Знак судьбы

Анна закрыла окно и уселась за стол в кожаное кресло. Она не испытывала боли, сидя в этом кресле, в котором Томас заплатил жизнью за свое преступление. Преступление, совершенное по ошибке. Анна точно знала, что Томас скорее дал бы себя распять, чем осознанно совершил бы такой грех в отношении Барбары, которую любил как дочь.

Анна откинула голову на высокую спинку. Она чувствовала себя усталой, но, как ни странно, уже не было физической слабости, терзавшей ее после пневмонии. Возможно, потрясения той ночи мобилизовали внутренние резервы: услышав револьверный выстрел, мисс Бригмор перестала ощущать себя инвалидом. Необходимость заставила ее быть сильной, чтобы справиться с трагедией.

— Мисс! Мисс! Мисс! Сюда, быстрее!

Открыв дверь кабинета, Анна столкнулась с Мэри.

— Ох, мисс! Мисс…

— Что случилось?

— Мисс Барбара, она на кухне, у нее схватки.

— Но она только что вышла на прогулку.

— Да, но она вернулась, бледная как призрак, корчится от боли. Ох, мисс…

Когда Анна ворвалась в кухню, Барбара сидела, вцепившись в края стола. Глаза ее были закрыты, ртом она лихорадочно хватала воздух.

— У тебя схватки?

Барбара кивнула, затем пробормотала:

— Я почувствовала боль, вернулась в дом, а минуту назад боль возобновилась.

Мисс Бригмор повернулась к Мэри.

— Вытащи полку из духовки, нет, лучше две, она замерзла, и побольше одеял… Пойдем, дорогая, пойдем. — Она обняла Барбару за плечи и помогла ей подняться. — Надо уложить тебя в постель… — Уложив Барбару, они завернули полки из духовки в одеяла, одну положили Барбаре к ногам, другую сбоку. Затем вернулись на кухню и принялись советоваться, что делать дальше.

— Будет спокойнее, если мы пригласим доктора, — предложила Мэри. — Возможно, роды пройдут нормально, а может, и нет.

Мисс Бригмор не считала, что во время родов возникнут осложнения, однако все же согласилась с Мэри, что разумнее было бы пригласить доктора. Но как же теперь передать ему записку, ведь почтальон уже проехал?

— Я могу сбегать домой к Джиму Поллиту, — вызвалась Мэри. — Обычно он приходит на обед около часа. А потом вернется на ферму, и думаю, раз такое дело, мистер Станоп позволит ему съездить в Эллендейл.

— Так, надень пальто, хорошенько укутайся, солнце скрылось и надвигается туман. Сколько тебе надо времени, чтобы добраться до дома мистера Поллита?

— Думаю, управлюсь за полчаса, если срежу напрямик через поместье. Да, я так и сделаю, а если меня поймают, все объясню. Не повесят же они меня. — Говоря, Мэри укутывала голову длинным шерстяным шарфом.

— Мэри, попроси их, чтобы поторопились, — напомнила мисс Бригмор, провожая ее.

— Да, мисс, обязательно, не беспокойтесь, — кивнула та.

Вернулась Мэри спустя два часа. Обратный путь занял у нее значительно больше времени, потому что сгустился туман. Раздевшись, Мэри поднялась наверх и, не дойдя еще до комнаты Барбары, услышала стоны.

Доктор приехал уже с наступлением темноты, он подтвердил то, что женщины и так уже знали: у роженицы начались преждевременные схватки.

Они продолжались еще в течение десяти часов, и когда наконец ребенок появился на свет, то едва пискнул — настолько был слабым.

Когда Мэри забрала ребенка у доктора и торопливо вышла из комнаты, мисс Бригмор взяла Барбару за руки, прижала их к своей груди и прошептала сдавленным голосом:

— Все хорошо, дорогая, все хорошо. — И тут же спросила себя, как же она может говорить, что все хорошо? Глупые слова, которые совсем не соответствуют голосу рассудка. Анна прекрасно понимала, что не многим женщинам приходилось так страдать во время родов, как ее бедной девочке. Она и сама все это время обливалась потом, ощущала боли в желудке, но все же не испытывала мучительных болезненных схваток, хотя с радостью согласилась бы страдать вместо Барбары, если бы такое было возможно.

По щекам Анны катились слезы.

— Все кончилось, дорогая, все кончилось, — бормотала она. Однако тут же испытала новый страх, потому что осознала — для Барбары действительно все кончилось, жизнь уходила из нее.

Рука Барбары потянулась к Анне, губы шевелились, пытаясь произнести: "Анна, Анна". А затем из груди вырвался тяжелый вздох, и ее голова откинулась набок.

— Ох, нет! Нет! Барбара, любимая, Барбара!

Услышав крик мисс Бригмор, доктор подошел к постели, схватил Барбару за плечи и принялся трясти ее.

— Нет, нет! Все же прошло хорошо. Очнись, очнись!

В комнате повисло тягостное молчание, доктор осторожно опустил Барбару на подушки. Выпрямив спину, он посмотрел на мисс Бригмор, покачал головой, бормоча в недоумении:

— Но все же прошло хорошо, вполне нормальные роды. Ребенок меньше обычного… но все ведь прошло хорошо.

Мисс Бригмор перевела полный страдания взгляд с доктора на свою любимую Барбару, которая была для нее родной дочерью. Из двух девочек она больше любила Барбару, хотя никогда и не признавалась в этом. И вот теперь она мертва, как и предчувствовала. Если кто и планировал смерть Барбары, так это она сама. Измотала себя прогулками, заморила голодом, но главное — она желала своей смерти.

— Ох, Барби, любимая моя, любимая. — Анна упала перед кроватью на колени и прильнула к неподвижному телу.

— Идите, посмотрите, как там ребенок, — сказал мягким тоном доктор, подняв ее через несколько минут.

Анна покачала головой.

— Уходите, — продолжал он настаивать, — и пришлите ко мне Мэри.

Словно лунатик, Анна вышла из комнаты и спустилась по лестнице.

На кухне Мэри стояла на коленях на коврике, рядом с ней был таз с водой. Заворачивая ребенка в одеяло, она даже не взглянула на мисс Бригмор, а весело сообщила:

— Маленькая крошка, но здоровенькая. — Мэри положила ребенка на подушку в бельевую корзину, стоявшую возле плиты, повернулась к мисс Бригмор, посмотрела на нее и медленно раскрыла рот. Откинувшись назад на пятки, Мэри замотала головой, а когда увидела, что мисс Бригмор рухнула на стул и закрыла ладонями лицо, Мэри тихо заскулила:

— Нет, ради Бога, нет. Ох, нет, только не мисс Барбара, нет.

Она затряслась от плача, а мисс Бригмор поднялась со стула, подошла к ней, положила ладони на плечи и помогла подняться. А затем случилось неожиданное: мисс Бригмор заключила Мэри в объятья, и та, рыдая, приникла к ней.

— Ох, мисс Барби. Бедная мисс Барби.

Спустя некоторое время Анна тихонько отстранила Мэри и промолвила сдавленным тоном:

— Иди наверх, Мэри, иди. Доктору нужна твоя помощь.

Вытирая фартуком глаза, все еще полные слез, Мэри спросила упавшим голосом:

— Что же мы будем делать? Что будем делать? Что мы будем делать без них?

— Не знаю, Мэри, не знаю.

Через минуту Анна опустилась на колени возле бельевой корзины и посмотрела на ребенка, на этот плод безумия и похоти. Ребенок Томаса, сын или дочь. До этого момента она даже не задумывалась о том, кто родился. Словно не желая прикасаться к нему, Анна ухватилась двумя пальцами за край одеяла и медленно развернула его.

Это была девочка.

Глава 3

Подходил к концу ноябрь, мрачный месяц, но, словно опровергая эту нелицеприятную характеристику, утро выдалось ярким, безветренным, земля сверкала, покрытая толстым слоем инея.

Однако сегодняшнее утро не радовало Констанцию. Она продрогла до костей. У нее было такое ощущение, как будто она стоит на краю пропасти, собираясь с духом, чтобы прыгнуть вниз, и понимает, что прыгнет, если в ближайшее время ситуация не изменится.

На прошлой неделе, когда они вернулись с похорон Барбары, она едва не обезумела от горя и чуть не выкрикнула в лицо Дональду: "Это Мэтью! Ты слышишь? Это Мэтью! И делай теперь что хочешь. Слышишь? Делай что хочешь!" Такая вспышка могла стоить ей новых пыток от рук Дональда, но Джейн удержала ее от этого поступка. Свекровь как будто поняла, что у невестки на уме, и сказала: