Страница 51 из 104
Гребцы направили нос «Фарфарера» прямо на берег, и тот мягко уткнулся в полосу гальки между двумя мысами, далеко выступающими в море. И пока женщины наспех готовили первую за целую неделю горячую пищу, мужчины спешно ремонтировали мачту. Соединив два обломка, они обмотали место стыка широкой полосой свежеснятой шкуры. Когда шкура просохла, она дала сильную усадку, сделавшись твердой, как железо. После этого место стыка и трещины тщательно промазали ворванью.
После столь основательной починки корабль был готов к продолжению плавания. Вопроса о том, куда теперь держать курс, даже не возникало. По всей вероятности, Крона находилась где-то на востоке. Так и оказалось. Этот огромный остров лежал совсем недалеко. Оставив за кормой снежные вершины неведомой земли, корабль взял курс на восток, и через каких-нибудь полдня пути впередсмотрящий заметил вдалеке прямо по курсу ослепительное сияние ледяной шапки Суккертоппен Айс Кап.
Итак, «Фарфарер» возвратился в знакомый мир. Остаток пути до Сван Фьорда был привычным и спокойным, насколько вообще могут быть спокойными плавания в этих высоких широтах.
ТАК ИЛИ НЕ СОВСЕМ ЕВРОПЕЙЦЫ ВПЕРВЫЕ УВИДЕЛИ остров Баффин, судить трудно, однако его открытие было просто неизбежным после появления европейцев на западном побережье Гренландии. Хотя ширина пролива Дэвиса достигает 230 миль, горные пики и глетчерные массивы на противоположных его берегах настолько высоки (высота Суккертоппен Айс Кап, например, превышает 8000 футов, а высота горных пиков на противоположной стороне, на полуострове Кап Дайэр, — 7000 футов), что в ясную погоду иногда возникает эффект отраженного сияния. В любом случае судно, совершающее плавание между ними, идет вне видимости земли не более чем полдня.
Вероятно, поначалу открытие этого острова не оказало сколько-нибудь существенного влияния на планы добытчиков «валюты». Новый мир далеко на западе — это нечто неизведанное, а высокие арктические широты — места давно знакомые и очень удобные для промысла. Крайний север еще в течение как минимум полвека продолжал оставаться основным местом промысла для добытчиков «валюты».
Но затем они внезапно покинули эти места.
Их неожиданный уход объясняется целым рядом факторов. Один из них — это, по всей видимости, кратковременное, но очень резкое ухудшение климата, которое началось где-то в конце VIII в. и привело к временному восстановлению обширных полей паковых льдов в Арктике [65].
Другим, вне всякого сомнения, явилось появление на европейских рынках нового продукта — дистиллята смолы, получаемого из пней и корней ели, сосны и лиственницы. Стокгольмский деготь, как стали называть этот продукт, начал быстро вытеснять традиционную тюленью ворвань, заменяя ее во многих случаях. Как следствие, цены на ворвань пошли на спад, и так продолжалось до тех пор, пока в начале IX в. они снизились настолько, что перестала даже окупаться транспортировка ворвани морским путем из высоких арктических широт на европейские рынки.
Третьим фактором, повлиявшим на отказ от плаваний на Крайний север, явилось осознание того, что хорошие места промысла моржей существуют и куда ближе — на западе, на берегах залива Баффин Бэй.
Действительно, моржи на полуострове Камберленд, являющемся частью острова Баффин, ближайшего к Гренландии, водились в таком несметном изобилии, что еще в конце XiX в. шотландские китобойные экспедиции добывали свыше 4000 секачей в год в качестве побочного источника дохода к своему основному промыслу — добыче китов. Даже еще в конце 1920-х гг. официальные представители администрации Канады заявляли, что именно в этом районе «имел место самый крупномасштабный промысел моржей во всей Восточной Арктике».
Помимо невероятного обилия моржей, побережье Баффинова залива находилось на добрую тысячу миль ближе к Тили и европейским рынкам, чем промысловые земли в высоких арктических широтах.
Около 800 г., по всей видимости, начался перенос вектора промыслового интереса от высоких арктических широт к водам и побережьям на далеком западе. Еще до конца IX в. неутомимые промысловики — добытчики «валюты», надо полагать, успели обследовать большую часть этого обширного региона, который вскоре сделался их основным охотничьим угодьем.
Добытчиков «валюты», как всегда, в первую очередь интересовали моржи-секачи. А они несметными стадами кишели на побережье Баффинова залива от Камберленд Саунд на юге до Гудзонова пролива на севере, и, более того, в самом заливе и в прилегающих водах. Кроме того, огромные колонии моржей обитали в водах Фокс Бейсин и на островах в северной части акватории Гудзонова залива. Во всех этих районах велся активный промысел, но некоторых добытчиков «валюты» привлекали воды залива Унгава Бэй.
Из сорока пяти фундаментов для домов-лодок, раскопанных на сегодняшний день в Канадской Арктике, пятнадцать расположены на западном побережье Унгава Бэй или возле него.
Фундаменты эти являются далеко не единственными внушительными руинами в районе Унгава Бэй. Здесь же высятся более сорока крупных каменных столбов.
Пирамиды, сложенные из камней, распространены по всей Арктике. Огромное большинство их возведены руками эскимосов и носят название инукшук, что с некоторой натяжкой можно перевести как подобие людей. Инукшуки, как правило, имеют асимметричную форму, высота их достигает 5 футов, и сложены они обычно из считаных каменных глыб, лежащих одна на другой, без всякого цемента. По-видимому, первоначально они служили своего рода дорожными столбами, указывающими пути миграций на бескрайних снежных просторах тундры. Со временем сформировалось и второе их назначение: свидетельствовать о присутствии человека в пустынном царстве вечной зимы.
Ко второму типу пирамид относятся объекты, возведенные первопроходцами, мореплавателями, геодезистами и просто людьми, движимыми синдромом «здесь был Килрой». Подобные сооружения могут быть самой разной величины и формы, но, как правило, представляют собой конические груды камней. Их сравнительно недавнее происхождение нетрудно определить по редким пятнам лишайников, темнеющим на них, тогда как древние объекты сплошь покрыты лишайниками.
Пирамидки или, лучше сказать, сигнальные вышки, о которых мы хотели бы поговорить, встречаются здесь двух типов. Один из них — стела в стиле неолитического менгира, одиноко стоящего камня, которые встречаются по всей западной Европе и особенно многочисленны и величественны на северных и западных островах Британского архипелага. Хотя подобные стелы в Канадской Арктике встречаются довольно редко, некоторые из них все же высятся на западных землях.
Объекты второго типа — это башенки или сигнальные вышки. Они представляют собой симметричные, обычно цилиндрические (хотя иногда встречаются и слегка конические) постройки, внешние стенки которых сложены из камней, подобранных и уложенных (без всякого строительного раствора) с такой тщательностью и даже изяществом, которые сделали бы честь самым искусным каменщикам любой эпохи и культуры. Внутреннее же ядро в большинстве случаев заполнено каменными глыбами и щебнем. Высота такой сигнальной вышки-башни достигала четырнадцати футов (пока они не подверглись разрушениям от рук вандалов), а диаметр — от четырех до шести футов. Массивные, почти несокрушимые для стихий и животных, эти сооружения занимают доминирующее положение над окрестными просторами.
Башни-вышки этого типа обнаружены также на островах северных и западных архипелагов вокруг Британии, в Исландии, на западе Гренландии, на восточном побережье Канадской Арктики, на Атлантическом побережье Лабрадора и, наконец, на Ньюфаундленде. Они часто стоят в гордом одиночестве, но нередко можно встретить рядом и две, и даже три башни. Огромное множество было разрушено почти до основания искателями археологических диковин, которые рассчитывали найти внутри некие послания или хотя бы древние артефакты. Я лично знаю три такие башни, которые были разрушены после 1960 г. Вполне понятно, что внутри их не было найдено ничего интересного; впрочем, я и раньше был убежден, что подобные башни не несут в себе никакой вести. Дело в том, что они сами представляли собой весть, красноречиво повествующую о тех людях, которые возвели их.
65
Период холодного, штормового климата (Малый ледниковый период) вернулся на северные широты примерно в конце VIII в. Он продолжался более ста лет, и во время него восстановился панцирь плотных паковых льдов, сделавших крайне трудной, если не сказать — невозможной навигацию в районе Кейн Бейсин и к северу от него.