Уотт

Он не знал, почему ему так интересно то, что идет по дороге. Он не знал, дерьмо — это хорошо или плохо. Ему казалось, если не затрагивать личные чувства скорби или удовлетворения, что следует изо всех сил презирать свой интерес к тому, что идет по дороге, глубоко презирать.

Он сообразил, что ничуть не успокоится, если фигура просто подойдет близко, нет, эта фигура должна будет подойти очень близко, очень-очень близко. Поскольку если фигура просто подойдет близко, а не очень-очень близко, как он узнает, если это мужчина, что это не женщина, или священник, или монахиня, переодетые мужчиной? Или, если это женщина, что это не мужчина, или священник, или монахиня, переодетые женщиной? Или, если это священник, что это не мужчина, или женщина, или монахиня, переодетые священником? Или, если это монахиня, что это не мужчина, или женщина, или священник, переодетые монахиней? И Уотт с нетерпением ждал, когда фигура подойдет очень-очень близко.

Пока Уотт все ждал, когда фигура подойдет очень-очень близко, он сообразил, что не было никакой необходимости, совершенно никакой необходимости, чтобы фигура подходила очень-очень близко, и умеренного приближения было бы более чем достаточно. Поскольку озабоченность Уотта, хоть и казавшаяся глубокой, касалась вовсе не того, чем фигура в действительности являлась, а того, чем фигура в действительности казалась. Поскольку с каких это пор Уотта заботило то, чем в действительности являлись вещи? Но он постоянно повторял эту старую ошибку, ошибку той поры, когда он, распираемый любопытством, ковылял в гуще мутного вещества. Это весьма удручало Уотта. И Уотт с нетерпением ждал, когда фигура подойдет близко.

Он ждал и ждал, обхватив руками прутья калитки, так что ногти впились в ладони, сумки стояли у ног, глядя сквозь прутья, глядя на это непостижимое зрелище, порядком изнывая от нетерпения. Под конец его возбуждение стало столь велико, что он со всей мочи затряс калитку.

Уотта возбудило то, что за те десять или тридцать минут, которые прошли с тех пор, как он впервые заметил эту фигуру, идущую по краю дороги к станции, она ничуть не прибавила ни в высоте, ни в ширине, ни в отчетливости. Все это время шагая вперед, не сбавляя изначальной скорости, к станции, она продвинулась не больше, чем если бы была мельничным жерновом.

Пока Уотт размышлял над всем этим, фигура, не прерывая движения, начала становиться все бледнее и бледнее и под конец исчезла.

Уотт, казалось, по какой-то туманной причине счел именно это видение обладающим особым интересом.

Уотт подобрал сумки и, обогнув здание, вышел на платформу. В сигнальной будке горел свет.

Сигнальщик, пожилой мужчина по имени Кейс, поджидал в своей будке, как делал это каждую ночь за исключением той, что приходилась с воскресенья на понедельник (странно), когда проходящий экспресс безопасно минует станцию. Тогда он отложит сигналы и отправится домой к своей одинокой жене, оставив станцию пустынной.

Чтобы убить время и в то же время развить ум, мистер Кейс читал книгу «Попутные песни» Джорджа Рассела (А. Э.). Откинув голову, мистер Кейс держал книгу на расстоянии вытянутой руки. Для сигнальщика мистер Кейс превосходно разбирался в книгах.

Мистер Кейс читал:

Густые усы мистера Кейса вторили движениям его губы, когда та издавала, то недовольно, то с отвращением, различные звуки, из которых состояли эти слова. Нос тоже не отставал, и кончик, и ноздри. Трубка ходила туда-сюда, а из уголка рта на вельветовый жилет бесконтрольно сбегала струйка слюны.

Уотт стоял в каморке точно так же, как стоял на кухне: сумки в руках, глаза открыты и неподвижны, позади — открытая дверь. Мистер Кейс приметил Уотта через окошко своей будки еще в вечер его прибытия. Так что внешность эта была ему знакома. Теперь ему это пригодилось.

Время не подскажете? сказал Уотт.

Было, как он и опасался, раньше, чем он надеялся.

Нельзя ли мне попасть в зал ожидания? сказал Уотт.

Вот тут-то и оказалась закавыка. Поскольку мистер Кейс не покидал будку, пока не отправлялся домой к своей беспокойной жене. Было равно невозможно, отсоединив ключ от связки, вручить его Уотту, сказав: Сэр, вот ключ от зала ожидания, я зайду за ним по пути домой. Нет. Поскольку зал ожидания сообщался с билетной кассой таким образом, что попасть в зал ожидания можно было, только пройдя через билетную кассу. А ключ от двери зала ожидания не открывал двери билетной кассы. Так что было равно невозможно, сняв два ключа с кольца, вручить их Уотту, сказав: Сэр, вот ключ от зала ожидания, а вот — от билетной кассы, я зайду за ними, когда буду уходить. Нет. Поскольку билетная касса сообщалась со святая святых начальника станции таким образом, что попасть в святая святых начальника станции можно было, только пройдя через билетную кассу. А ключ от двери билетной кассы открывал дверь святая святых начальника станции таким образом, что обе эти двери были представлены на каждой связке станционных ключей, на связке начальника станции мистера Гормана, на связке сигнальщика мистера Кейса и на связке носильщика мистера Нолана не двумя ключами, а лишь одним.

Таким образом достигалась экономия не менее чем трех ключей, и начальник станции мистер Горман намеревался снизить количество станционных ключей установкой в недалеком будущем за счет компании в дверь зала ожидания замка, идентичного уже идентичным замкам дверей билетной кассы и его святая святых. Этот план он поведал в недавней беседе мистеру Кейсу и мистеру Нолану, и ни мистер Кейс, ни мистер Нолан не привели никаких возражений. Но в чем он не признался ни мистеру Кейсу, ни мистеру Нолану, так это в том, что целью его была установка мало-помалу в ближайшем будущем за счет компании в калитку и двери сигнальной будки, комнаты отдыха носильщиков, багажного отделения, женского и мужского туалетов замков столь хитроумных, что ключ, пока что с равной легкостью открывавший двери билетной кассы и святая святых начальника станции, а вскоре без малейшей трудности открывавший бы дверь зала ожидания, открывал бы все эти двери тоже, одну за другой, со временем. Тогда, с уходом на покой, если только он прежде не умрет, или по своей смерти, если только он прежде не уйдет на покой, он оставит станцию уникальной хотя бы в этом отношении среди станций этой линии.

Ключи от кассы, один из которых мистер Горман носил на часовой цепочке, чтобы не потерять, если в кармане его брюк образуется дырка, как это часто бывает с карманами брюк, и не выронить этот ключик, который был мал, доставая мелочь, а второй, если вдруг часовая цепочка потеряется или будет украдена, — в кармане брюк, эти маленькие ключи мистер Горман не числил среди станционных ключей. И действительно, ключи от кассы вовсе не были, говоря строго, станционными ключами. Поскольку станционная касса, в отличие от станционных дверей, не оставалась на станции весь день и всю ночь, но покидала станцию вместе с мистером Горманом, когда тот уходил вечером домой, и не возвращалась до следующего утра, когда мистер Горман возвращался на станцию.

Мистер Кейс обдумывал все это или те части, которые счел уместными, бесстрастно взвешивая доводы за и против. В итоге он пришел к выводу, что сейчас ничего не может сделать. Когда экспресс пройдет и уйдет, а он будет волен отправиться домой к своей нервной жене, тогда он сможет что-нибудь сделать, тогда он сможет пустить Уотта в зал ожидания и оставить его там. Но едва он пришел к выводу, что сможет сделать это, оказав Уотту услугу, как понял, что сможет сделать это лишь при том условии, что запрет за ним дверь билетной кассы. Поскольку он не мог уйти, оставив на спящей станции дверь билетной кассы открытой. Но при этом условии, то есть если Уотт согласится быть запертым в билетной кассе, он сможет оказать Уотту услугу, как только пройдет и уйдет экспресс. Но только он решил, что сможет оказать Уотту услугу при этом условии, как сообразил, что даже при этом условии он не сможет оказать Уотту услугу, если только Уотт не согласится быть запертым не только в билетной кассе, но и в зале ожидания. Поскольку вопрос о том, чтобы Уотт на протяжении всей ночи имел свободный доступ на спящей станции к предбаннику святая святых начальника станции даже не стоял. Но если он не против быть запертым до самого утра не только в билетной кассе, но и в зале ожидания, тогда мистер Кейс не видел никаких причин, по которым зал ожидания не мог быть предоставлен в его распоряжение сразу же после того, как экспресс безопасно пройдет мимо, заполненный пассажирами и дорогостоящим грузом.