Мечтательница

На мраморных ступеньках крыльца, освещенный лучами теплого июньского солнца, в небрежной позе, засунув руки в карманы серых брюк, стоял Айан. Он не смотрел на Федру, а был, казалось, поглощен изучением электрического звонка, красовавшегося на двери, — нововведения, которого при нем в доме не было. Федра молча с любопытством смотрела на него.

В свои тридцать семь лет Айан выглядел довольно моложаво. Мужественные и строгие черты лица, но выражение, тем не менее, мальчишески задорное или насмешливое… Да, это лицо человека, которым она так восхищается с детства. Массивная нижняя челюсть, упрямый подбородок, чувственный рот, прямой нос — она помнит все, до мельчайших деталей.

Но вот он посмотрел на Федру, и ей показалось, что перед ней незнакомый человек. Таким жестким, пронзительным взглядом он никогда не смотрел на нее раньше. Когда она была маленькой, глаза Айана всегда глядели на нее с теплотой, нежностью, иногда с юмором. Но теперь он словно чужой… Сердится, нет — злится, и ей это не нравится.

— Привет, Айан, — решилась наконец прервать молчание Федра. — Может, войдешь?

— Что? — свирепо спросил он, даже не поздоровавшись, и на мгновение ей показалось, что он готов оттолкнуть ее. Но Айан справился с собой и продолжал более миролюбивым тоном: — Да, пожалуй. А почему ты поменяла замок, Федра? Боялась, что я незаметно проскользну и устрою тебе взбучку, которую ты заслуживаешь?

— Нет, — спокойно ответила Федра, старясь не реагировать на его инсинуации. — Мама сказала, что мистер Требэниан настоял на смене замков после твоего последнего визита. Он, по его же словам, не желает, чтобы ты приходил сюда, когда тебе вздумается, и делал все, что только захочешь.

Айан деланно рассмеялся.

— И он еще лично мне сказал, чтобы моей ноги не было на пороге этого дома. Но меня это как-то мало волнует.

— Об этом мне ничего не известно. Но сейчас ты как раз и торчишь на пороге.

— А ты думала, я не появлюсь здесь? — ехидно спросил Айан и приблизился к ней.

Федра не сдвинулась с места. Она стояла и спокойно смотрела ему в глаза, но нельзя сказать, чтобы близость Айана, знакомый запах его одеколона не произвели на нее никакого впечатления. Воспоминания вдруг разом нахлынули на нее, а ведь, казалось, забыто все, что могло бы как-то разбередить душу…

Но она никогда не боялась Айана, не боится и сейчас, какой бы угрожающий вид он ни принял.

— А я вообще о тебе не думала, — заявила она с усмешкой. — Твой отец сказал, что тебя не было здесь уже года два.

Айан ничего не ответил, просто положил ей руки на плечи и внимательно заглянул в глаза.

Не выдержав этот взгляд, Федра опустила глаза, но Айан взял ее за подбородок и заставил поднять голову.

— А ты стала такой красоткой, маленькая Федра, — проговорил он.

Она затаила дыхание, не в силах сдвинуться с места и произнести хоть слово.

— Нет, не то чтобы красоткой, — продолжал Айан, — у тебя слишком цыганистая внешность и рот слишком большой. Но если ты аккуратно причешешь свои лохматые волосы да переоденешься во что-нибудь более приличное, чем этот серо-белый балахон, то будет вид что надо. Тогда бы я все понял.

Федра резко отскочила в сторону и машинально пригладила волосы, потом поправила платье. Не потому, что мнение Айана имело для нее какое-либо значение, а так… чтобы защититься от его подколок.

— Понял — что? — спросила она как можно более безразличным тоном.

— Каким образом тебе удалось поймать отца в свои сети.

У нее пересохло во рту, и дышать стало трудно. От этих злобных ядовитых слов она даже похолодела и в то же время вдруг почувствовала, как горячая волна ярости поднимается в ней. Неудержимо захотелось дать ему пощечину.

Но нет, Федра сцепила дрожащие руки. Она не позволит Айану вывести ее из себя, навязать ей свою жесткую игру. У него есть причины вести себя так, а у нее их нет. К тому же по блеску в его глазах она догадывалась, что он только и ждет удобного момента, чтобы сцепиться с ней. Он сейчас похож на хищника. Поэтому придется сдерживаться, тогда есть надежда выиграть этот раунд.

— Я ничего такого по отношению к твоему отцу не делала, — заявила Федра. — Его предложение явилось для меня полной неожиданностью.

— Еще бы, конечно. После того как ты строила ему глазки, опускала свои длинные реснички. А потом еще прошлась перед ним, покачивая бедрами. Вполне понятно, что старик не устоял.

Федра закусила губу от досады. Досады на себя, что не может ему достойно ответить. Но она не должна поддаваться на явные провокации.

— Что ты знаешь о моей походке? — усмехнулась она. — Ты меня не видел с тех пор, как я уехала в колледж. А это было ни много ни мало, как девять лет назад.

— А… — протянул он, казалось, немного обескураженно, но потом уверенно сказал: — Я прекрасно все помню.

Помнит? Он помнит, как она ходит, двигается, как смотрит, смеется, говорит? Удивительно, и верится с трудом. Вот у Федры память получше.

Взять, например, день отъезда. Ей восемнадцать лет, и она едет учиться. Упакованы три коричневых внушительных чемодана, которые мама накануне извлекла с чердака, и теперь они стоят перед дверью. Федра спустилась вниз, чувствуя себя очень красивой и взрослой в новом модном черном брючном костюме, и так и застыла на лестнице: неожиданно она услыхала громкие голоса, раздававшиеся из-за приоткрытой двери библиотеки.

— Я объяснил тебе, почему не пойду к Боланам. Это семейный банк, а я не хочу быть тебе обязанным, отец. Это моя мечта. Мое начинание, мой бизнес. Я работал в рекламе со дня окончания колледжа, поэтому прекрасно понимаю, что делаю. Не хочу, чтобы ты стоял за моей спиной.

Это конечно же говорит Айан, который как всегда ссорится с отцом, на этот раз из-за финансирования его рекламного агентства. Но он же предупреждал, что хочет заниматься бизнесом сам, как только получит образование. Так нет, теперь Чарльз Требэниан решил все взять под контроль и настаивает, чтобы Айан получил деньги на свое предприятие в лондонском банке Болана. Три поколения Требэнианов были директорами у Воланов. А раз так, то Айану просто предопределено воспользоваться услугами именно этого банка.

Федра, невольно услышавшая часть разговора, прекрасно понимала Айана и в глубине души поддерживала его. Только ей не хотелось, чтобы отец с сыном ссорились. Они с Айаном так давно не виделись, она ждала его приезда с нетерпением, и теперь когда он наконец здесь, то занят этим разговором… Да, атмосфера в доме накалялась с того момента, как молодой Требэниан переступил порог.

Чарльз, насколько Федра поняла, сразу же попробовал усмирить непокорного Айана, но, встретив неожиданный отпор со стороны сына и впервые осознав в полной мере, что тот не желает подчиниться его воле, принялся поминать недобрым словом его неудачную женитьбу на Рози Шарп. Этим он рассердил парня и растравил самого себя.

Бедной Рози уже три года как нет в живых, но Чарльз при каждом удобном случае стремится попрекнуть сына в том, каких глупостей тот может наделать, если все решает сам.

За дверью тем временем уже гремел сердитый голос старшего Требэниана:

— Ты не понимаешь, о чем толкуешь! Что ты знаешь о бизнесе? Можно подумать, что ты разбираешься во всех тонкостях. Если бы ты делал так, как я тебе велю, и стал бы работать в банке Болана, вместо того чтобы заниматься этой чепухой, какой-то дурацкой рекламой, то…

— Мы уже говорили с тобой об этом, отец, — резко оборвал его Айан. — И не раз.

— Знаю. Ты упрям как осел. Но если тебе хочется валять дурака, то делай это, по крайней мере, с хорошей финансовой поддержкой. Болан…

— Я не собираюсь иметь дело с Боланом.

— Нет, погоди…

Хлопнула дверь. Федра хотела было незаметно ретироваться, стала пятиться по ступенькам вверх, но…

— Федра? Ты что, подслушиваешь?

Она молчала, вцепившись в перила. Айан стоял прямо перед ней, засунув руки в карманы, и удивленно разглядывал ее.

— Вас слышно не то что всему дому, по всей округе, — сказала она. — Почему ты всегда ругаешься с ним, Айан? Он, конечно, очень властный, но ты мог бы быть немного более дипломатичным…