Джозеф Антон

«Землю под ее ногами» объявили победительницей по «евразийскому региону» в соперничестве книг, претендовавших на Писательскую премию Содружества. Лауреата по всем странам должны были назвать в апреле на церемонии в Нью-Дели. Он решил поехать. И взять с собой Зафара. После всех потерянных и временами злобных лет он вернет себе Индию. (Запрет в Индии на «Шайтанские аяты», конечно, по-прежнему действовал.)

Перед вылетом из Лондона ему позвонил Виджай Шанкардасс. Полиция Дели из-за его предстоящего приезда очень сильно нервничала. Не мог ли бы он принять посильные меры к тому, чтобы в самолете его не узнали? Его лысина очень узнаваема; не мог ли бы он надеть шляпу? По глазам его личность тоже легко определить; не мог ли бы он надеть темные очки? Бороду тоже, конечно, надо будет прикрыть. Ему придется окутать подбородок шарфом. Жарко? Ну, ведь бывают же легкие хлопчатобумажные шарфы…

— Салман, — аккуратно проговорил Виджай, — здесь все страшно напряжены. Мне и самому довольно тревожно.

Он не знал, чего ждать. Как его встретят — гостеприимно или враждебно? Проверить можно было только одним способом.

Когда он вышел из самолета в Дели, ему захотелось поцеловать землю — точнее, синий ковер, устилавший пол телескопического трапа, — но он постеснялся делать это под бдительными взорами охранников, которых хватило бы на небольшую армию. Знойный день принял их с Зафаром в свои объятия. Они влезли в тесный белый «хиндустан амбассадор». Кондиционер не работал. Да, он был дома.

Индия неслась на него со всех сторон. ПОКУПАЙТЕ ЛОВУШКИ ДЛЯ ТАРАКАНОВ «ЧИЛЛИ»! ПЕЙТЕ МИНЕРАЛЬНУЮ ВОДУ «ХЕЛЛО»! КТО ЛИХО ГАЗУЕТ, ТОТ ЖИЗНЬЮ РИСКУЕТ! — вопили придорожные щиты. Были и новые призывы: ЗАПИШИСЬ НА ORACLE 8I. ВЫПУСКНИК, УЧИ JAVA! И, что красноречиво говорило об окончании долгой протекционистской эпохи, кока-кола, вернувшись, брала свое с лихвой. Когда он в прошлый раз приезжал в Индию, она была под запретом, расчищавшим площадку для отвратительных местных имитаций — кампа-кола и тамз-ап. Ныне же красную рекламу коки можно было увидеть через каждую сотню ярдов. Слоганом дня для этого напитка служила транслитерированная латиницей надпись на хинди: Jo Chaho Но Jaaye. Перевод: «Пусть произойдет все, чего ты желаешь». Он решил, что воспримет это как благословение.

ГУДИ ПРИ ОБГОНЕ, требовали надписи на задних бортах миллиона грузовиков, забивших дорогу. Водители всех прочих грузовиков, легковушек, мопедов, мотороллеров, такси и авторикш гудели с энтузиазмом, энергично исполняя по случаю их с Зафаром въезда в город симфонию индийских улиц. Не спеши обгонять! Пока-пока, мне некогда! Так держать!

Соблазнить Зафара индийской национальной одеждой было невозможно. Сам-то он, едва приехал, тут же переоделся в прохладную, свободную курту-пайджаму, но За-фар твердил: «Это не мой стиль», предпочитая оставаться в униформе молодого лондонца — в футболке, штанах карго и кроссовках. (К концу поездки он начал-таки носить паджаму — белые штаны, но не курту; что ж, какой-никакой прогресс налицо.)

Афиши у Красного форта приглашали на вечернее светозвуковое шоу. «Если бы мама была здесь, — вдруг сказал Зафар, — она обязательно бы пошла». Да, подумал он, пошла бы. «А ты знаешь, — ответил он сыну, — ведь она здесь была». И он принялся рассказывать Зафару про ту поездку в 1974 году, вслух вспоминать, как его мама отозвалась о том и об этом — как ей понравились безмятежность тут, шумная суета там. Их приезд приобрел новое измерение.

Он заранее знал, что первый раз будет самым сложным. Если сейчас все пройдет хорошо, дальше будет легче. Второе посещение? «Рушди снова в Индии» — не такая уж новость. А третье — «Да, кстати, он опять здесь» — вообще, пожалуй, на новость не тянет. В долгой борьбе за возвращение к «нормальности» привычка — и даже скука — была полезным орудием. Он намеревался скукой принудить Индию к покорности.

Его охранники прокручивали в голове кошмарные сценарии с участием беснующихся толп. В Старом Дели, где живет много мусульман, они нервничали сильнее всего, особенно когда кто-нибудь из встречных узнавал его и не догадывался это скрыть. «Сэр, вас узнали! Сэр, они поняли, кто вы! Сэр, они произнесли вашу фамилию, сэр! Произнесли фамилию! Сэр, пожалуйста, шляпу!»

Официальная Великобритания старалась держаться от него подальше. Колин Перчард, глава Британского совета в Индии, отказался предоставить ему помещение Совета для пресс-конференции. Сэру Робу Янгу, высокому комиссару Великобритании, Форин-офис предписал не иметь с ним дела. Он старался не обращать на это внимания, напоминая себе, почему он приехал на самом деле. Писательская премия Содружества — только повод. Сама эта поездка с Зафаром — вот его подлинная победа. Индия — вот его премия.

Они отправились в автомобильную поездку: Джайпур, Фатехпур-Сикри, Агра, Солан. На дорогах было больше грузовиков, чем он помнил по прошлым годам, намного больше, гудящих и смертельно опасных, часто эти машины ехали не по своей полосе прямо на них. Каждые несколько миль виднелись обломки, оставшиеся после лобовых столкновений.

Смотри, Зафар, вот усыпальница знаменитого мусульманского святого; все водители грузовиков тут останавливаются и молятся об удаче на дороге, даже индуисты. Потом садятся обратно в кабины и продолжают дико рисковать своей жизнью, да и нашей тоже. Смотри, Зафар, вот трактор с прицепом, набитым людьми. Перед выборами сарпанчи (старосты) всех деревень получают приказы доставлять такие прицепы с людьми на политические митинги. Для митингов в поддержку Сони Ганди норма — десять прицепов с деревни. Люди уже настолько разочаровались в политиках, что по доброй воле никто на митинги больше не ходит. Смотри, вот в поле дымят, отравляют воздух трубы печей для обжига кирпича.

За городом воздух получше, но все равно не очень-то чистый. А в Бомбее с декабря по февраль самолеты, вдумайся, не могут из-за смога ни садиться, ни взлетать до одиннадцати утра.

Каждую сотню ярдов — знак: STD-ISD-PCO. РСО означает personal call office (персональный переговорный пункт): теперь каждый может войти в любую из этих кабинок, позвонить в любое место Индии и даже земного шара и расплатиться при выходе. Это была первая коммуникационная революция в Индии. Через несколько лет там произошла вторая, и сотни миллионов сотовых телефонов позволили индийцам общаться друг с другом и со всем миром так свободно, как никогда раньше.

Зафару скоро должно было исполниться двадцать один — возраст совершеннолетия. Поездка с ним в Солан, на их отвоеванную виллу, была волнующим событием. Когда-нибудь она перейдет к Зафару и маленькому Милану. Они станут четвертым поколением семьи, приезжающим в эти места. Семью сильно раскидало по свету, и этот маленький участочек преемственности был очень дорог.

Воздух посвежел, на крутизне, клоня вершины, высились большие хвойные деревья. В закатных сумерках наверху показались огни первых горных курортных городков. Проехали узкоколейку, по которой медленно, картинно полз поезд в Симлу. Остановились у дхаба (закусочной) около Солана, чтобы поужинать, и владелец был очень рад его увидеть. Кто-то, подбежав, попросил автограф. Он проигнорировал выражение хмурой озабоченности, появившееся на лице Акшея Кумара, который возглавлял группу охраны. В последний раз он был в Солане в двенадцать лет, но сейчас чувствовал себя тут как дома.

К Анис-вилле подъехали уже в темноте. От дороги к ней пришлось спуститься по лестнице из 122 ступеней. У подножия лестницы была калитка, и Виджай официально ввел его в дом, который он отвоевал для семьи. Подбежал чаукидар (сторож) Говинд Рам и, к изумлению Зафара, наклонился до земли, чтобы коснуться их ступней. Небо было полно пылающих звезд. Он в одиночку прошел в сад за домом. Ему необходимо было побыть одному.

В пять утра его разбудили усиленные электроникой музыка и пение из индуистского храма на той стороне долины. Он оделся и в рассветной полутьме обошел вокруг дома. С его высокой крутой розовой крышей и маленькими башенками по углам, дом выглядел красивей, чем он помнил, красивей, чем на присланных Виджаем фотографиях, и вид на холмы был ошеломляющим. Он испытывал очень странные ощущения, гуляя вокруг малознакомого ему дома, который тем не менее принадлежал ему.