Страница 98 из 104
— Да, это правда: долларов у нас не слишком много, — согласился пожилой мужчина в одной из небольших коммун, где живут джакатары. — Ну и что тут страшного? У нас вволю всяких садовых овощей, хорошего мяса, есть корова и свиньи, а леса на дрова и для постройки — сколько угодно. Мы все здесь — соседи и сородичи, и времени у нас хватает на все. Нам приходилось переживать и куда более трудные времена, чем эти. И мы не боимся никаких особых бед, ибо эти места — островок небесного рая на земле, в который нам посчастливилось попасть.
А вот как, на мой взгляд, выглядел этот «островок небесного рая» в такой же сентябрьский день шесть веков назад.
Жители Альбы на Западе готовились к зимовке. Всюду, от Порт-о-Баск до Кодрой Вэлли и вдоль зеленых берегов Порто-Порт и Сент-Джордж Бэй, земледельцы не покладая рук трудились на своих небольших полях, убирая остатки ячменя и овса. А в зарослях черники мальчишки и девчонки старались опередить жирных черных медведей — барибалов.
Из мест промысла, лежащих вдали от сверкающих вод залива Св. Лаврентия, возвращались домой добытчики «валюты». Они провели все лето, охотясь на моржей-секачей у тихих берегов островов Магдалены, Принца Эдуарда и Мискоу. Некоторые из промысловиков накупили у туземцев этих островов пушнины, предлагая взамен одежду из домотканой крашенины, а также редкие и дорогие изделия из меди и железа. Если же изделий из металлов просто не было, добытчики «валюты» торговали орудиями из сланцев [170].
Торговля с Европой всегда была подвержена подъемам и спадам. Даже в самые лучшие времена лишь наиболее отважные капитаны купеческих судов из Европы рисковали пускаться в дальние плавания через Атлантику, да и то в самые удачные годы у берегов Альбы на Западе редко появлялось более двух — трех кораблей. Нередки были годы, когда сюда не приходило вообще ни одного судна, что объяснялось неурядицами и нестабильной обстановкой в самой Европе, и такие перебои становились все более частыми. Впрочем, периодическая нехватка тех или иных товаров из Европы не создавала особых трудностей для жителей земель на крайнем западе. За исключением изделий из металлов, они сами обеспечивали все свои потребности [171].
За века, проведенные ими, бывшими европейцами, в Новом Свете, произошли серьезные изменения, затронувшие многие аспекты их жизни. Многие, но не все. Хотя по крови и особенностям быта они заметно сблизились с аборигенами Америки, они сохраняли устойчивую приверженность и к наследию предков-земледельцев, и особенно к христианской вере. Хотя они жили практически бок о бок с туземцами, несли в своих жилах все большую долю их крови и все активнее приобщались к их культуре, они тем не менее оставались людьми иных взглядов и традиций.
Если судить по меркам того времени, да, пожалуй, и более ранних эпох, жители юго-западных районов Ньюфаундленда в начале XV в. жили хорошо, в достатке.
А вот их соплеменникам на северных землях посчастливилось куда меньше. Они столкнулись с всесокрушающим натиском лавины народов культуры Туле. Совместные усилия альбанов и тунитов смогли лишь замедлить их экспансию, но не остановить ее. К 1300 г. люди культуры Туле, успевшие к тому времени оккупировать северную оконечность Лабрадора, стали представлять вполне реальную угрозу для жителей южного побережья.
Те из жителей, которые придерживались туземного образа жизни и обладали достаточной мобильностью, сочли сложившуюся ситуацию напряженной, но не безнадежной. Те же, кто имели земельные угодья и зависели от них, будучи привязанными к определенному месту, видели в ней настоящую катастрофу. Но вскоре и они покинули Лабрадор.
Люди Туле просачивались и просачивались на южные земли с такой неумолимой неотвратимостью, что к середине века на всем Лабрадоре и на старинных охотничьих угодьях к северу и западу от него невозможно было встретить ни одного альбана, пусть даже и смешанной крови. Вскоре после этого культура тунитов, как чистокровных, так и метисов, полностью исчезла с лица земли. По мнению археологов, последней стоянкой тунитов стало поселение на севере центрального Лабрадора, просуществовавшее здесь в более или менее распознаваемом виде до конца XV в.
К началу того же XV в. норвежцы стали все более активно сходить со страниц истории альбанов. В Гренландии, как мы знаем, междоусобные распри, падение норвежской гегемонии и вторжение народа Туле привели к закату господства и влияния Норвегии.
Исландия, подвергшись ряду природных катастроф, тоже оказалась вытесненной со страниц исторических саг западной Атлантики. В XIV в. произошло четыре страшных извержения вулканов, за которыми последовало несколько эпидемий, достигших своей кульминации в 1401–1403 гг., когда разразилась чудовищная по своим масштабам эпидемия черной смерти (чумы), в результате которой погибло две трети населения острова, уцелевшего после вулканических катастроф. Но на этом беды островитян не кончились. Вскоре после этого побережье и прибрежные воды Исландии стали настоящим полем битвы для бесчисленных полчищ европейских рыбаков и охотников, многие из которых вели себя ничуть не лучше настоящих пиратов. Вместо того чтобы отправляться в разбойничьи походы в дальние края, исландские норвежцы сосредоточили все свои силы, чтобы изгнать иноземных соперников подальше от берегов своей новой родины. Альбаны, еще уцелевшие в Исландии, пытались добиться того же. Итак, колесо судьбы описало полный круг.
К концу XIV в. на большинстве земель Европы воцарились мятежи и волнения, граничащие с хаосом. Постоянным явлением стали войны и грабежи. Так называемая Столетняя война (1339–1453) между Францией и Англией была вполне симптоматичным явлением, отражавшим общее состояние политических, религиозных, общественных и торговых неурядиц и разгула беззакония. Пиратство на море и разбой на суше сделались нормой взаимоотношений между людьми.
Все эти негативные процессы еще более усиливались под воздействием трех факторов. Первым из них явилось появление огнестрельного оружия и его быстрое совершенствование, в результате чего оно превратилось в грозное орудие смерти. Вторым стало происшедшее в XV в. усовершенствование магнитной стрелки и изобретение эффективного магнитного компаса. И, наконец, третьим явилось сочетание взрывного роста численности населения и начало длительного периода ухудшения климата, повлекшее за собой резкое падение урожайности, распространение голода и социальной напряженности.
Подобные «дрожжи» вызвали взрывное брожение во всех слоях европейского общества в последней трети XV в. Появилось новое поколение мореходов, отправлявшихся в дальние плавания на судах нового типа, что в сочетании с использованием высокоточного компаса и грозного огнестрельного оружия вызвало широкое распространение вируса маниакальной алчности, охватившего большую часть земного шара.
Небольшая по масштабам экспедиция Зихмни явилась первой каплей той могучей реки, которой вскоре было суждено хлынуть на запад, на поиски Нового Света. За Зихмни скоро последовали другие мореходы, снаряжавшие суда на свой страх и риск. История сохранила имена лишь очень немногих из них, участников того потока, который к концу XV в. превратился в подлинную лавину мародеров и грабителей со всех концов Европы, жаждавших ринуться в неизведанные дали — к несметным сокровищам девственного мира.
Разумеется, не все они были скроены на один лад. Но испанцы и португальцы превосходили всех свирепостью и жестокостью, особенно в своей излюбленной сфере — работорговле. Так, в 1501 г. Гаспар Корте-Реал и его брат Мигуэль отправились из Лиссабона в свое второе плавание на запад. К осени они достигли побережья Ньюфаундленда и Лабрадора, откуда две их каравеллы повернули на восток. Однако вернуться домой было суждено лишь кораблю Мигуэля. Помимо прочих трофеев, на его борту были семеро туземцев-невольников:
«мужчин, женщин и детей, а на борту другой каравеллы, прибытие которой ожидалось с часу на час, находилось еще пятьдесят невольников».
170
Осколки сланцев и артефакты из них были найдены на острове Магдалены и в нескольких других местах на побережье залива Св. Лаврентия
171
Первые поселенцы залива Сент-Джордж Бэй могли добывать для собственных нужд небольшое количество железа, выплавляя его из друз окислов железа, известных как «болотное железо». Эти друзы можно встретить во многих болотах на Ньюфаундленде. Есть свидетельства, что норвежцы, поселившиеся в районе Ль'Анс-о-Мидоу, выплавляли такое болотное железо ок. 1000 г.