Страница 98 из 113
- Иван, я её люблю...
- Вот только не надо таких фраз, ладно? Видел и знаю, как ты её любил. Она на себя не похожа была, когда из больницы вернулась. Там не человек, робот был. И тебе на это оказалось глубоко наплевать, Волков. Потому что ты в тот день даже дома не появился.
- Слушай, мне и так хреново. Думаешь, я за это время не понял, каким был? Не раскаялся? - не выдержав, заорал в ответ Алексей, чувствуя, как к горлу подступает неприятный горький ком. - Да,я считал, что поступаю правильно, что так и должно быть. И до сих пор бы так считал, если бы не твоя как бы сестра, сломавшая мне жизнь!
- Тогда какого хера ты её ищешь? Она же тебе всё испоганила, всё испортила. Зачем искать того, кто ничего для тебя не значит? - не унимался Иван, подойдя ближе и цепко смотря ему в глаза. Чего он добивался, Волков не знал.
И не хотел знать. В груди бурлило от сдерживаемых чувств, и остановить поток слов не представлялось возможным.
- Какого хера? А то, что я её люблю не достаточный повод искать? И не пытайся задеть меня или ударить. Больнее, чем сам себя, никто наказать не сможет. А я нехило постарался, вспоминая всё, что между нами было. Возможно, я и не раскаиваюсь. Сейчас как-то трудно определить. Но знаю, что виноват и хочу это исправить!
- А ты уверен, что она этого хочет? Волков, тебе в башку твою тупую не приходило, что Юле уже может быть не нужна такая любовь? Какой прок от отношений с человеком, которому на тебя наплевать, как и на ребёнка?
- Да не наплевать мне! Это она всё за всех решила, - уже несколько тише откликнулся Алексей и вытащил очередную сигарету. Отвернувшись, прикурил и добавил. - Я не снимаю с себя вины, как уже говорил. И знаю, что она вряд ли меня простит. Но я хочу быть рядом с ней и с ребёнком.
- Ты знаешь, смотрится вся твоя речь очень не убедительно. Я бы даже сказал, слишком неубедительно, - задумчиво протянул блондин, опираясь спиной о холодный камень постамента, на котором стояла статуя. - Особенно, учитывая, какие между нами отношения. Твои заверения в любви к моей сестре звучат весьма...
- Неубедительно? - передразнил его Волков, и устало вздохнул. - Иван, я устал. Три месяца не могу добиться ни от кого никакой информации. И все не твердят: врёшь, не убедительно, мы тебе не верим, - он передразнил интонацию, с которой ему отвечали друзья и близкие знакомые Соколовой. Особенно усердствовала Павлова, но у той в принципе сносило крышу после того, как Юля, навестив её в больнице, сама оказалась там же, только что в другом отделении. - Интересно, как по-вашему я могу доказать правдивость собственных слов и намерений? Что, пойти броситься с крыши, с криками "Я тебя люблю, Юля"? Так какой в этом смысл? Нет, я просто хочу поговорить с ней. И именно ей решать, что будет дальше.
- А она не решила? Ты так в этом уверен? - Иван говорил спокойно, но почему-то раз за разом Алексею слышалась некая язвительность в его голосе. Впрочем, возможно он просто уже привык к тому, что никто не доверяет его намерениям в отношении Юли. Толку-то бороться с этим? Сам виноват, самому и расхлёбывать.
- Если бы она всё решила окончательно, то не стала бы исчезать. Во всяком случае, я так думаю, что разговор у нас бы состоялся.
- Ты излишне самонадеян.
- Это всё, что у меня осталось, Иван. Что, неужели не заслуживаю шанса всё исправить? - он искоса посмотрел на Петренко, задумчиво закусившего нижнюю губу и потирающего лоб.
- Она в Краснодарском крае. В станице Павловская, - после минутного молчания, откликнулся Петренко и усмехнулся. - Я не знаю, что ты собираешься ей говорить и как, но не надейся, что она сразу же кинется тебе в объятия.
- Спасибо, - облегчённо выдохнул Волков, обнаруживший, что задержал дыхание, в ожидании ответа.
- Засунь своё спасибо, знаешь куда? Я это делаю для неё. Она ведь тебя любит, до сих пор. Понять, правда, не могу за что, ты редкостный урод, - Иван пожал плечами и пошёл в сторону станции метро. - Улица Гришанова, дом двадцать три, квартира шестнадцать. Запомни, Волков, если я узнаю, что ты снова сделал ей больно, жизнь твоя станет очень специфичной.
Волков промолчал. Сейчас, получив желаемое, он несколько растерялся. Если минуту назад ему казалось, что он свернёт горы, что бы узнать, где искать Юлю, то теперь как-то засомневался. И не в своём решении попытаться всё наладить, нет.
Алексей сомневался в том, что его любовь, причинившая столько боли девушке, ещё нужна ей. Сам себя он вряд ли смог бы простить за то, что творил. Пусть даже тогда и не было понимания, что из-за такого поведения можно потерять единственного, по-настоящему дорогого человека.
С другой стороны, что он потеряет, если попробует поговорить с Юлей? Так, по крайне мере, его перестанет мучить беспокойство и надежда на то, что всё ещё можно исправить.
Криво усмехнувшись, Волков поднял воротник тёплого пальто и направился в сторону машины, припаркованной недалеко от набережной. Если он хочет побыстрее расставить точки над "ё", то нужно собираться и покупать билет до Краснодара.
Иван.
Этот разговор был неизбежен. Ваня прекрасно понимал, что рано или поздно, но Волков выйдет на него. Возможно, именно поэтому он прилетел в родной город любимой сестрёнки, сославшись на срочнее семейные дела. Ничего подобного его тут не ждало, но оправдание отсутствия имелось, а остальное не так уж важно.
К месту встречи Иван подходил со смешанными чувствами. С одной стороны он прекрасно понимал, что этим двои надо поговорить. И теперь, когда прошло достаточно много времени, была вероятность того, что они даже смогут всё обсудить.
С другой же, как любящий брат не хотел даже близко подпускать к ней этого субъекта. Но вечно опекать младшую сестру тоже невозможно.
После разговора, самому ему напоминавшего неприятный, дикий и глупый фарс, он отправился к метро, намереваясь добраться до квартиры и выпить чего-нибудь крепкого. Чего Иван ожидал от этой встречи, сейчас он не мог сказать определённо, но уж точно не того, что увидел.
Алексей выглядел...Растерянным. Словно и вправду не знал, что делать, когда рядом нет Юли. А ещё до жути больным и усталым. И почему-то в его словах о любви слышалась правда. Только, видимо, не привык он ею вот так делиться, поэтому и получалось излишне наигранно. Словно он не знал, какую именно интонацию использовать, что именно сказать, а о чём молчать. Когда слишком долго играешь определённую роль для сторонней публики, сменить её на другую сразу не получится. Даже при всём желании. Будет казаться, что ты обманываешь всех, кто тебя окружает.
Ему ли об этом не знать...
Иван вздохнул, заходя в вагон поезда и вставая рядом с дверью. Правильность поступков вещь сугубо относительная. Для себя он считал неприемлемым то, что Юля собралась и уехала, даже не поговорив с Волковым. Но здесь стоило сделать скидку на эмоциональное состояние девушки. Выйти из больницы, в которой её никто кроме подруг не навестил, приехать домой и понять, что там никого нет и ничто тебя уже не держит... Она приехала в станицу апатичным, бессловесным существом, не реагирующим на внешние раздражители. Им пришлось очень потрудиться, что бы заставить её быть прежней. Пусть и относительно.
С трудом, тяжело, медленно и не охотно, Юля смогла стать живой... Но все понимали, что вряд ли она отойдёт в скором времени от такого удара.
Задумавшись над ситуацией в целом, Ваня волей неволей понимал, что виноваты они оба. Один не понял, что получил, вторая молчала, ничего не объясняя. И раз за разом это только увеличивало разрыв и причиняло боль и Алексею и самой Юле. Слава богу, что у неё хватило сил не сломаться окончательно.
Поезд резко тронулся с места, заставив его ухватить крепко за поручень, едва успев подхватить начавшую падать, от неожиданности, девушку. У неё были длинные чёрные волосы, высокий рост и овальное лицо, с мягкими чертами. Одетая в короткий чёрный плащ, светлые джинсы и сапоги без каблука, она привлекала внимание больше, чем любые манекенщицы, что в платьях, что без них. С чего Ваня ею так заинтересовался, он и сам не понял, но что-то в ней было такое, что казалось безумно знакомым.