Страница 56 из 75
А потом вышла и тут же сказала себе с яростной досадой: «Нужно было не копошиться, а сразу идти!». Прямо перед нею, на светофоре, всего в каких-нибудь двух шагах, притормозил белый спортивный автомобиль. Поворачивать назад было уже глупо, спрятаться некуда. И Поля, подпираемая сзади двумя объемистыми тетками с не менее объемистыми одинаковыми наборами кастрюль в коробках, остановилась, глядя водителю прямо в глаза. А глаза у Антона были растерянно-злые и испуганные. Рядом с ним сидела белокурая девочка лет восемнадцати с розовыми щечками и светлыми бровями. И чувствовалось, что он до потери пульса боится знакомства новой пассии с прежней любовницей. Боится, что та, прежняя, побарабанит пальцами по стеклу, поздоровается, что-нибудь ляпнет и все испортит. Страх так легко прочитывался в его взгляде, что Поле вдруг стало противно. Рассеянно извинившись перед обогнувшими ее наконец рассерженными тетками, она тоже пошла через дорогу и на прощание бросила Антону брезгливую и снисходительную усмешку. Она лишь краем глаза заметила, как спросила что-то белокурая девица, как зашевелил в ответ губами он. Но, честно говоря, больше всего на свете ей хотелось сейчас сплюнуть через левое плечо, как после встречи с черной, приносящей несчастье кошкой…
А в офисе «Огней Москвы» было светло и прохладно. Поля, успев с мимолетной горечью отметить, что ковровое покрытие точно такое же, как в кабинете Бориса, подошла к молодому охраннику в милицейской форме. Оказалось, что о ее приходе предупредили, даже документы предъявлять не потребовалось. И она пошла дальше по коридору, мимо белых дверей с позолоченными ручками, мимо застекленного «аквариума» с равнодушно попискивающими компьютерами и хорошенькими девочками, периодически перемещающимися от терминала к терминалу. Одна из дверей прямо перед ней открылась, выпуская молодого человека в белых слаксах и на секунду являя миру сложный пульт со множеством кнопок и несколько экранов. Это, скорее всего, была монтажная. Поля счастливо вздохнула и даже прикрыла глаза. До сих пор все происходящее казалось ей похожим на сказку.
В названной охранником комнате ее встретила миловидная женщина лет тридцати с подстриженными каре пепельно-русыми волосами. На ней была розовая блузка с мелкими защипами и серая юбка до середины колен. В общем, выглядела она, как типичная служащая респектабельной фирмы.
— Присаживайтесь, пожалуйста, Полина Владимировна, — женщина с улыбкой указала на кресло возле журнального столика. — Присаживайтесь, и мы с вами побеседуем…
Она приготовила кофе, разлила его в полупрозрачные, темного стекла чашки. Одну подала Поле, а с другой сама села в соседнее кресло.
— Итак, наша телекомпания имеет честь поздравить вас с победой в конкурсе, — ее официальные слова странным образом диссонировали с почти домашней атмосферой кабинета. — К сожалению, директор не может лично засвидетельствовать свое восхищение вашими знаниями и вашим довольно профессиональным пером. Да-да, особенно понравился всем ваш ответ на десятый вопрос — экскурс в историю кинематографа дореволюционной России. Вам присущ оригинальный взгляд на вещи, чувство юмора, поэтому мы…
— Простите, что перебиваю, — Поля поставила свою чашечку на стол, — но, видимо, нужно сразу сказать, что я действительно профессионал. Дело в том, что я — журналистка.
— Прекрасно! — женщина снова улыбнулась, обнажив безукоризненно красивые зубы, и удовлетворенно кивнула головой. — Прекрасно! Все складывается даже лучше, чем мы предполагали… Дело в том, что руководство телекомпании, отправляя вас в Венецию в составе нашей съемочной группы, рассчитывало на ваше последующее выступление в одной из программ. Потом была выдвинута версия, что вы вполне сможете сделать небольшой зрительский репортажик прямо с места событий. А теперь выходит…
Поля едва сдерживалась, чтобы не прервать ее во второй раз, чтобы не завизжать по-детски радостно и не захлопать в ладоши. Она еще заставила себя сделать несколько глотков кофе, дослушивая пространную фразу, смысл которой сводился к следующему: «Вам предлагается сделать нормальный, полноценный репортаж». И только потом, стараясь казаться сдержанной и спокойной, внятно произнесла:
— Да, конечно, я согласна. Думаю, что сумею оправдать ваши надежды.
Еще примерно с час, пока печатались ее фотографии в «Срочном фото», она проходила по кабинетам, заполняя всевозможные анкеты и бланки. Потом довольно долго ждала, когда изготовят ее аккредитационные документы. Из офиса Поля вышла около пяти. Постояла на углу, искренне жалея о том, что курить на улице неприлично, направилась было к метро, но, остановившись на полдороге, все-таки взяла такси. Решение созрело в ее голове, когда она уже захлопывала тяжелую дверцу.
— В Крылатское, — сказала Поля водителю. — Пожалуйста, в Крылатское…
Дверь она открыла своим ключом, впервые ощущая под пальцами какой-то неприятный, чужой холодок. Сняла в прихожей туфли, прошла в свою комнату. Все здесь осталось по-прежнему. Казалось даже, что сюда никто и не входил после ее поспешного бегства. Но, тем не менее, пыли на полках не накопилось, земля в цветочных горшках была влажной, а легкие шторы дышали свежестью. Поля проводила ладонью по спинке дивана, касалась кончиками пальцев мохнатых листьев фиалки, прижималась щекой к прохладным обоям, так, будто была слепой и могла только на ощупь различать окружающие предметы. Да ей и в самом деле было мало одного только взгляда. Хотелось слиться с этими стенами, исцеловать каждый сантиметр пола, каждую ворсинку ковра, на которую ступала нога Бориса. Но она, к сожалению, чувствовала себя так, как, наверное, чувствует душа только что умершего человека. Все вокруг еще реально, еще осязаемо, а тебя самого уже нет, и никто не замечает твоего незримого присутствия…
Когда дверь за ее спиной отворилась, Поля вздрогнула, хотя и настраивала себя на то, что вероятность встречи с Сухановым нельзя исключать на сто процентов. Но на пороге стояла всего лишь тетя Даша в неизменном фартуке с влажной тряпкой в руках.
— Поля? — она даже отпрянула. — Вот уж не ожидала вас увидеть! Думала, Борис Викторович пришел…
— А что, он в эту комнату заходит? — Поля, криво усмехнувшись, присела на диван.
— Ну в эту, может, и не так часто, а вообще…
Тетя Даша смущенно потеребила оборку фартука и прокашлялась:
— Вы, Полюшка, извините, но вот что я вам скажу: возвращаться вам, наверное, надо… Вот вы про комнату заговорили… Я тут, вы уж не сердитесь, после вашего ухода решила косметику с туалетного столика куда-нибудь прибрать. «Ну что, — думаю, — стоит пылится?» Так Борис Викторович и то не разрешил! «Пусть, — говорит, — стоит. И не трогайте даже. Не надо». И одежда ваша так вся в шкафу и висит, ни в антресоли, ни в пакеты не убранная. Я иногда хожу по дому, и кажется мне, что вы здесь…
— Да вы садитесь, тетя Даша, садитесь, — Поля подвинулась, освободив рядом с собой место. — Мы и раньше с вами обходились без особенных церемоний, а теперь-то уж и вовсе — я вам не хозяйка…
Та только кивнула сдержанно и церемонно и опустилась на краешек дивана.
— Так вот, что я говорю… Если вы насчет верности Бориса Викторовича беспокоитесь, то напрасно! Ну трудно было бы ему женщину сейчас домой привести? Запросто, конечно… А между прочим, я ни разу его ни с кем не видела и точно могу сказать…
— Ну откуда же точно? Вы ведь здесь не целыми днями и ночами!
— Да хоть бы я и на час всего приходила! — глаза тети Даши блеснули праведным негодованием и обидой. — У меня работа такая — любой беспорядок замечать! Неужто я бы не заметила, если бы какая-нибудь дама здесь появлялась?.. Вот вы вроде недолго в комнате побыли и не трогали ничего особенно, а шторки аккуратно так, по-женски, задернули и фотографии на полочке переставили — мужчина их трогать бы не стал. Да и духи! Запах духов-то чувствуется и не так быстро выветривается, как кажется.
— Вы уж откройте, пожалуйста, окно настежь после моего ухода, — Поля слабо улыбнулась. — А то вдруг не у вас одной такие дедуктивные способности?