Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 32 из 143



Технические задания, по которым производилась разработка механических часов и взрывателей боеприпасов, содержали требования обеспечения гарантированной работы в диапазоне температур от -50 °C до +50 °C. Советские часы были нечувствительны к перепаду температур в этом диапазоне и никакая «загустевающая смазка» стрелки остановить не могла. И часы, и взрыватели боеприпасов в те времена разрабатывались одними КБ и выпускали их одни и те же производства из одних и тех же материалов. Советские снаряды и мины не надо было подогревать перед стрельбой — их выкладывали прямо на снег и стреляли безо всякой термической адаптации. И часы, смонтированные в боевой технике, также никто специально не грел, для их нормальной эксплуатации требовался лишь ежесуточный завод. Если бы работа часовых механизмов действительно зависела от температуры руки, то мы бы видели появление заметных погрешностей в показаниях часов при изменении температур даже на несколько десятков градусов (в условиях пустыни стрелки начинали бы «убегать вперёд», а в зимних условиях — запаздывать). Ничего такого, однако, никогда в действительности не происходило и советские часы в любое время года устойчиво демонстрировали своё важнейшее достоинство — стабильность работы.

Тем не менее, легенда о часах, указующих момент смерти, до такой степени засела в мозгу части интернет-пользователей, что нашлись энтузиасты проделавшие даже кое-какие натурные испытания. Продержав наручные механические часы в морозильнике они убедились, что пребывание там никак не отразилось на их работе.

Завершая описание и разбор телесных повреждений, нанесённых погибшим участникам группы Игоря Дятлова, подведём некоторые итоги.

1) Сила, воздействие которой послужило причиной смерти Дубининой, Золотарёва и Тибо-Бриньоля, безусловно была очень значительной;

2) В случае Золотарёва и Дубининой можно видеть удивительное единообразие как внешнего силового воздействия, так и обусловленных им повреждений;

3) Сила эта действовала с высокой точностью и избирательностью. Несмотря на разный рост и вес Дубининой и Золотарёва, внешнее воздействие не задело ключицы той и другого, но при этом поломало вторые (и нижележащие) рёбра. Удивительно и то, что неповреждёнными остались плечевые кости. Невозможно представить, чтобы некое неприцельное воздействие стихийной природы (лавина, свалившееся на грудь дерево, неудачное падение на камень и т. п.), в двух случаях проявило такую точность в выборе точки приложения;

4) Весьма необычной представляется локализация травмы черепа Тибо-Бриньоля. Удар камнем (или падение на камень) исключил ещё судмедэксперт Возрождённый, отвечая на вопросы следователя Иванова после приобщения к делу результатов майских экспертиз. Соответствующий допрос, весьма, кстати, короткий и невнятный, в деле имеется. Чтобы дать объяснение странному повреждению черепа Тибо некоторые исследователи предположили, что голова пострадавшего во время схода лавины попала на объектив фотоаппарата, который вдавился в череп на глубину 2 см. Фотоаппарат, правда, не очень годится на роль источника воздействия, ибо ещё никто не видел фотоаппаратов с некруглыми объективами размером 3 см на 8,5 см, но «фотоаппарат-убийца» является единственным объяснением, которое хоть как-то позволяет исключить из рассмотрения человеческий фактор в качестве источника воздействия на череп Тибо. Ведь все прочие предметы, имевшиеся в распоряжении группы Дятлова (топоры, алюминиевые кружки и т. п.) не подходят по причине совсем уж очевидного несоответствия размеру участка травмирования. Однако, как увидим из дальнейшего, ни о каких сходах лавин 1 февраля 1959 г. на склоне Холат-Сяхыл говорить не приходится. Кроме того, травмированный на склоне горы Тибо не перенёс бы ночной транспортировки в долину Лозьвы.



5) Непредвзятое рассмотрение описанных Возрождённых травм подводит к единственно логичному и обоснованному выводу о месте и времени их причинения. Дубинина, Золотарёв и Тибо-Бриньоль получили телесные повреждения внизу, в районе оврага, и случилось это незадолго до их смерти. Можно сказать иначе: травмирование предопределило их смерть либо там, где в мае нашли их тела, либо где-то неподалёку. Предположения, согласно которым туристы могли быть травмированы в другом месте, скажем, на склоне Холат-Сяхыл, не выдерживают никакой критики и лишены всякого смысла. Появление такого рода гипотез может быть объяснено лишь желанием некоторых исследователей подтянуть факты под те или иные надуманные версии. Попытки провести параллели между настоящим случаем и некими историческими фактами, когда туристы либо спортсмены с переломами рук, ног или рёбер сохраняли определённую двигательную активность, не выдерживают критики. Из мировой истории спорта (в частности, альпинизма) действительно известны случаи феноменальной стойкости в перенесении боли но все они имели место с зарубежными спортсменами и относятся к сравнительно недавнему времени (70-е гг. 20-го века и последующие десятилетия). Иностранные альпинисты могли успешно завершать свои походы со сломанными рёбрами лишь потому, что в их распоряжении имелись мощные психостимулирующие препараты, снимающие боль и мобилизующие психофизические возможности организма. Ничего подобного у туристов из группы Дятлова не было и в помине, поэтому к такого рода историческим параллелям надо подходить очень осторожно. А если точнее, их надо просто избегать ввиду неуместности.

6) Необычные телесные повреждения лиц, найденных в овраге, заставляет иначе взглянуть на травмы некоторых членов «первой пятёрки», прежде всего Дорошенко. Выделение серой пены из его дыхательных путей является серьёзным (хотя и косвенным) свидетельством физического насилия, которое он испытал незадолго до наступления смерти. Возможно, именно это насилие и спровоцировало его смерть (по крайней мере, ускорило). Каким мог быть источник этого специфического воздействия будет рассмотрено в соответствующем месте настоящего очерка.

Рассказ о судебно-медицинском исследовании трупов четырёх туристов, обнаруженных в овраге, будет неполным без упоминания о весьма интригующем нюансе, не попавшим в дело, но плодящим всевозможные догадки уже несколько десятилетий. В воспоминаниях Генриетты Елисеевны Чуркиной, той самой эксперта-криминалиста, что исследовала в апреле 1959 г. палатку группы Дятлова, есть посвящённый этому странному обстоятельству фрагмент: «Присутствовала я и при медэкспертизе трупов, которую проводил Борис Возрожденный. Хорошо помню, когда сняли с них одежду и развесили на веревках, мы сразу обратили внимание, что она имеет какой-то странный светло-фиолетовый оттенок, хотя и была самых разных цветов. Я спросила Бориса: “Тебе не кажется, что одежда чем-то обработана?” Он согласился.»

Честно говоря, не знаешь чему больше удивляться в этом бесхитростном рассказе — простодушию лентяя или незамутнённой наивности глупца. Казалось бы, два эксперта — Возрождённый и Чуркина — люди с высшим образованием, компетентные в неких весьма узкоспециализированных вопросах, привлечены к описанию и исследованию трупов погибших людей и их вещей по весьма неординарному делу и они в силу своего положения просто должны постараться выжать всю информацию из всех возможных источников. У них перед глазами некий необычный феномен — появление в окраске одежды погибших странного фиолетового фона — и им, казалось бы, следует приложить все возможные усилия, чтобы понять природу этого феномена. И что же делают эти компетентные чудо-специалисты? Да, ровным счётом, ничего. Можно подумать, будто у живущих на Земле людей одежда сама-собой окрашивается в фиолетовые тона и оттенки каждый день… ну, или через день. А потому удивляться этому особенно и не стоит, подумаешь, какой пустяк: сегодня одежда окрасилась у «дятловцев» в овраге, а завтра — у нас с вами, эка невидаль!

Закон даёт эксперту право выйти за рамки поставленных перед экспертизой вопросов и сообщить следователю, назначившему экспертизу, информацию, о которой тот вовсе даже и не спрашивал. Закон мудр, за каждой его нормой — опыт тысяч и тысяч уголовных дел и человеческих судеб, и законодатель прекрасно понимает, что следователь может быть загружен несколькими сложными расследованиями, он может упускать из виду какие-то существенные нюансы, наконец, следователь может быть банально некомпетентен в каких-то узкоспециализированных областях. Именно поэтому он и обращается к эксперту — узкому специалисту — дабы тот указал и подсказал то, что следователь не увидит, не поймёт, не расшифрует. И вот эксперты Возрождённый и Чуркина увидели в ивдельском тюремном морге странный и необъяснимый феномен, обсудили его и… благополучно забыли.