Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 44 из 54

Старческие пальцы леди Эдит дрожали, когда она поднесла руку ко лбу.

— Ну вот, они выехали, и тут разыгралась ужасная буря. Когда они доехали до реки, все еще лило как из ведра. Сопровождавшая Сьюзен горничная потом рассказывала, что ее хозяйка скандалила и сама довела себя до истерики. И как раз тогда, когда они въехали на мост, Сюзанна каким-то образом ухитрилась открыть дверцу кареты и выскочила наружу, во мрак. Она вскарабкалась на каменный парапет моста, обернулась к Уильяму и что-то прокричала ему. Думаю, Сьюзен хотела только попугать его, но, когда он вслед за ней выскочил из кареты, она сама испугалась, отшатнулась от него, потеряла равновесие и упала в реку. К чести Уильяма, он ни секунды не колебался — сразу же прыгнул за ней в бушующую стремнину. И больше их уже никто не видел, — почти шепотом закончила свое печальное повествование леди Эдит.

— А я-то все это время занимался черт знает чем, — пробормотал Марч. Глаза его были пусты и невыразительны. — Мне следовало быть здесь.

— Но тебя здесь не было, — отозвалась его тетушка. — Ты жил своей жизнью и имел на это полное право.

Марч резко встал.

— Но если бы я повиновался долгу, если бы я послушал отца, я по крайней мере избавил бы Сюзанну от происков всяких мошенниц вроде Лиссы Рейнард.

При этих словах леди Эдит поднялась и, воинственно вскинув седую голову, поглядела на племянника.

— С тобой, Марч, я потеряю последнее терпение. Ты так ослеплен своей собственной виной, так стремишься найти ответственных за смертью Сьюзен, Уильяма и своего отца, что напрочь утратил способность воспринимать разумные доводы.

Марч побледнел.

— Я вас очень люблю, тетя, — жестко произнес он, — но я никому не позволю говорить со мной в таком тоне.

— Ну, на этот раз придется, — отрезала пожилая дама. Заметно дрожа всем телом, она пошла к двери, но напоследок обернулась и раздраженно добавила: — Ты глубоко заблуждаешься, считая, что Элисон повинна в смерти Уильяма и Сюзанны. Она не совершила ничего дурного — точно так же, как и ты.

Тетя удалилась, а Марч замер, прислушиваясь к тихим звукам ее удаляющихся шагов. Вот они стихли. Еще несколько мгновений он неподвижно стоял, невидящим взглядом рассматривая узор на ковре, а потом резко повернулся и пулей выскочил из комнаты в пустой коридор, схватил в прихожей шляпу и трость и вышел из дома.

Не видя ничего вокруг, Марч пересек улицу и быстро зашагал от Ройял-крессент по направлению к лугам и полям, окружающим город. Он шел и шел, охваченный слепой яростью, пока наконец, совершенно выбившись из сил, не упал на сухую землю под деревом неподалеку от деревушки Литтл-Вестон.

Ему казалось, что весь его мир разлетелся вдребезги, оставив его плыть по течению в кромешной полуночной пустоте. Месть, которую он так тщательно лелеял, растаяла, как дым. Элисон все отрицала, а тетя, которую он привык считать воплощением здравого смысла, безоговорочно верила в ее невиновность. Верила столь же страстно, сколь страстно хотелось бы верить и ему самому.

Марч вновь и вновь обдумывал тетины слова. Неужели в нем действительно говорит сознание собственной вины? Неужели именно это заставляло его с таким неукротимым упорством преследовать Лиссу Рейнард и обвинять ее во всех смертных грехах? Не это ли чувство подспудно терзало его все эти годы? Марч уже давно признал, что в обрушившейся на семью трагедии есть доля и его вины, но искал главного виновника, на которого можно было бы излить свой гнев. Уж не выбрал ли он Лиссу Рейнард в качестве козла отпущения, чтобы, отомстив ей, очистить свою совесть?

Пусть так. Но все равно, это ничуть не извиняет роли Элисон в этой истории. Да, но какой была ее роль? Марч тупо следил за струйкой дыма, поднимающейся над крышей деревенского дома, стоявшего перед ним. Вот в чем все дело! Если Элисон не солгала, то слова ее напрочь опрокидывали карточный домик его вымыслов и догадок. Все в нем так и кричало, что, конечно же, девушка говорила правду. В каждом ее слове, жесте, поступке сквозила неподдельная искренность. Но факты! Факты, которые он знал, — их-то ведь нельзя изменить! В действительности дело обстояло именно так, как он и думал: она приехала в Лондон играть, выиграла деньги у его невестки и скрылась. А уж все остальное — все то, во что ему так отчаянно хотелось верить, — требовало слепой, не основанной ни на каких доказательствах веры.

Марч глубоко вздохнул. Он давно уже забыл безумства и сумасбродные выходки бурной юности и последние четыре года жил жизнью респектабельного, преисполненного чувства долга человека. Он стал циничнее, умудреннее опытом и собирался вступить в брак с женщиной, которая, как он прекрасно понимал, уже через две недели будет наводить на него одну только скуку. Может быть, сам того не сознавая, он пытается этим скучным серым существованием искупить былую легкомысленную безответственность, которая, по его мнению, привела к смерти трех человек?

Но теперь перед ним открылась иная жизнь. Ему дана возможность освободиться от чувства вины, которое довлело над ним целых четыре года.

Он любил Элисон Фокс. Теперь он мог больше не гнать от себя эту мысль, ибо теперь ему стало ясно, ослепительно ясно, что эта девушка достойна любви, и тот, кто сумеет завоевать ее сердце, станет самым счастливым из смертных.

И тут вдруг Марча поразила другая мысль, далеко не столь приятная и радостная. К несчастью, уж кому-кому, а ему этим счастливцем не быть. Она так долго боялась одного его имени, но потом все же открылась ему — а чем он ей ответил? Угрозами, оскорблениями и непристойным предложением! Сейчас Марч и сам не мог поверить, что он предложил ей стать его любовницей, да еще таким тоном, точно стоит ему щелкнуть пальцем — и она благодарно бросится навстречу этому более чем сомнительному счастью. А она еще говорила о дружбе! Господи, как Марч мечтал о дружбе с ней! Но и о чем-то гораздо большем, нежели простая дружба. Он хотел бы быть ей другом, возлюбленным, да что там возлюбленным — мужем! Его мысли унеслись в царство розовых грез, где по утрам волосы Элисон мягко струились по подушке рядом с ним, а вечерами, сидя вдвоем у огня, они потягивали благородное вино, отдыхая после долгой прогулки в Марчфорд-парке.

Марч открыл глаза, и поток грез оборвался. Надо смотреть на вещи реально. Ему с самого начала нечего было надеяться на нечто большее, нежели дружбу с Элисон, а теперь он сам убил и эту возможность. Девушка даже не сочла нужным сказать ему, что не нуждается в его презренном покровительстве, что леди Эдит никогда не выгонит ее. Она не дала ему ни малейшей возможности отречься от своих слов, сказать, что на самом деле у него нет никакого намерения вышвырнуть ее на улицу. Ведь даже если бы леди Эдит действовала согласно планам Марча, он все равно убедил бы ее не карать девушку столь жестоко. Сказать ли об этом Элисон? Поверит ли она ему? И что это изменит? Граф печально покачал головой и вдруг едва не задохнулся от неожиданного воспоминания. Что там Элисон говорила насчет Джека Кроуфорда? Он тоже предлагал ей стать его любовницей? Марч ощутил горечь во рту, но тут же понял, как это нелепо. Допустим, Джек оскорбил ее непристойным предложением, а как поступил он сам? И наверняка, если она отвергла одного, то и второму ответит тем же. Совершенно ясно, что ей так же противен Джек Кроуфорд, как и лорд Марчфорд. Господи, и кой черт дернул его тогда за язык?

Что же теперь делать? В первую очередь, конечно, извиниться. Возможно, ради леди Эдит Элисон согласится выслушать его. Он вернется на Ройял-крессент, поговорит с ней и тетей, принесет свои извинения и заверит в неизменной дружбе. А затем сообщит, что завтра же уезжает из Бата. Должно быть, он больше никогда не увидит Элисон Фокс. Подобная перспектива причинила Марчу сильнейшую боль, но граф подавил вздох — так будет лучше для всех.

А потом он вернется в Марчфорд-парк. Внезапно Марч понял, что до смерти устал от лондонской жизни и ее обязанностей: бесконечных раутов в душных залах, вежливых визитов, диктуемых светскими условностями, обязательных появлений на премьерах в театрах и опере. И от Френсис.