Моё большое маленькое Я

Я думаю, что появившиеся у меня способности и желание выразить собственный внутренний мир стали не только заслугой Тины, но и следствием того, что я заинтересовался жизнью.

Итак, наступил день, когда я без долгих раздумий сел писать книгу. И творчество спасло меня. В прошлом я не знал, как выразить одолевавшие меня мысли и чувства. Но теперь, когда я стал излагать их, я бросил вызов своей судьбе и по-новому взглянул на прожитые годы. В творчестве отражается душа человека и раскрывается его мир. Я думал, что мне суждено самоутвердиться через собственное ощущение мира и раскрыть великую тайну жизни, хотя, подозреваю, у меня это никогда не получится. Но если даже мне будет не по силам открыть смысл жизни, то я, по крайней мере, оставлю свой след на земле.

Если бы я не нашел способа выражения своих чувств, то, оказавшись в будущем на краю своей жизни и оглянувшись назад, я, вполне возможно, увидел бы только один день. Всего один и тот же день.

Я не стал творческой личностью оттого, что начал писать книгу. Я старался творчески относиться к любому делу. Я учился быть независимым в своих суждениях. Я узнал и понял цену труда, радость упорной работы, тайну, связанную с творческим процессом, даже если мы мастерим стол, стул или делаем чертеж. В нашей жизни мы не должны просто выполнять какую-либо работу. Я не знаю, был ли у меня талант писателя, зато я узнал, что умею кое-что делать своими руками, — а когда наши руки заняты делом, это прочищает нам мозги. Я испытал большую радость, когда увидел, что я что-то умею делать.

Я понял, что имел в виду Федерико, когда сказал мне, что счастье не в том, чтобы делать то, что тебе хочется, а в том, чтобы хотеть делать то, что ты делаешь. И я действительно был счастлив, потому что все, чем я занимался, было то, чем я хотел заниматься. И поэтому ни один день моей жизни не был похож на другой.

18 Дорогой отец

На Кабо-Верде я часто тосковал по хорошему красному вину. Признаюсь, иногда я предпочитаю пить вино, а не пиво. Я попросил знакомого, который на две недели улетал в Европу, привезти мне бутылку красного вина. И вот теперь оно у меня. Сегодня вечером я решил приготовить сюрприз для Софи и пригласил ее к себе в гости. Я устроил итальянский ужин: спагетти с помидорами и базиликом и бутылка апулийского вина «Примитиво ди Мандурия».

Софи осталась довольна и ужином, и вином. Бутылку мы осушили до дна. Я выпил чуть больше, чем Софи.

За ужином мы о многом успели поговорить. Мы решили составить список книг, которые гости смогут почитать, поселившись в гостинице. Часть книг будет на французском языке, другая часть — на английском и итальянском. Мы хотели отвести небольшое помещение под библиотеку для клиентов.

На другое утро я написал письмо Франческе и отправил его. Мы не виделись и не разговаривали со дня моего отъезда. Я написал ей понемногу обо всем: что живу я неплохо; что у меня накопилась масса историй, которые я могу рассказать ей; что я работаю на строительстве гостиницы Федерико и Софи; что скоро вернусь и что у меня для всех есть большой сюрприз. Я имел в виду Анджелику. В конце я приписал, что Софи хотела устроить в гостинице небольшую библиотеку, а Франческа была как раз тот человек, к кому мы могли обратиться с просьбой приготовить список книг для клиентов. Я спросил у нее, сможет ли она составить этот список и выслать нам книги, и пообещал вернуть деньги сразу же после возвращения в Италию. Еще я добавил, что хочу с ней увидеться.

Примерно через месяц мы получили первые тридцать книг.

В посылке были книги и записка для меня. Франческа передавала мне привет, писала, что и ей хотелось бы увидеться со мной, хотя ничего особенного, о чем стоило бы говорить, в ее жизни не произошло, что ей очень любопытно узнать, о каком сюрпризе я упомянул в своем письме. В конце она благодарила меня за то, что я обратился к ней с просьбой помочь нам с книгами. Прежде всего она благодарила меня за доверие к ее вкусу.

«Это был незабываемый для меня день» — такими словами заканчивалась ее записка.

В тот вечер, когда я пригласил Софи на ужин, она была очень разговорчивой, возможно под влиянием выпитого вина. Мы поболтали обо всем понемногу, а потом она начала рассказывать мне о своей семье, главным образом о своем отце, которому приходилось часто разъезжать по разным странам, по крайней мере, когда она была ребенком.

— Он все время был в разъездах, его волновала чужая боль, и ему никогда не хватало времени на то, чтобы успокоить мою боль, я вечно была у него на втором месте.

— А что с тобой было, — спросил я, — ты чем-то болела?

— Нет, ничем, просто мне хотелось проводить с ним больше времени. Чего я только ни делала, чтобы привлечь его внимание. Когда я принимала важное решение, я всегда думала не о себе, а о своем отце. Я хотела, чтобы он гордился мной. Прежде чем согласиться на какое-либо предложение или отказаться, я всегда старалась понять, какой выбор больше понравится ему, но все мои усилия оставались напрасными. Так я получила диплом врача, который был мне, в общем-то, совершенно не нужен. Думаю, что я выбрала медицину, потому что мой отец был врачом, а педиатрией занялась из-за того, что мне хотелось лечить всех детей, в надежде излечить девочку, которой я когда-то была. Я собиралась выйти замуж, все уже было готово к свадьбе. К счастью, я вовремя остановилась. Мой поступок сильно огорчил родственников и знакомых, и прежде всего оскорбил моего бывшего жениха, почти мужа. Сразу после этого я уехала из Парижа и через некоторое время попала сюда. Прошло время, и, знаешь, я поняла, почему мне хотелось выйти замуж, что меня подталкивало к замужеству. Я догадалась, что меня сильнее всего волновала сама картина дня бракосочетания, мне хотелось лично пережить это событие, меня больше увлекала сама мысль о предстоящей свадьбе, чем вполне реальное замужество. Я хотела, чтобы и в моей жизни произошло это радостное событие, я грезила свадебными нарядами и сценой торжественной клятвы в вечной верности, но мой порыв быстро остудили обед и несколько совместных завтраков в нашем доме. Стоп. Мне еще повезло, что все так закончилось.

Софи замолчала, а через пару секунд снова заговорила:

— Я научилась не обращать внимания на мнение своего отца, хотя это не совсем так, потому что мне все-таки досадно, когда он не одобряет моих поступков. Мне жаль, что он меня не понимает, но его отношение к моим планам уже не заставит меня изменить свое решение… Сейчас я была бы врачом-педиатром, жила бы с мужем в загородном доме, у меня наверняка были бы двое детишек и собака. Просто воплощенная мечта из рекламного ролика…

— Мой папа — несчастный человек, — продолжила Софи после короткой паузы, — он настолько не умеет владеть своими чувствами, что порой даже вызывает умиление. Его все уважают, но дома он ни разу не сумел сказать простое, ласковое «я тебя люблю». Поэтому он и женился на такой женщине, как моя мама. Она холодна, как ледышка, к тому же у нее чрезмерно развито чувство порядка и дисциплины. Она дочь генерала. Когда мы готовились к свадьбе, казалось, что замуж выходила она. Она уже все приготовила. Вместе с отцом они составляли прекрасную пару.

— В каком смысле она уже все приготовила?Ты что, передумала в последнюю минуту? Уже перед самой свадьбой?

— За неделю до свадьбы, — ответила она. — Даже не знаю, как я решилась на такой шаг… видно, от отчаяния. Оно и помогло мне отыскать среди всей этой путаницы и суматохи единственную трезвую мысль.

Пока Софи рассказывала мне о своем отце, я заметил, что у него было много общего с моим отцом. Мне тоже хотелось проводить с ним больше времени, и наверняка мой отец тоже совершенно не умел владеть своими чувствами.

— В детстве мне грех было жаловаться, я росла в богатой семье. В доме меня почти насильно заставляли чувствовать себя счастливой и не забывать, что есть дети, которым живется хуже, чем мне. Все было так, словно я просила стакан простой воды, а мне каждый раз приносили бокал дорогого шампанского. И многие годы мне казалось, что я живу неправильно, непонятно почему недовольна своей жизнью, что я избалована и, вообще, родилась какой-то не такой. А мне просто-напросто был нужен стакан обыкновенной воды. Я не просила шампанского, это они подсовывали мне бокал с вином, потому что не знали, как обычной водой смыть свое чувство вины, свою эмоциональную черствость и неумение общаться со мной… К тому же моя мать во всем была само совершенство, — добавила Софи. — Она была красива, умна, элегантна. Она решила, что я никогда не смогу встать на ее уровень.