Пылающий лес

Дэвид не мог скрыть своего изумления.

— Добро пожаловать в замок Булэн, — приветствовал его Черный Роджер. — Вы удивлены? Да, я опередил вас на шесть часов, мсье, приехав на лодке. Простая вежливость требовала, чтобы я приветствовал вас здесь.

Бэтиз широко улыбался за его спиной, а потом вошел в каюту и взвалил себе на плечи его дорожную сумку.

— Не угодно ли вам пожаловать за нами, мсье?

Дэвид повиновался, а когда вышел на берег, там были уже Бэтиз и с ним еще двое, а впереди виднелось еще три или четыре неясных фигуры, в то время как рядом с ним шел Черный Роджер. Больше не слышно было ничьих голосов, и собаки перестали лаять.

Впереди черной стеной вставал дремучий лес, и к нему вела тропинка, по которой они и пошли. Ни одна звезда не заглядывала теперь сквозь переплетенные вершины деревьев, ни один проблеск света не озарял окружавшего их непроглядного мрака. Все молчали. Даже Черный Роджер был молчалив, и Дэвид тоже не промолвил ни слова.

Когда они прошли с милю, деревья начали редеть, и вскоре все выбрались на опушку. И тут Дэвид увидел, что прямо перед ним на расстоянии ружейного выстрела стоял замок Булэн. Он догадался об этом еще до слов Черного Роджера, догадался по освещенным окнам, на которых ни одна спущенная занавеска не мешала свету литься в ночь. Он видел одни только эти огни; их было так много, что по ним можно было судить, какое большое пространство занимало в самом сердце дикого края все это строение. Рядом с ним он услышал, как Черный Роджер рассмеялся довольным смехом.

— Это наш дом, мсье! — сказал он. — Завтра, когда вы увидите его при дневном свете, вы скажете, что это лучший замок на всем Севере, потому что весь он построен из душистого кедра, без примеси березы, так что даже среди глубокой зимы в нем пахнет весной и цветами.

Дэвид ничего не ответил, и Одемар продолжал:

— Так освещается он только на Рождество и Новый год, да в дни рождений и свадеб. Сегодня это в вашу честь, мсье Дэвид.

Он снова тихо засмеялся и добавил:

— И там вас кто-то ждет. Вы очень удивитесь, когда узнаете — кто.

У Дэвида забилось сердце. Слова Черного Роджера могли иметь только один смысл: Мари-Анна приехала вместе со своим мужем.

И по мере того как они приближались к ярко освещенному замку, Дэвид различал неясные очертания других строений, почти спрятавшихся в тени лесной опушки и местами отбрасывавших полосу света, которая показывала, что и там живут люди. К его удивлению, всюду царило глубокое молчание: не слышалось ни голосов, ни лая собак и даже стука дверей. Когда они подошли ближе, он увидел большую веранду, окружавшую весь замок и защищенную сеткой от москитов, мух и летящих на свет ночных насекомых. Они поднялись по широким березовым ступеням, которые вели к огромной тяжелой двери, походившей на ворота крепости. Черный Роджер отворил ее, и Дэвид очутился с ним в тускло освещенной прихожей, где с полуосвещенных стен на них словно в изумлении глядели головы диких зверей. А затем послышались тихие нежные звуки далекой музыки.

Дэвид взглянул на Черного Роджера. На губах хозяина замка играла улыбка; он высоко держал голову, а глаза его засияли радостью и гордостью, когда послышалась музыка. Не сказав ни слова, он взял Дэвида под руку и повел его в ту сторону, откуда доносилась музыка, в то время как Бэтиз и Кламар остались у двери в прихожую. Дэвид ступал по пышным меховым коврам; он обратил внимание на тусклый блеск полированной березы и кедра, которыми были выложены стены, и на резной потолок, такой же, как в каюте судна. Музыка звучала все ближе, и наконец они подошли к закрытой двери. Черный Роджер тихо отворил ее, словно боясь потревожить того, кто играл.

Они вошли, и Дэвид затаил дыхание. Он стоял в огромной комнате, футов тридцати или даже больше в длину и едва ли меньше в ширину, — комнате, залитой светом, роскошной и уютной, наполненной ароматом диких цветов, и с огромным черным камином в глубине, откуда смотрели стеклянные глаза висевшей над ним головы чудовищного оленя. Потом взглянул на сидевшую у пианино фигуру и, когда разом понял, что это не Мари-Анна, его сердце сжалось. Это была стройная женщина в мягком блестящем белом платье и с волосами, отливавшими золотом при вечернем освещении.

— Кармин! — позвал Роджер Одемар.

Женщина у пианино обернулась, слегка испуганная их неожиданным появлением, затем быстро встала, — и Дэвид Карриган очутился лицом к лицу с Кармин Фэнчет!

Никогда еще не видел он ее более прекрасной, чем в этот момент, в своем белом платье, в сиянии своих золотых волос, с широко открытыми лучистыми глазами и с улыбкой, появившейся на ее алых губах, когда она увидела его. Да, она улыбалась ему — эта женщина, брата которой он отдал палачу, женщина, похитившая Черного Роджера у его жены! Она узнала его, он был уверен в этом; она узнала того человека, который считал ее сообщницей преступного брата и до конца противился ее освобождению. Но с ее губ, с лица и из глаз исчезло выражение былой ненависти. Она тихо подошла к нему, протянула ему руку и, словно в тумане, он подал ей свою; почувствовал на мгновение теплоту ее пальцев и услышал нежный голос:

— Добро пожаловать в замок Булэн, мсье Карриган!

Он поклонился и что-то пробормотал в ответ, но Черный Роджер тихонько сжал ему руку и потянул назад, к двери. Уходя, он снова взглянул на Кармин Фэнчет. Она была обаятельна, и губы ее были очень ярки, но лицо покрыто такой бледностью, какой он никогда еще не видел ни на одном женском лице.

Когда они поднимались по винтовой лестнице во второй этаж, Роджер Одемар сказал:

— Я горжусь своей Кармин, мсье Дэвид. Нашлась бы еще хоть одна женщина в целом мире, которая бы так протянула руку человеку, способствовавшему казни ее брата?

Они подошли к другой двери. Черный Роджер открыл ее. Комната была освещена, и Дэвид понял, что она предназначалась ему. Одемар не вошел с ним вместе, но остановился в дверях с веселым огоньком в глазах:

— Я спрашиваю вас, есть ли еще другая такая женщина в целом мире, мсье?

— Что вы сделали с Мари-Анной, вашей женой? — ответил Дэвид.

Он с трудом выговорил эти слова, словно его горло перехватил спазм.

— Завтра узнаете, мсье, но не сегодня. Вы должны подождать до завтра.

Он кивнул головой, отступил назад, закрыл за собой дверь, и в ту же минуту резко щелкнул замок.

Глава XXIV

Карриган медленно повернулся и начал осматривать свою комнату. В ней была только одна дверь и два окна. Он поднял опущенные занавески и зло усмехнулся, увидев, что каждое окно было забито снаружи толстыми березовыми перекладинами. Он заметил, что береза была недавно ободрана и, наверное, прибита только сегодня. Кармин Фэнчет и Черный Роджер приветствовали его в замке Булэн, но, очевидно, не доверяли своему пленнику. А где же была Мари-Анна?

Этот настойчивый вопрос заставил похолодеть его сердце, и перед ним встал образ Кармин Фэнчет. Неужели ненависть Кармин не только не утихла, но разожглась еще сильнее, и, стакнувшись с Черным Роджером, она нарочно завезла его сюда, чтобы ее месть стала для него мучительной пыткой? Неужели они улыбались и протягивали ему руку, зная, что он должен умереть? А если это так, то что они сделали с Мари-Анной?

Он еще раз осмотрел комнату. Она была до странности пуста. На полу были разостланы богатые ковры — три великолепных черных медвежьих шкуры и две волчьих. На стенах висели три чудесные оленьи головы. По ямкам на полу можно было догадаться, что здесь стояла кровать, но сейчас ее заменила удобная кушетка, так и манившая ко сну. Значение всей этой обстановки было ясно: в комнате не было ни одного предмета, который мог бы послужить оружием.

Он снова взглянул на деревянную решетку своей темницы и, подняв окно, вдохнул в себя прохладный нежный лесной воздух. Тут он заметил, что к перекладинам была прибита сетка от москитов. Это было довольно странно: намереваться убить его и заботиться так об его удобствах!