Реквием по Германии

– Вы видели Тродл? Хорошо. Она прекрасная девушка, не так ли?

– Вы правы, и знаете, на мой взгляд, одному только Богу известно, что она нашла в вас.

– Она любит поболтать со мной после обеда. Именно поэтому ей не верится, что меня заперли здесь – не хватает наших бесед у горящего камина о Витгенштейне. – Улыбка исчезла с его лица; потянувшись через стол, он сжал мой локоть. – Послушайте, вы должны вытащить меня отсюда, Берни. Пять тысяч – это лишь задаток. Докажите мою невиновность, и я утрою гонорар.

– Мы оба знаем: это будет нелегко.

Беккер не понял.

– Деньги не проблема. У меня куча денег. В Герналсе в гараже припаркована машина, в ней тридцать тысяч долларов. Они ваши, только вытащите меня!

Либль недовольно поморщился: его клиент совсем, похоже, утратил деловую хватку.

– Господин Беккер, как ваш адвокат я вынужден возразить. Это не способ...

– Заткнитесь! – взбесился Беккер. – Когда мне понадобится ваш совет, я обращусь к вам.

Либль дипломатично пожал плечами и откинулся на спинку стула.

– Послушайте, о премии поговорим, когда вы выйдете отсюда. Денег достаточно, вы уже и так хорошо заплатили мне. Я имею в виду не деньги. Мне нужны сейчас хоть какие-нибудь ниточки. Расскажите-ка о господине Кениге, причем все до мельчайших подробностей: где вы с ним познакомились, как он выглядит и пьет ли он кофе со сливками или без... Хорошо?

Беккер кивнул и затоптал окурок на полу. Он нервно сжал и разжал пальцы. Похоже, ему слишком часто приходилось рассказывать эту историю.

– Ладно, дайте сообразить... Я познакомился с Гельмутом Кенигом в «Коралле». Это ночной клуб в девятом округе на Порцеллангассе. Он первым подошел, представился, сказал, что наслышан обо мне, и предложил выпить. Я не отказался. Мы говорили о всяких пустяках. О войне, моем пребывании в России, службе в уголовной полиции перед тем, как я, так же как и вы, оказался в СС. Только вы вовремя смылись. Не так ли, Берни?

– Не отвлекайтесь, не теряйте нити.

– Ну, он объяснил, что якобы слышал обо мне от своих друзей, от кого – не уточнил. У него были какие-то делишки – постоянные поставки через зеленую зону, – и он хотел, чтобы я их пропихнул. Деньги наличными, и никаких вопросов. Все просто: я должен был забирать небольшой пакет из одной конторы здесь, в Вене, и передавать его в другую контору – в Берлине. Но каждый раз я вез грузовик сигарет, а если бы меня поймали, то, скорее всего, они бы даже и не заметили посылку Кенига. Сначала я подозревал, что это наркотики, но однажды вскрыл посылку. Там было всего лишь несколько папок: партийные и армейские документы, документы СС. В общем, старый хлам. Я не мог понять, что же такого в них ценного.

– В посылках всегда были только папки?

Он кивнул.

– Капитан Линден работал на американский Архивный центр в Берлине, – объяснил я. – Он охотился за нацистами. Из этих документов вы не запомнили какие-нибудь имена?

– Берни, да какие-то, по-моему, мелкие сошки – капралы СС и армейские финансовые чиновники. Уважающий себя охотник за нацистами просто вышвырнул бы такие документы. Этим парням нужна крупная добыча, вроде Бормана и Эйхмана, а не ничтожные винтики.

– Нет, эти документы наверняка были важны для Линдена. Тот, кто убил его, подстроил еще и смерть парочки сыщиков-любителей, которых капитан знал. Это еврейская чета, они уцелели в лагерях, собрались свести старые счеты и, похоже, напали на след. Я нашел их мертвыми несколько дней назад. Может быть, документы как раз им и предназначались, поэтому постарайтесь вспомнить хоть какие-нибудь имена.

– Конечно, как скажете, Берни. Я попытаюсь включить это в мой рабочий список.

– Вы сделаете это. А теперь продолжим разговор о Кениге. Как он выглядел?

– Дайте сообразить. Ему, на мой взгляд, около сорока. Хорошо сложен, темноволосый, с пышными усами, весит около девяноста килограммов, рост метр девяносто. Он носил дорогой твидовый костюм, курил приличные сигареты и всегда таскал с собой собаку – маленького терьера. Он австриец, это точно. Иногда с ним была девушка по имени Лотта. Не знаю ее фамилии, но работала она в клубе «Казанова». Смазливая сука, блондинка. Вот, пожалуй, и все, что я помню.

– По вашим словам, разговоры шли о войне. А он не говорил вам случайно, сколько наград получил?

– Да, говорил.

– Вы не поделитесь со мной?

– Я не думаю, что это имеет значение.

– Позвольте уж мне решать, что имеет значение. Ну, давайте, раскройте тайну, Беккер.

Он передернул плечами и уставился на стену.

– Насколько я помню, он рассказывал, что присоединился к Австрийской нацистской партии, когда она в тридцать первом была еще нелегальной. Позже ему грозил арест за расклеивание плакатов, и, чтоб его избежать, он удрал в Германию и поступил в Баварскую полицию в Мюнхене. В тридцать третьем он вступил в СС и прослужил там до окончания войны.

– В каком звании?

– Он не сказал.

– Не упомянул, где служил и в каком качестве?

Беккер отрицательно покачал головой.

– Не очень-то вы откровенничали друг с другом. О чем вы задумались, не о цене ли хлеба? Ну ладно. А что можете сказать о втором субъекте, о том, с кем Кениг приходил к вам домой, когда попросил следить за Линденом?

Беккер сжал виски.

– Я уже неоднократно пытался вспомнить его имя, но никак не могу. Как мне показалось, он был, скорее всего, офицером старшего состава. Очень чопорный, воспитанный, возможно, аристократ. Возрастом также около сорока лет, высокий, худощавый, слегка лысеющий, гладко выбрит. Одет в куртку в стиле Шиллера с клубным галстуком. – Он встряхнул головой. – Я не очень-то разбираюсь в клубных галстуках, возможно, мужской клуб, точно не скажу.

– А как выглядел человек, которого вы видели выходящим из студии, где был убит Линден?

– Расстояние было слишком велико, чтобы как следует разглядеть. Ну, небольшого роста, коренастый, одет в черное пальто и шляпу. И; знаете ли, очень спешил.

– Держу пари, что спешил, – сказал я. – Рекламное агентство «Рекло и Вербе Централе» находится на Мария-Хильфер-штрассе, не так ли?

– Находилось, – сказал Беккер. – Агентство закрылось вскоре после моего ареста.

– В любом случае расскажите мне об этом заведении. Вы там видели только Кенига?

– Нет. Обычно это был Абс, Макс Абс. Мужчина с такой, знаете ли, академической наружностью: бородка клинышком, маленькие очки. – Беккер угостился еще одной сигаретой из моей пачки. – Существует одно обстоятельство, о котором я намеревался непременно вам рассказать. Во время одного из своих визитов я слышал, как Абс разговаривал по телефону с неким Пихлером, каменотесом. Возможно, Абс недавно хоронил кого-то. Я подумал, что, может быть, вам удастся разыскать этого Пихлера и выяснить, где найти Абса. Кстати, в какое время вы сегодня пойдете на похороны Линдена?

– В двенадцать часов, – сказал Либль.

– Я полагаю, стоит сходить, Берни.

– Вы клиент, исполнять ваши пожелания – моя обязанность, – сказал я.

– Посмотрите, не появится ли на кладбище кто-нибудь из друзей Линдена. И конечно же Пихлер. Большинство венских каменотесов держат свои мастерские вдоль стены Центрального кладбища, поэтому найти его не составит большого труда. Возможно, вам удастся узнать, не оставил ли Макс Абс свой адрес, когда заказывал надгробие.

Мне не особенно нравилось слушать, как Беккер расписывает мою утреннюю работу, но рассмешить его оказалось не так уж и сложно.

Перед лицом смертного приговора человек вправе требовать определенной снисходительности от своего частного детектива. Особенно, когда деньги уплачены. Поэтому я согласился.

– Почему бы и нет? Люблю хорошие похороны. – Затем я встал и прошелся по камере, как будто сам боялся оказаться за решеткой. Может быть, он привык к этому больше, чем я? – Есть одна вещь, которая ставит меня в тупик, – сказал я после минутного задумчивого хождения.

– В чем дело?

– Доктор Либль говорил мне, что вы не лишены влияния и друзей в городе.