Страница 19 из 143
Однако вернемся к Георгу III.
Фанни Берни, чьи «Дневники» я с удовольствием перечитываю на сон грядущий, состояла фрейлиной при королеве Шарлотте — как раз в тот период, когда несчастный король в поисках покоя и забвения уединился в Уэймуте. Хорошенький же выдался у него отпуск! Мне кажется, все, чего хотелось Георгу III, — так это немного отдохнуть: тихо побездельничать в кругу своего унылого семейства, погулять по берегу, покидать камешки в море и, между прочим, выяснить рецепт дорсетского пудинга.
И что же из этого вышло? Вся придворная знать, которая до того усиленно закрывала глаза на фарс под названием «Ганноверская династия», вдруг нагрянула в Уэймут, свалившись на голову местным жителям. Наверное, ужасно быть королем. Всякий раз, когда бедняга Георг выползал из своего убежища, он оказывался во власти любопытной и беспощадной толпы. Уж они-то дали себе волю! Повсюду, куда бы ни направился король, его преследовал национальный гимн. Даже на пляже! Страницы из дневника Фанни Берни, посвященные первому морскому купанию Георга, вызывают грустную улыбку:
«Все улицы города были увешаны лозунгами “Боже, храни короля”. Те же самые слова можно было видеть поверх окошек передвижных купален. Даже члены команды королевских ныряльщиков включили сакраментальный девиз в свой костюм: он красовался на узких ленточках плавательных шапочек и на поясах — начертанный более крупными буквами. Представьте себе удивление его величества во время первого купания в море: не успела его венценосная голова показаться над волнами, как мини-оркестр, сокрытый в ближайшей из купален, грянул во всю мощь: “Боже, храни короля нашего, великого Георга! ”»
Еще один курьезный случай произошел во время приема, на котором лорд-мэру Уэймута предстояло приветствовать высокопоставленного гостя. Его предупредили, что, обращаясь к королю, следует опуститься на колени. Каково же было удивление окружающих, когда в торжественный момент мэр остался стоять на ногах и приложился к королевской руке «обычным образом».
— Потрудитесь преклонить колени, сэр! — прошипел разъяренный конюший.
— Я не могу, сэр, — услышал он в ответ.
— Но так делают все, сэр!
— Простите, сэр, — в голосе мэра слышалось откровенное отчаяние, — но у меня деревянная нога!
Я считаю, что один из красивейших пейзажей Англии — это вид на косу Чезил-Бэнк с западного высокого берега Портленда. Коса Чезил-Бэнк сама по себе уникальна. Если не брать в расчет Балтийское побережье, то это самый протяженный галечный пляж в Европе. Целых семнадцать миль тянется полоса, на которой галька перемежается с валунами от пятидесяти до шестидесяти футов в высоту. По мере продвижения на запад камни, подвергаясь воздействию морских течений, становятся все мельче и круглее. По словам местных рыбаков, даже высаживаясь на Чезил-Бэнк в полном тумане, они легко ориентируются по форме и величине гальки на пляже. Во время шторма нередко случается, что волны подхватывают корабли и переносят поверх косы.
В солнечный день я стоял на крутом берегу Портленда и разглядывал лежавший на западе Бридпорт. Коса напоминала узкий золотой серп, оброненный в ярко-голубое море. Желтую кромку окаймляла белая полоса пены, а затем открывалось широкая водная гладь, испещренная бледно-зелеными участками течений. И, как бы завершая эту захватывающую перспективу, на фоне неба вырисовывались пологие зеленые холмы. Золотые облака медленно проплывали над ними и скрывались за горизонтом.
Неподалеку от Уэймута, в деревушке под названием Апвей, находится источник, исполняющий желания. Он прячется за воротами фермы у самого края леса. Я смотрел на ледяную воду, которая била ключом внутри замшелой от времени каменной кладки, и представлял, как сюда приходили англичане времен короля Георга. Эти страстные поклонники (и открыватели) курортов наверняка приписывали здешнему источнику целебные свойства. Девушка, по всей видимости, заведовавшая волшебным колодцем, зачерпнула для меня воды и протараторила на одном дыхании:
— Повернитесь спиной к источнику, загадайте желание, выпейте воду, а остаток выплесните в источник через левое плечо. Тогда ваше желание обязательно исполнится!
— Вы уверены? — спросил я.
Девушка посмотрела на меня с некоторой тревогой, как если бы я потребовал гарантий. Наконец она нашла аргумент:
— Сам Георг III приходил сюда пить воду.
— И что, его желания исполнялись?
— Не знаю, — призналась она, сильно смутившись и покраснев.
Я не стал усугублять ситуацию. Сделал все, как мне велели: загадал желание, выпил воду, остаток выплеснул в источник. Вокруг собралось несколько местных жителей. Все они хранили молчание, за исключением одной старухи.
— Как-то раз сюда пришел король, — сообщила она. — В ту пору, когда еще был принцем Уэльским.
— И что же он загадал?
— Так он нам и сказал! Помню, один старик, который жил внизу, в деревне, набрался храбрости и крикнул: «Чего вы пожелали? Наверное, прекрасную принцессу?» Но король так и не ответил!
Все громко рассмеялись — видно, смелость земляка пришлась им по душе. Миновав ворота фермы, я вышел на главную дорогу и направился обратно в город короля Георга.
— Вот, — произнес подрядчик карьера, обводя широким жестом открывающийся ландшафт, — можете полюбоваться, откуда брали камень для Святого Павла!
Я стоял лицом к морю на высоком утесе в восточной части острова Портленд. Подо мной среди холмов лежала укромная долина — дикая, безлюдная местность. Склон представлял собой крутой искореженный срез геологического пласта — будто здесь порезвилась некая мифическая раса великанов, выворотив огромные валуны из их древнего ложа и обнажив зазубренные корни скалы, которые теперь постепенно зарастали травой и полевыми цветами.
Подрядчик обернулся, указывая на притаившуюся внизу уютную бухту, где волны набегали и разбивались о галечный пляж.
— Многие церкви, ныне украшающие Сити, вышли из той огромной дыры! Вот эти старые карьеры на восточной стороне хорошо послужили сэру Кристоферу Рену, когда он перестраивал Лондон. Мы часто находим камни того времени: он их выбрал и пометил своим клеймом. Но потом ему что-то разонравилось, и он оставил их здесь, так и не отправив в столицу. Взгляните! Говорят, вот эту колонну вырезали для собора Святого Павла, но, видать, не судьба!
Я тоже повернулся посмотреть на старую серую колонну, которая могла бы стоять на Ладгейт-Хилл, а вместо этого валялась в зарослях ежевики. Колючие ветви подбирались все ближе к несостоявшейся колонне, ласково оплетали ее, как бы утешая за прошлую неудачу. Мы стали спускаться по крутой дороге, покрытой таким толстым слоем известняковой пыли, что она, подобно муке, оседала на нашей одежде и образовывала серую пленку на руках. По пути мастер указал на длинную вертикальную выемку в скале.
— Кенотаф! — хладнокровно пояснил он, будто речь шла о самых обыденных вещах.
Мы пошли дальше.
— Я помогал выбирать некоторые камни для Кенотафа, — продолжал мой провожатый, — верхние части с завитками. Приходилось отыскивать самый чистый, самый белый мрамор на острове.
Внизу, на побережье, показался карьер, в котором велась добыча белого строительного известняка. Мы остановились на некотором расстоянии и стали наблюдать. В настоящий момент рабочие, стоя на каменных приступочках, загоняли плоский железный брус под слой породы (еще благодарение богу, что портлендский известняк так удобно располагается). Стрела подъемного крана развернулась, опустив в карьер прочную цепь, которую прикрепили к железному брусу. После этого кран заработал на подъем и тянул до тех пор, пока от породы не отломался изрядный пласт приблизительно прямоугольной формы.
Наверху тоже трудились рабочие: они обтесывали вынутую ранее породу — огромные плиты кремового цвета. Свою сияющую белизну здешний известняк приобретает только со временем, под действием природных факторов, а изначально он вот такого, серовато-кремового цвета. Вы и сами можете в этом убедиться, если прогуляетесь по Стрэнду и сравните вновь построенный Буш-хаус с древним Сомерсет-хаусом. Когда-нибудь, прокалившись на солнышке, Буш-хаус потеряет свой нынешний вид и сольется с серебряным одноцветьем Лондона.