Навсегда твой

— Был, Эни, был! — казалось, глаза Лили сделались ещё зеленее, чем обычно. — Пока не связался с Малфоем и его мерзкой компанией! Как ты до сих пор не поняла, что это за люди.

Лили запыхтела и снова плюхнулась в кресло. Эни села напротив и посмотрела на неё исподлобья.

— Это Джеймс тебя настраивает? — тихо спросила она.

— Да причём тут Джеймс? — от гнева лицо Лили раскраснелось и волосы разметались во все стороны. — У меня тоже есть глаза, знаешь ли. И вот, что я тебе скажу, одумайся и выкинь всё это из головы. Посмотри вокруг, скоро Святочный бал и наверняка есть человек, который составит тебе на нём прекрасную компанию.

Эни вздохнула и помотала головой.

— Ну, всё, — Лили снова вскочила и сжала плечо подруги. — Я больше не могу! Мне просто жаль тебя!

Эни вдруг как будто подменили, она окинула Лили недобрым взглядом, сбросила её руку со своего плеча, выпрямилась и прошипела,

— Никогда не смей жалеть меня, слышишь? Нет ничего страшнее жалости!

Она задрожала, сжала кулаки и уставилась перед собой невидящим взглядом. Лили испугалась. Опустившись на подлокотник кресла, она обняла подругу. Та сразу расслабилась и как-то поникла.

— Прости — еле слышно проговорила Эни.

— Нет, это ты прости, — сказала Лили обеспокоенно.

Я подумал, что здесь определённо что-то не так. Моя жена очень сильный человек, но чтобы до такой степени бояться, что тебя станут жалеть, не иначе как за этим что-то стоит.

«Нужно будет при случае расспросить её, — подумал я, и сразу же меня уколола реальность. — Нет, у меня теперь нет такого права».

Дневник затянул меня в водоворот событий, и я стал забывать, что за день, и где я нахожусь. Каждое возвращение в действительность откликалось острой болью. А что я буду делать, когда прочту всё? Я отогнал от себя эту мысль и снова взглянул на страницу.

Тут снова я. Я в библиотеке и передо мной книг двадцать, не меньше. Я помню, что я искал: любую информацию о том, как можно вернуть утраченное, если оно не имеет материальной формы. Рядом Эни, она старательно делает вид, что занята, потом всё же поворачивается ко мне.

— Хочешь, помогу искать? — она покраснела и даже закрыла рот руками.

Я раздражённо отмахнулся, не отрывая взгляда от книги.

— Блэкстоун, ты мне мешаешь!

— Ну, вдвоём же будет быстрее, — протянула она, краснея ещё больше.

Я вздохнул и нехотя поднял на неё глаза.

— Тебе нечем заняться? Хочешь, чтобы я придумал тебе дело?

Она вдруг улыбнулась и сложила руки на груди.

— Давай, придумывай! — сказала она с вызовом.

Эта картинка заставила меня усмехнуться, и я мысленно сказал своему юному двойнику: «Ну что же ты замешкался, давай, придумывай, мистер всезнайка!». Да, Эни ещё тогда умела поставить меня в тупик.

— Блэкстоун! — Малфой, и, как всегда, не вовремя. — Это у тебя привычка такая или врождённый порок?

«Мне бы туда, — раздражённо подумал я. — Я бы уж быстро стёр эту наглую ухмылку с его самодовольной рожи».

Но тот, другой я, кажется, был даже рад появлению Малфоя. Эни держалась великолепно, она не изменила позы и даже не убрала с лица улыбку.

— У меня много привычек и не меньше пороков, Малфой, — сказала она спокойно. — Какой из них ты имеешь в виду?

Она немного сбила Малфоя с толку, и он сорвался на крик.

— Твою способность липнуть ко всем!

Эни улыбнулась ещё шире и вскинула брови, выставляя собеседника полным идиотом. Тот сразу же стал искать поддержку у меня.

— Снейп, теперь она виснет на тебе, так?

Эни тоже перевела взгляд на меня, ожидая ответа не меньше, чем Малфой. Я громко захлопнул книгу, встал и начал лихорадочно собирать толстые библиотечные тома, выбирая некоторые из них и складывая в стопку.

— Отстаньте от меня оба! — крикнул я.

— Я-то отстану, — язвительно процедил Малфой и указал на Эни. — А вот она — вряд ли.

Потом он выхватил у меня книги и грохнул их об стол.

— А может тебе это нравится, а, Снейп?

Я снова схватил книги, оттолкнул его и зашагал к выходу, пробурчав на ходу,

— Мне понравится это только тогда, когда она примет вид чего-то более приятного для глаз.

Эни убито опустила плечи и отвернулась от Малфоя, тот хохотнул.

— Слышала? Это значит — никогда!

Гогоча как старый обезумевший гусь, Малфой поспешил вслед за мной.

Эни опустилась за библиотечный столик и стала тереть глаза кончиками пальцев. Она изо всех сил старалась не позволить себе заплакать, но слёзы не следовали её приказам. Подхватившись, она выбежала в школьный коридор. Толкая студентов и получая в спину оскорбительные замечания, она помчалась вперёд, не разбирая дороги, пока не врезалась на полном ходу в профессора МакГонагалл, преградившую ей путь.

— Не так быстро, Мисс, — проговорила та. — Очень хорошо, что Вы мне попались, я как раз хотела с Вами поговорить.

Эни увернулась и собралась продолжить свой путь, но МакГонагалл схватила её за предплечье и жёстко сказала.

— Следуйте в мой кабинет, мисс Блэкстоун!

Профессор пошла вперёд. Обречённо опустив голову, Эни последовала за ней.

Мне пришлось прервать своё занятие, поскольку я услышал глухой стук в стекло. Вернулась Хоуп — наша сова. Эни сама выбирала её, была очень к ней привязана и даже иногда беседовала с ней. В этом доме вообще всё связано с Эни, каждый дюйм пропитан её нежностью и заботой. Мне показалось, что Хоуп также как и я не понимает и очень переживает от того, что вдруг куда-то подевалась её любимица. Я распахнул окно, и аккуратно взяв птицу, отвязал от её лапы записку. Почерк Минервы — сердце забилось чаще. Всего четыре слова: «Хогвартс, завтра, девять утра».

Глава 17

Собраться и обдумать, как и что говорить профессору МакГонагалл, чтобы наш разговор продолжался дольше двух минут, а главное, чтобы она открыла мне, где искать Эни — вот что было сейчас самым важным. Я сидел за кухонным столом и записывал приходящие мысли в блокнот, переставляя их в различном порядке. Хоуп была рядом и следила за мной похожими на кофейные блюдца глазами. Маленькая птица с торчащими во все стороны перьями и воробьиным окрасом не вызывала у меня приятного эстетического чувства, но я не стал её прогонять — она принесла хорошую весть и, к тому же, была чем-то живым в умирающем доме. Сова тихо ухнула.

— Не сейчас, бери сама всё, что хочешь, — я подвинул к ней плошку с печеньем и вернулся к записям.

Птица потёрлась о мою руку, взяла со стола записку Минервы и бросила на раскрытый блокнот.

— Да, Хоуп, спасибо, — я убрал записку. — Выбери, что хочешь.

Сова снова проделала то же самое.

— Хоуп, ты рехнулась? — я начал раздражаться и отбросил записку подальше, отпихнув в сторону птицу.

Сова взглянула на меня, ещё раз ухнула, прошлась по столу, подняла записку и опять опустила передо мной. Это заставило задуматься. Эни говорила, что Хоуп очень умная птица и никогда ничего не делает просто так, что с лихвой компенсирует её невзрачный вид.

«Чем Мерлин не шутит», — подумал я, направил палочку на кусочек пергамента и произнёс заклинание, проявляющее сознательно скрытые записи.

К моему крайнему удивлению это сработало и под ровными красивыми буквами проявились другие, написанные неуверенным шатким почерком.

«Папа, в восемь тридцать у Гремучей Ивы».

Я посмотрел на сову, та довольно прикрыла глаза.

— Теперь можешь забирать вообще всё, ты молодец, — сказал я и почесал её загривок.

Сова издала пару клекочущих звуков, и, так ничего и не взяв, вылетела в окно. Я задумался. Что же я скажу дочери? Ещё неделю назад мы были у неё вместе с Эни, и вот теперь… Меньше всего хотелось лгать Лили, но и правда была не лучше. Когда моя дочь хмурится, делает безразличное лицо или смотрит мимо меня, если ей неприятен разговор, я теряюсь. У меня не получается как следует отругать или наказать её, когда она действительно виновата, ну а о том, чтобы сделать ей больно, поведав, что её мама ушла от меня, вообще не было и речи.