Страница 13 из 104
Вечером того же дня, за ужином, состоявшим из вареного моржового мяса, юноша опять завел разговор о плавании далеко на запад. Другие члены команды с интересом прислушивались. Но один из старших высказал мнение, что земля, откуда летят эти гуси и лебеди, возможно, расположена недостижимо далеко.
— Если добраться туда по силам таким слабым тварям, то мужчинам — тем более! — стоял на своем заносчивый юноша. — К тому же моржей в этих водах больше не осталось. Куда же они могли уйти, как не на запад, и где их надо искать, как не там? Наша ладья — лучшая на островах! Что нас держит здесь?
Спор затянулся далеко за полночь. Наконец все согласились, что, если погода позволит, завтра можно будет совершить разведку, отплыв на расстояние дня пути от самого высокого пика на Птичьих островах. И если им удастся заметить на западе признаки неведомой земли, они продолжат путь. А если нет — повернут обратно.
И вот наступил рассвет. Небо было ясным; дул свежий юго-западный бриз. Наспех подкрепившись остатками ужина, команда осторожно перевернула свою ладью и, поставив ее на киль, полупонесла-полуповолокла к воде. Непогашенный костер еще дымился, когда охотники столкнули ладью на воду и поспешно уселись в нее. Подняв широкий парус, они взяли курс на северо-запад. Водорез ладьи оставлял за собой курчавые завитки белой пены.
День стоял на удивление, ветер крепчал, и ладья быстро неслась все дальше и дальше, оставляя длинную вспененную борозду. И когда солнце на закате медленно опустилось в пучину для краткого отдыха перед новым восходом, верхушка самого высокого пика Фарер с трудом угадывалась вдалеке.
А впереди не было видно ничего, кроме необозримой шири океана. Капитан следовал выбранным курсом, и среди команды не было слышно ропота. Никому не хотелось прослыть трусом.
Когда же спустя три часа взошло солнце, оказалось, что суша скрылась из виду. Но погода стояла как нельзя лучше. Свежий южный бриз быстро мчал их вперед. На закате корабельщики увидели караваны лебедей и гусей, тянущиеся на юго-запад, и это укрепило мореходов в мысли, что ладья идет верным курсом.
Но на следующий день началось легкое волнение. Высоко на небе появились белые барашки облаков, предвещавших перемену погоды. Воды здесь буквально изобиловали китами; их было так много, что рулевому нередко приходилось менять курс, чтобы избежать столкновения с великанами. Но впереди по-прежнему не было никаких признаков земли.
День перевалил за полдень, когда капитан наконец принял решение:
— Сегодня к вечеру ветер переменится на западный и усилится. А скоро он и вовсе начнет дуть нам прямо в лицо… Мы будем идти этим курсом до заката, а затем, если не увидим земли, повернем обратно.
Часа за два до заката мореходам встретилось стадо могучих моржей-секачей, которые, казалось, намеревались преградить им путь. Огромные звери почти выпрыгивали из воды, загадочно глядя на непрошеных гостей.
А вскоре впередсмотрящий заорал во все горло:
— Земля! Впереди земля! Хотя нет, это не совсем похоже на землю! Но что-то такое там есть!
Члены команды, напрягая зрение, пристально вглядывались вперед, пытаясь понять, что же там такое медленно поднимается из воды у самого горизонта. Но вместо темных очертаний, вырисовывавшихся на фоне неба, огромный массив, видневшийся впереди, был призрачно-белесого цвета.
В сердцах многих проснулся страх, но никто не решился обнаружить своих чувств. Бриз сделался еще более свежим и поменялся на юго-западный, и ладья заплясала на волнах. Тем временем солнце, казалось, опускалось в самой середине этой таинственной белизны, и предзакатное сияние оказалось настолько ослепительно ярким, что моряки не могли смотреть на него и зажмурили глаза.
Неожиданно капитан круто повернул штурвал, и парус ладьи, потеряв ветер, обвис. Казалось, корабль сбился с курса, и за спиной капитана послышались недовольные голоса. Тот жестом приказал команде замолчать и проговорил:
— Давайте решим так! К утру ветер станет совсем неистовым. Если мы повернем и пойдем под ним, нам, может быть, удастся найти укрытие у Птичьих островов. Если же мы будем продолжать идти к той белой массе, одним только богам известно, что нас ожидает. Это все, что я могу сказать вам!
Это был поистине критический момент. Тот самый юноша, который предложил плыть на запад, поднялся на корму за спиной капитана:
— Да вы же видели там, в море, моржей! Это же знак для нас! Там, впереди, их полным-полно… Надо идти вперед.
В сумеречном сиянии заходящего солнца ладья, шедшая от Северных островов, осторожно приблизилась к новой земле. А утром, когда наступил рассвет, команда увидела, что их ладья подошла к берегам земли, окруженной цепью темных гор, у подножия которых высилось нечто вроде громадных белых куполов. Берега этого странного и сказочного мира представляли собой бесконечные косы черных песчаных отмелей, мимо которых ладья шла добрых полдня, укрывшись за полосой суши от бурного волнения, превратившегося в настоящий шторм.
Ближе к полудню впередсмотрящий заметил разрыв в береговой линии. Направившись туда, мореходы обнаружили канал, или пролив, ведущий в широкую лагуну. Бросив якорь, мореходы оказались в поистине идеальном укрытии. Затем они спустили на воду лодку, и капитан с пятью другими членами команды направились на веслах к берегу, намереваясь высадиться на одном из больших северных островов, лежащих посреди океана, том самом, который островитяне с тех пор называют Тили.
Что касается судна, на котором они прибыли туда, то оно стало первым из кораблей, носивших название «Фарфарер» — название, словно эхо, передававшееся из поколения в поколение на протяжении более тысячи лет.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПИФЕИ
ПОЧТИ ВСЕ НАШИ ЗНАНИЯ о жизни и быте древнейших обитателей Британских островов восходят к описанию замечательного плавания, предпринятого ок. 330 г. до н э. греком-странником по имени Пифей.
Пифей впервые привлек мое внимание в 1938 году, когда я, еще будучи школьником в Саскачеване, побывал на лекции, с которой выступал канадский исследователь Арктики Вилхьялмур Стефанссон. Стефанссон считал Пифея одним из величайших мореплавателей всех времен и народов, и после этой лекции я начал фантазировать о том, как я, сделавшись спутником замечательного грека — искателя приключений, сопровождаю его в плавании в загадочный мир Арктики, совершенном им более двух тысяч лет тому назад.
Хотя Пифей написал о своем путешествии целую книгу, от нее сохранились лишь немногочисленные фрагменты, по большей части — в виде кратких комментариев в составе сочинений позднейших античных авторов. На протяжении всего XIX века в трудах многих, в основном — скандинавских, ученых считалось хорошим тоном объявлять Пифея и его книги явлением чисто мифологического порядка. Однако в XX веке большинство историков склонялись к тому, чтобы признать реальность существования этого человека и его писаний. Это стало его вторым рождением.
В этой главе я хотел бы изложить свою реконструкцию эпического путешествия Пифея.
В шестом веке до Рождества Христова мореходы из Фокеи, маленького, но богатого и процветающего греческого города в Малой Азии, избороздили просторы чуть ли не всего Средиземноморья и в конце концов выбрали место для поселения в устье реки Роны. Они назвали его Массилия. Со временем на этом месте возник Марсель.
Фокейцы выделялись среди своих собратьев-греков коммерческой жилкой. Они были беспощадными соперниками финикийцев — семитского народа с побережья Ливана, которые еще в 800 г. до н. э. отправились в плавание на запад, где и основали на побережье Северо-Западной Африки знаменитый город древности Карфаген, откуда они впоследствии держали под своим контролем всю торговлю через Геркулесовы столбы (Гибралтарский пролив), соединяющий Средиземное море с Атлантическим океаном.