет тому назад, а он горячо любил их. Смотрите на него, Карриган! Хорошенько всмотритесь в него. Ведь это тот, кого вы искали все эти годы, один из лучших людей, когда-либо живших на свете. Это — Роджер Одемар! Увидев пожар, он бросился защищать от огня родные могилы. И теперь он мертв!

Он застонал и так оперся всем своим телом на Дэвида, что тот с большим трудом смог удержать его от падения.

— А вы? — воскликнул Дэвид. — Ради самого Бога, Одемар, скажите мне…

— Я, мсье? Я только Сен-Пьер Одемар, его брат.

И с этими словами он, тяжело опустив голову, словно труп, упал на руки Дэвиду.

Каким образом Дэвид снова выбрался наконец на берег потока с тяжелым телом Сен-Пьера Одемара на плечах, это осталось мучительным кошмаром, которого он никогда не мог точно восстановить в своей памяти. Он знал, что вел отчаянную борьбу, какую ему никогда еще не приходилось вести раньше; что его жгло, слепило и у него мутилось в голове. Однако он продолжал упорно держать сломавшего себе ногу Сен-Пьера, зная, что тот погибнет, если его опустить на тлевшие у него под ногами уголья. Все время он слышал стоны Сен-Пьера, слышал его обращенные к нему слова. Наконец он добрался до воды и упал у самого берега вместе с Сен-Пьером. В его голове все потемнело и стало похожим на пожарище, по которому он только что шел.