Флибустьер

Фиби поднялась на ноги: — Зачем ему это делать?

— Потому что он ядовитая гадина, — объяснил Биллингтон с мучительным терпением. — И потому что я действительно предатель, а ты вполне можешь оказаться шпионкой. Замолви за меня словечко Рурку, когда этот проклятый идиот явится за тобой. А теперь, если в тебе еще есть хоть капля милосердия, убирайся.

Фиби почувствовала, что бледнеет. — Откуда ты знаешь про Дункана Рурка и мое знакомство с ним?

Биллингтон хрипло рассмеялся: — Ты думаешь, я буду делиться тайнами с девкой вроде тебя? Слухами земля полнится, и больше я тебе ничего не скажу.

С этими словами он впал в забытье, но произошло ли это от боли, или от виски, или от того и другого вместе, Фиби не могла сказать. На скамье рядом с наковальней Фиби нашла бадью с водой и перетащила ее в темную грязную каморку, где лежал ее спаситель. Разорвав свою единственную нижнюю юбку, она намочила тряпку и начала осторожно обмывать изувеченную спину Биллингтона. Время от времени ее охватывали приступы тошноты, и ей приходилось прерываться, но, в конце концов засохшая кровь была смыта, Фиби закрыла глаза, готовясь к тому, что ей предстояло сделать, затем откупорила флягу и выплеснула ее содержимое на израненную спину Биллингтона.

С диким криком, словно его бросили в огонь, сержант вышел из ступора и разразился бранью. Фиби отскочила, уверенная, что он убил бы ее, если бы это было в его силах.

— Проклятье на твою черную душу, девка! — орал он. — Что за чертовщину ты затеяла?!

Фиби плакала, хотя едва осознавала это. — Это не чертовщина, это здравый смысл, — сказала она. — Ты можешь подхватить инфекцию, а твое драгоценное виски единственный оказавшийся под рукой антисептик. — Она помолчала, затем добавила дрожащим голосом: — Может быть, ты все равно умрешь, но теперь у тебя, по крайней мере, есть шанс выздороветь.

— Убирайся, — прошипел Биллингтон сквозь стиснутые зубы, — пока я не встал, не нашел вилы и не проткнул тебя ими себе на потеху!

Фиби выбежала из кузницы и вернулась в «Корону и лилию», где мистрисс Белл ждала ее, чтобы прочистить ей мозги лекцией о том, что бывает, когда где-то шляешься и приходишь без заказанных яиц, но девушка безропотно перенесла это испытание.

Фиби отсутствовала уже больше десяти дней, когда до Дункана окольными путями дошло известие, что она объявилась в Куинстауне поселении на самом северном острове, удерживаемом англичанами, и прислуживает в таверне Салли Белл. Осведомитель почтительно советовал поскорее забрать девушку, пока ее добрые намерения не привели их всех на виселицу, поскольку всем известно, что Бог дал ей разума меньше, чем ручке от кастрюли. Испытывая дикую ярость и в то же самое время безумное облегчение оттого, что эта ужасная женщина все еще жива и по-прежнему лезет не в свое дело, Дункан смял письмо, и поднес его к пламени свечи, стоявшей на столе. Когда послание сгорело, он долго смотрел на пепел, как будто мог снова зажечь его силой взгляда.

— В чем дело? — осведомился Алекс, которого переместили вниз, в гостиную, где он мог любоваться видом из окна. Физически он поправлялся, но его глаза были потухшими, и Дункана очень тревожило состояние его рассудка, хотя он тщательно скрывал от друга свои опасения. — Судя по твоему взгляду, эта депеша прислана самим дьяволом.

Дункан усилием воли подавил в себе бешенство. Он никогда не поднимал руку на женщин, детей, собак и лошадей, но если бы в этот момент Фиби Тарлоу попала ему в руки, он придушил бы ее с улыбкой на лице и с песней в сердце.

— Я должен отправиться в, Куинстаун, — объявил он. — Немедленно.

Алекс, и так бледный, совсем посерел. — В Куинстаун?! Боже мой, Дункан, почему бы тебе сразу не поплыть в Лондон и не предать себя в руки суда? Результат будет точно таким же тебя повесят, а затем твою голову наденут на пику! Дункан встал из-за стола.

— У меня нет выбора, — объяснил он. — Там Фиби.

Алекс мрачно выругался и сказал: — Если эта женщина шпионка проклятых англичан, то она рассказала им про Райский остров, и скоро все мы окажемся в петле!

— Они бы уже прибыли сюда, если бы она им что-нибудь сказала, — возразил Дункан. Его инстинкт, от которого часто зависела его жизнь и жизнь его людей, подсказывал ему, что Фиби так же предана делу повстанцев, как сам генерал Вашингтон. Но, к сожалению, она была импульсивной натурой, а ее изрядная храбрость не подкреплялась умением оставаться в живых, и она с легкостью могла довериться не тому, кому надо. — Не волнуйся, друг мой. Я присмотрю за Фиби.

К тому времени как начался отлив чуть позже десяти вечера, Дункан с небольшой командой взял курс на Куинстаун, где за его голову была назначена награда. На рассвете они бросили якорь в нескольких милях к югу от гавани, и Дункан с двумя людьми направились к берегу на шлюпке.

Фиби после неудачного похода за яйцами пребывала в немилости у мистрисс Белл больше недели, но, во крайней мере, ее не рассчитали и не выгнали с позором из «Короны и лилии». Если бы это произошло, у нее оставались бы только две возможности, воровать или умереть с голоду. Никто больше не взял бы ее на работу всем уже стало известно о ее склонности попадать в неприятные истории, а путь обратно на Райский остров она не смогла бы отыскать, даже если бы у нее было хоть малейшее представление, в какой стороне он находится. Поэтому Фиби держала свои мысли при себе и сама держалась подальше от майора Лоуренса всякий раз, как он появлялся в таверне что происходило регулярно, и каждый вечер чистила котлы, выносила помои и мыла все кружки и кувшины, надеясь, что, рано или поздно, если только есть Бог на небесах, мистрисс Белл смилостивится и не будет больше взваливать на нее всю грязную работу.

Утешая себя этой мыслью, девушка направлялась по освещенной луной дорожке к уборной, когда перед ней внезапно возник темный силуэт, словно тень демона. Она попыталась закричать, но ее тут же схватили за руку и прижали к чьей-то крепкой груди. Ее мало радовало, что данная грудь, как и рука, заткнувшая ей рот, принадлежала Дункану. Его поведение никак нельзя было назвать дружелюбным. Фиби отбивалась скорее из принципа, на самом же деле она почти желала попасть к нему в плен и быть унесенной в рай восемнадцатого века, где бы он ни находился.

— Молчать! — выдохнул Дункан ей в ухо, утихомиривая ее одной лишь силой своей хватки. — Если нас поймают, не я один буду вздернут на высоком суку. Тебя повесят рядом со мной.

Он был прав. Никто бы не поверил, что Дункан застал ее врасплох, наоборот, все сказали бы, что это заговор, что она была его любовницей и сообщницей, ничуть не меньше его виновной в измене. И так как ей не хотелось умирать а также по нескольким менее существенным причинам, Фиби прекратила сопротивление.

ГЛАВА 6

— Теперь я могу потерять работу, — жаловалась Фиби, пока Дункан тащил ее по темным переулкам, а затем по прогнившей деревянной лестнице в какое-то помещение, где пахло как в погребе. — Я и так на плохом счету, после того как навестила мистера Биллингтона, вместо того чтобы покупать яйца.

Дункан высек огонь с помощью кремня, и во мраке закоптил и разгорелся огонек толстой свечи.

— Ты уже потеряла свое место в «Короне и лилии», — спокойно сообщил Дункан. На его лицо ложился причудливый узор колеблющихся теней и света. — И, могу поспорить, Салли Белл не станет жалеть о тебе.

Фиби сжалась в комок, потому что в тесном мрачном помещении было холодно и промозгло, потому что за дверями погреба, за верхней ступенькой лестницы, расстилался огромный, враждебный и совершенно непредсказуемый мир. Ты можешь спокойно подниматься на лифте и вдруг в следующее мгновение оказаться в другом веке. Читать о теориях Эйнштейна про параллельные измерения одно дело, но проверять их на собственном опыте совсем другое. Она чувствовала себя морской свинкой в космосе.

— Ты должен оставить меня в покое, — заявила девушка, когда Дункан снял свой темный сюртук строгого покроя и осторожно накинул ей на плечи. — Я прекрасно обходилась без тебя.