Тот, кто не со мной

Человек, о котором все это говорилось, внимательно слушал то, что Роланд шептал ему на ухо, его задумчивый взгляд остановился сначала на Элизе, потом на Говарде, стоявшем рядом. Пока он слушал, глаза его сузились от злобного удовольствия, и он кивнул.

Он подошел к ним, засунув большие пальцы в углы карманов. Было похоже, что он готов вынуть воображаемый меч из ножен и сражаться на дуэли до смерти со своим противником, который теперь ему известен.

Он встал на выложенном плиткой возвышении возле камина, добавляя еще пару футов к своему и без того гигантскому росту, и уперся плечом в стену.

— Привет, Элиза, — начал он, лаская ее взглядом. — Скучала без меня, сладкая моя?

Она ярко зарделась, подозревая его в самых ужасных намерениях. Говард, который как раз отпивал из своего бокала, поперхнулся. Лестер даже не попытался ему помочь. Он подождал, пока тот откашляется, и продолжил:

— Ты куда-нибудь ходила развлекаться во время праздников, радость моя?

Она пожала плечами, зная, что ответ ему не нужен. Этот вопрос был только прологом к тому, что должно было последовать дальше.

— Нет, не ходила? Ну чему же тут удивляться. Ты знаешь, Говард, — его взгляд садистски уперся в соперника, — я знаю эту девочку почти так же хорошо, как самого себя, но чего я никогда не мог понять, так это почему такая симпатичная девчонка должна прятаться ото всех. — Он склонился к его уху и проговорил фальшиво-доверительным тоном: — А ты знаешь, чем она больше всего любит заниматься?

Говард тупо покачал головой в знак отрицания.

— Слушать музыку — классическую музыку. — Он сделал паузу, и Говард мигнул. — Но это еще не все, дорогой ты мой. Она слушает ее в наушниках, растянувшись на своей кровати, — ну, во всяком случае так я заставал ее каждый раз, когда поднимался к ней в спальню, а это было нередко.

Он снова выдержал паузу, пока Говард заливался багровым румянцем, переваривая эту информацию. Элиза посмотрела на говорящего так, словно хотела добраться до его шеи и покрепче сжать ее обеими руками. Она не могла отрицать его заявлений, потому что, по сути, это была правда. Но он представлял все в таком контексте, который придавал простым фактам совершенно ложный смысл.

— Ты знаешь, — тихо сказал Лестер, приподнимая ей пальцем подбородок тем жестом, который вполне мог быть следствием их близости, — тебе могло показаться, что эта девочка — просто маленькая серая мышка, но поверь мне на слово, а я узнал это на собственном нелегком опыте, что за этой маской скрывается яростная тигрица. Однажды она меня укусила. Шрам остался до сих пор. Я мог бы тебе его показать, но, — он отпустил ее подбородок, оглянулся и понизил голос, — в данных обстоятельствах это было бы весьма неловко.

— Лестер! — Она должна была это прекратить. — Замолчи, пожалуйста! Ты прекрасно знаешь, что все, что ты говоришь...

— Не предназначено для посторонних ушей. Хорошо, милочка, я буду хранить наш с тобой секрет.

— Лестер, я тебя умоляю! — Это был крик из глубины души, и он должен был добраться до его чувства сострадания, но сейчас казалось, что у него и в помине не осталось подобных душевных качеств.

— А эти шмотки, которые я тебе недавно купил, дорогуша. Ты их уже носишь? — Он расплылся в дьявольской усмешке. — Ты знаешь, оказывается, теперь все об этом говорят. Старик Френли всем немедленно разболтал, что мы... э-э-э... гуляли вместе и что я накупил тебе подарков. А согласно сплетникам, если мужчина делает это для женщины, ну!.. — Он рассмеялся, как будто эта мысль доставляла ему удовольствие. — Так что теперь уже общеизвестно, что у нас с тобой роман. И все это вместе, и плюс те слухи, которые распускала про нас моя бывшая хозяйка, — в общем, наша с тобой репутация порядком подмочена!

Впечатление было такое, что Говарду стало трудно дышать. Он пробежался трясущимся пальцем по внутренней стороне воротничка рубашки и слегка ослабил галстук, как будто тот его душил.

Элиза сказала вне себя от возмущения:

— Этого не может быть, Лестер. Ты все это сам выдумал.

— Уверяю тебя, моя сладкая, — он старался говорить с ней как можно фамильярнее, — я тебе говорю чистую правду. Спроси миссис Деннис — она рассказала мне про эти сплетни, как только я приехал сегодня домой.

Говард встал, шатаясь из стороны в сторону, как будто он только что перенес сокрушительный удар. Удаляясь, он невнятно бормотал:

— Пожалуй, пойду чего-нибудь выпью.

Как только он ушел, Элиза схватила Лестера за руку, но он тут же стряхнул ее пальцы.

— Прости, радость моя, меня кто-то зовет.

Он достиг своей цели — победил своего оппонента, практически сразил его наповал словами. Приз мог бы достаться ему, стоило только попросить. Но он просить не собирался. Вместо этого он повернулся к ней спиной, лениво прошелся по комнате и завязал оживленный разговор с симпатичной рыжеволосой девушкой, сидевшей поодаль в одиночестве.

«Что же, — пыталась успокоить себя Элиза, — во всяком случае, он сослужил мне хорошую службу — избавил от постоянного надзора Говарда». Она украдкой скосила глаза в сторону, чтобы проверить, смотрит ли на нее Говард, но тот опустошал бокал за бокалом, как человек, решившийся утопить горе в вине. Она воспользовалась этим шансом и скрылась на кухне, ликуя от своего нежданного освобождения, как узник, который взобрался на тюремную стену и выпрыгнул на свободу.

Она варила кофе и была так поглощена этим занятием, что не услышала звука шагов у себя за спиной. Но что-то ее насторожило — она поняла, что за ней кто-то наблюдает.

«Только бы не Говард, хоть бы не он». Она резко обернулась. Это был Лестер. Она улыбнулась с видимым облегчением. Но он не улыбнулся ей в ответ. Налет фамильярности в его обращении совершенно исчез, словно его и не было. Выражение его лица было холодным, глаза такими же, и он сказал:

— Должен поздравить тебя с тем, как ты выглядишь. Никогда еще ты не казалась мне такой привлекательной.

Она покраснела.

— Спасибо. Но это в основном заслуга Клары.

— Да, мне тоже показалось, что здесь не обошлось без ее мастерства. — Он пристально всмотрелся в нее. — Но в тебе появилось еще что-то, что никакое количество косметики не могло бы тебе прибавить. — Она молчала, сосредоточившись на приготовлении кофе. — Можно подумать, — небрежно продолжал он, — что ты как будто влюбилась. Так?

На этот вопрос она не могла ответить.

— Как там наш Фил Поллард?

Теперь она поняла ход его мысли.

— В выходные мы не видимся. Он мой начальник, а не друг.

— Разве? Ты на прошлой неделе куда-то ходила с ним. Я вас видел.

— Знаешь, — решительно ответила она, — мы ездили с ним по делу.

— Ну конечно. — Своей циничной усмешкой Лестер хотел показать, что не верит ни единому ее слову. Он загородил ей проход.

— Прости меня, пожалуйста. Я хочу отнести этот поднос в другую комнату.

Он не сдвинулся с места.

— Я сам отнесу. Отдай его мне.

Элиза попыталась отцепить его пальцы, которые коснулись ее, схватившись за края подноса, но она не могла избежать взгляда, с которым встретились ее глаза. В нем был вопрос, какое-то сообщение; она попыталась его прочитать, но оно было на языке, который ее никогда никто не учил понимать. Она была прикована к месту, она двигала губами, шепча его имя, спрашивая, будто он пытается ей сказать. Она чувствовала, что для нее важнее всего на свете узнать это. Но сардонический изгиб рта остановил ее с такой же силой, как если бы он ударил ее наотмашь по лицу.

Униженная оттого, что позволила себе вообразить какие-то чувства там, где их никогда не было (ведь не была же она так глупа, чтобы поверить, будто он пытается сказать ей взглядом, что любит ее?), она отдала ему поднос, и он признал свою победу насмешливым поклоном.

К тому времени как они присоединились ко всем остальным, Элиза уже вернула себе присутствие духа.

— Спасибо, — холодно произнесла она, принимая от него поднос, — но я могла бы легко донести его и сама.