Страница 5 из 75
— Надо же, а! «Не такой, как ей хотелось»! Ничего, Илюша, не расстраивайся! Барыня — она и есть барыня. Что с нее возьмешь? Целыми днями сидит дома, ногти точит да в телевизор пялится. Что ей еще делать при таких-то деньжищах? Только пить, есть да по магазинам разгуливать — столики выбирать!.. Нет, ну до чего люди все-таки бывают беспардонные! Вот на мой характер — ни в жисть бы не сказала, что подарок не нравится, даже если бы шариковую ручку за рубль подарили! Одно слово — барыня!..
Впрочем, это было досадно, и только досадно, как стрелка, некстати поползшая по колготкам, поэтому из колеи ее все же не выбило. Поле почему-то по-прежнему казалось, что именно сегодня, именно в день рождения мужа, можно все поправить, склеить. Хотя что склеивать, если ничего, по сути дела, не ломалось? Они ведь не скандалили, не молчали обиженно и скорбно неделями, не помышляли о разводе, не запирались каждый в своей комнате… И все же было это почти неуловимое «что-то». Оно проявлялось то мгновенной, усталой отстраненностью во взгляде Бориса, то слишком меткой в последнее время колкостью его шуток. И Поля так до конца и не могла понять, что же это такое…
Подарки, ручку от Дюпона с золотым пером и классически строгую дорогую зажигалку, она приготовила заранее. Сегодня оставалось только выбрать цветы. И она купила розы. Высокие, темно-бордовые, с крупными сочными лепестками и густым тяжеловатым запахом. Аромат цветов настойчиво напоминал о Наде Сергеевой, в девичестве Хорошиловой, пользующейся вот уже десять лет исключительно одним сортом духов, пахнущих розами. И соответственно о том, что до прихода гостей осталось чуть более двух часов.
Уже в шесть вечера Поля была одета, причесана, подкрашена — в общем, полностью готова. Тетя Даша возилась на кухне, нанося завершающие штрихи на монументальное полотно под названием «Праздничный ужин»: украшала изюминками-глазками кулебяку в форме толстого румяного поросенка, сбрызгивала лимонным соком и посыпала молотым миндалем свои фирменные и необычайно вкусные салаты, раскладывала крошечные пестрые канапе на специальной трехуровневой подставке. Поля заглянула разок на кухню, убедилась, что все идет нормально, и снова ушла в свою комнату. Еще год назад ей очень нравилось то, что у нее есть своя, персональная комната. С каким-то детским, азартным удовольствием она защищала эту территорию от «посягательств» Борьки, рьяно и весело отстаивала собственное право на уединение, с нарочитой серьезностью заявляла, что ему нечего делать здесь, среди ее сугубо дамских вещей. И если он не умеет оценить уникальности и великолепия ее коллекций, то пусть идет в зал и смотрит свой дурацкий футбол. Впрочем, справедливости ради, нужно было отметить, что к первой ее коллекции — шикарнейшей подборке видеокассет с Хоффманом, Мией Ферроу, Олегом Борисовым и Евгением Евстигнеевым — Борька относился с должным почтением, а вот вторую — пестрое сборище всевозможных «надувашек» — постоянно поднимал на смех. Особенно веселил его толстый зеленый дракончик с выпученными глазами и растопыренными лапками, привезенный из Испании. Он постоянно дразнил этим «дракошей» Полю, авторитетно утверждая, что когда она злится, то точно так же машет ручками и выражение лица у нее делается именно таким. Дракончик стоял на самой нижней полке, между прозрачным розовым слоненком и лягушкой из «Детского мира». Боря не брал его в руки уже очень давно…
Поля в последний раз посмотрелась в зеркало и решила, что выглядит сегодня вполне пристойно: длинная бирюзовая юбка сидит отлично, губы выделены достаточно ярко, и прическа ее мастеру из салона удалась, как всегда. Так что все, как всегда, хорошо, ровно, превосходно… Она тихо вошла на кухню и остановилась в дверях. Тетя Даша маленьким острым ножичком мелко резала укроп для домашних пельменей.
— Тетя Даша, — произнесла она старательно-просто и в то же время неуверенно, до пробивающейся в голосе дрожи, — давайте выпьем с вами по маленькой рюмочке ликера в честь Бориного дня рождения. Давайте, правда?
Та ничего не сказала, тщательно вытерла руки льняным кухонным полотенцем и без слов поставила на стол две хрустальные рюмочки. Ликер был вишневый, Полин любимый. Она выпила его почти залпом, почувствовав, как тягуче и мягко теплеет в горле. Тетя Даша сидела на плетеном табурете и задумчиво изучала тыльную поверхность своей ладони. Рука была темная, покрытая кое-где пигментными пятнами и тонкой сморщенной кожицей, напоминающей печеное яблоко. Наверное, тетя Даша почувствовала взгляд, потому что, не поднимая головы, сказала спокойно и как-то грустно:
— Простите, Поля, что лезу со своими советами, но я хочу вам сказать: вы с мужем еще очень молодые люди и поэтому ищете проблемы там, где их нет на самом деле. Возраст у вас такой… Но это все проходит, вы уж поверьте мне, пожалуйста…
— Да, — бесцветно отозвалась Поля и подумала: «Проходит. Или прошло? Все у нас уже прошло? Теперь будет хорошо, спокойно и скучно, как в комфортабельном Доме отдыха…»
Борис вернулся минут за двадцать до прихода первых гостей. Быстро переоделся, повесив на этот раз пиджак прямо в шкаф, принял душ и с еще влажными, зачесанными назад волосами зашел в зал, где уже накрывался стол.
— Забыл тебе сказать, — он улыбнулся и как-то мимолетно коснулся Полиного локтя, — ты сегодня красивая очень-очень-очень.
Она с излишней суетливостью принялась переставлять фарфоровые салатницы. Фраза по смыслу своему, конечно, получилась приятная, по форме — с легким вывертом, и от этого не совсем банальная, но произнес ее Борис таким тоном, будто сказал обыденное и равнодушное: «Ты сегодня прекрасно выглядишь», «Сегодня чудесная погода, не правда ли?»… А волосы его уже постепенно высыхали, и на макушке, как всегда, поднимался смешной непослушный вихор. Раньше Поля любила приглаживать его кончиками пальцев, ей вообще нравилось прикасаться к Бориным волосам, светлым и теплым, как песок на вечернем пляже, но на этот раз она только поспешно и неловко отвернулась.
А потом были гости, в основном старые друзья-приятели, тетя Даша, периодически проплывающая из кухни в зал с подносами и тарелками, музыка — фоном к общему разговору, нахальный Инфант, разгуливающий вокруг стола и выпрашивающий деликатесные угощения. Были мозельские вина — для ценителей, и массандровские — для тех, кому есть что вспомнить о Крыме. Посреди застолья попробовали сыграть в интеллектуальную игру с разгадыванием ситуаций — не получилось: все были уже немного пьяные и рассеянные. Борис со своим старым другом, мужем Нади, Олегом Сергеевым, как всегда, в шутку, но с очень серьезным видом ударились в полемику на тему того, благородное или неблагородное занятие — бизнес и насколько далеко Борис ушел со своей нынешней торговлей оргтехникой от прежних, студенческих идеалов. Спорили горячо, и со стороны могло показаться, что они если и не подерутся, то вот-вот серьезно поссорятся. Впрочем, все присутствующие знали, что это — не более чем эстрадный номер, да и внимания, честно говоря, на них обращали очень мало: застолье вошло уже в ту фазу, когда общий разговор разбивается на несколько отдельных и каждая маленькая компания смеется уже над своим.
Поля сидела рядом с мужем, последние полчаса видела только его затылок и полуразвернутые плечи и чувствовала себя откровенно лишней. Она уже получила свою дежурную дозу комплиментов, свою долю внимания, выраженную заботливым подкладыванием салатов в ее тарелку, и, наверное, не могла больше претендовать ни на что. Поле было грустно, и еще грустнее оттого, что она помнила: раньше ей даже нравилось оставаться в тени, нравилось просто любоваться Борькой, ощущать себя его женой, верной, любящей и любимой, и вовсе не нужны были ей внешние доказательства того, что любовь эта существует…
Сидящая напротив Надя Сергеева с кропотливостью и изощренностью хирурга-садиста ножом и вилкой терзала одинокую розовую креветку, расчленяя ее на мельчайшие дольки, годные разве что для салата. Поля тихонько толкнула ее ногой под столом и одними губами спросила: